К началу лета 1892 года Джон Голсуорси-старший вновь принял решение отправить старшего сына за границу: карьера Джона в адвокатуре, на которую отец возлагал такие надежды, не продвинулась ни на йоту, и Джон до сих пор был безрассудно влюблен в Сибил Карлайл. Новое путешествие могло бы укрепить в сыне такую черту, как решительность, что немаловажно для юриста; имело также смысл воспользоваться путешествием по морю, чтобы изучить основы навигации и морского дела. Тем же летом на отдыхе в Ворсинде в Шотландии к семье Голсуорси присоединился Тед Сондерсон. Тед переутомился на работе, с ним случился удар, он решил поехать на поправку за границу, и таким образом получилось, что друзья надумали объединить свои усилия и путешествовать вместе. Оба они стали страстными почитателями Роберта Льюиса Стивенсона[26]; они отправятся в Австралию, затем в Новую Зеландию и южные моря, где на островах Самоа рассчитывают встретиться с писателем.

Голсуорси и Тед Сондерсон отплыли из Англии в ноябре 1892 года на пассажирском лайнере Восточного пароходства «Оруба». Путешествие «было не таким уж плохим, несмотря на массу отрицательных моментов, главным из которых был тот, что я не особенно стремился сейчас уезжать из Англии», – писал Джек 26 ноября одной из сестер. По-видимому, он грустил о прекрасной, но безразличной к нему мисс Карлайл.

Похоже, что путешественники не имели твердых планов относительно своего маршрута: «Я не встречал людей, у которых было бы столько интересных планов и которые меняли бы их так же быстро, как делали это мы». По дороге в Австралию они полдня провели в Коломбо, и Джон решил, что «это удивительное место, и жизнь в Индии на первый взгляд кажется просто великолепной. Мне безумно хочется провести год в Индии и на Цейлоне и досконально изучить местных жителей и их образ жизни... Пообедали мы в гостинице под подвешенными к потолку опахалами, затем сидели на веранде и наблюдали, как местные фокусники жонглируют плодами манго и показывают другие столь же примитивные трюки. Ближе к вечеру мы совершили прогулку на плантации коричных деревьев, и на местные базары. Народ выглядит довольным и счастливым – значительно счастливее, чем простые люди в так

37называемых цивилизованных странах. Я хочу достать книгу о буддизме и познакомиться с учением, воспитывающим столь радостное восприятие жизни... Нам с Тедом приходят в голову дикие идеи остаться здесь «крольчатниками» – то есть забивать кроликов – или податься на золотые прииски».

23 декабря они приплыли в Австралию, в Олбани, и через несколько дней были в Сиднее. Здесь они отказались от своего первоначального плана плыть на Самоа и вместо этого на «маленьком грязном суденышке» – паровом грузовом судне – отправились в Новую Каледонию и на острова Фиджи. По дороге судно остановилось на Нумеа – острове в Южном море, где было поселение французских каторжан. Здесь они, «сидя под роскошными деревьями, слушали оркестр заключенных. Как прекрасно они играли! Несколько дней, проведенных там, произвели огромное впечатление на Джека, использовавшего затем некоторые из услышанных историй в книгах». Это была, наверное, первая встреча Голсуорси с человеческими существами, томящимися в неволе; укрывшись с Тедом Сондерсоном от «этой сумасшедшей» жары под сенью пышной зелени, он напряженно размышлял над внезапно открывшимся контрастом между его собственной жизнью богатого молодого человека, вольного ехать, куда ему вздумается, и этих несчастных, обреченных вечно томиться на далеком острове. Именно здесь была подорвана сама основа «форсайтского» самодовольства, что позже заставит его посетить тюрьму в Дартмуре, чтобы самому познакомиться с условиями в ней, заставит написать «Правосудие» и в конце концов начать кампанию борьбы за улучшение условий жизни заключенных, и особенно против ужасающей бесчеловечности одиночного заключения.

