Настойчивое желание Голсуорси писать о положении женщины, состоящей в несчастном браке, было источником как его успехов, так и неудач. Именно эта тема помогла роману «Собственник» стать значительным произведением, но в то же время постоянное обращение Голсуорси к ней наносило его творчеству непоправимый ущерб; другие же темы писатель не мог разрабатывать столь же плодотворно.
Но, несмотря на сходные сюжеты, романы совершенно различны по внутренней атмосфере и темпу развития событий. «Усадьба» написана в более мягких и сглаженных тонах, в ней ощутима почти ностальгическая любовь к деревенской жизни. Ведь Голсуорси очень любил такой образ жизни, и он с удовольствием сам бы так жил, если бы его совесть и Ада не диктовали ему свои условия. Описания ипподрома и охотничьих угодий в романе «Усадьба» принадлежат человеку, который искренне любит все это:
«Джордж нашел ногой упор, сдул пылинку с одного из стволов, и запах ружейного масла вызвал у него дрожь. Он забыл все, даже Элин Белью.
Но вот тишину нарушил отдаленный шум; из золотисто-зеленой купы деревьев вынырнул фазан, летя низко-низко; блеснув на солнце атласным оперением, он свернул вправо и исчез в траве. Высоко в небе пролетели голуби. Забухали палки по деревьям, и вдруг на Джорджа с шумом стремительно метнулся еще один фазан. Джордж вскинул ружье и дернул спуск. Птица на секунду повисла в воздухе, судорожно трепыхнулась и с глухим стуком упала на зеленый мох. Мертвая птица лежала, залитая солнечным светом, и губы Джорджа растянулись в блаженной улыбке. Он упивался радостью бытия».
В этом отрывке очевидны автобиографические мотивы, отражены воспоминания Голсуорси об удовольствиях поры его юности, охоте в Шотландии, каникулах, проведенных с товарищами по Оксфорду на куропаточьих пустошах. Он был очень метким стрелком, но охота не шла ни в какое сравнение с его любовью к природе и животным. Далее в этом же отрывке он описывает раненого зайца