С острова Нумеа они продолжили свой путь в Левуку, природа которой поразила их своей красотой: «Самым прекрасным там был гигантский водопад в буше; в верховьях водопада росло дерево, и местные жители любили прыгать с этого дерева в глубокий бассейн у подножья водопада. Они плавали вместе с нами и угощали нас молоком зеленых кокосовых орехов». Тед намеревался подольше пробыть в этом райском месте, однако Голсуорси, который строже придерживался графика путешествия, настоял, чтобы они проследовали в Ба, где находилась сахарная плантация его кузена Боба Эндрюса. Итак, 20 января они на кече – маленьком двухмачтовом судне – отправились в Ба, где выяснилось, что Эндрюс, получивший извещение об их приезде лишь за день до этого, был совершенно не готов их принять. Не было продуктов питания, имелась всего одна узкая койка, ужасно кусались комары, и, «лежа в постели «валетом», мы с Джоном периодически били друг друга ногами по лицу, дергаясь от комариных укусов». Этим дело не закончилось: гостей повезли на прогулку на плантацию; однако в их распоряжении были только одна лошадь и мул. Тед выбрал мула, решив, «что Джек перестанет себя уважать, если поедет верхом на этом животном». Его благородство было вознаграждено: когда они перебирались через реку, Джека понесла лошадь, и Тед испугался, «что Джек заблудится; однако несколько местных жителей забрались в воду, повернули животное, и Джек отделался легким испугом».

Из Ба они планировали пешком через джунгли добраться до форта Карнавон, пройдя, таким образом, около тридцати-сорока миль, и оттуда на лодке отправиться дальше в Суву. «Конечно, идти пешком для нас вещь несколько необычная, – писал Голсуорси матери, – однако нам не угрожает никакая опасность со стороны туземцев (аборигенов), к тому же мы собираемся пожить среди них дней десять, что будет, вероятно, интересным и стоящим экспериментом».

Итак, они отправились в поход, причем Джек настаивал, чтобы они не нарушали установленного графика.

«На каждом шагу нам попадались ручейки и речушки, и мы постоянно хлюпали по грязи в наших ботинках. Один раз Джек влез на камень и, балансируя на нем, сказал: «Я сейчас прыгну», после чего поскользнулся и упал в воду. В двенадцать часов я взмолился о еде. Однако Джек заявил, что к часу мы должны дойти до речки, которая отметит первые десять миль нашего пути. Я покорился. По целому ряду причин к обеду мы приступили в два часа; но я слишком перегрелся на солнце, чтобы есть. К тому же Джек забыл взять из дому тарелки и сообщил также, что у нас нет соли. Я два раза откусил непрожаренную, обсыпанную мукой говядину, съел одно печеньице и немного мармелада...

После еды мы спустились вниз по течению и полезли купаться в реку, которая вынесла меня в озеро, укрытое в тени деревьев. Здесь в тени огромной скалы и зарослей бамбука я решил вздремнуть. Однако нам не удалось отдохнуть ни минуты. С полдюжины аборигенов перебрались через поток и окружили нас, все разглядывая, обо всем расспрашивая. Особенно потряс их мой зонт, который в их глазах был просто чудом. Один длинноволосый юноша начал показывать нам в воде разные фокусы. Они перенесли нас через поток в свое селение, которое не показалось нам особенно гостеприимным. Часа в четыре я предложил перекусить. Однако Джек почему-то отказался. Он смертельно боялся опоздать, хотя у нас оставалась еще уйма времени, чтобы добраться в Набергу до наступления темноты».

После длительного перехода через горы они добрались до селения, где были приглашены в хижину вождя, похожую «на стог сена, немного приподнятый над землей». К тому моменту «мы настолько проголодались, что не стали особенно возиться с готовкой, просто вытащили и поставили на огонь консервную банку с супом, открыли пачку печенья, достали сосиски и тут же жадно набросились на еду. Я хотел помыться и переодеться, но Джек сказал: «Сначала еда, потом чистота», и так мы и сделали».

На следующий день, когда они продолжили свой поход по этой дикой стране, у Теда начался приступ лихорадки, и, когда они добрались до следующего селения, у него наступил полный упадок сил. Своим исцелением и благополучным возвращением в Ба Сондерсон полностью обязан заботе и организованности Голсуорси, проявленным в последующие дни, когда болезнь обострилась и перешла в дизентерию. В своем дневнике Тед рисует забавную и одновременно трогательную картину того, как его друг, совершенно непрактичный, когда дело касалось приготовления пищи или упаковки багажа, обнаружил природный дар ухаживать за больными.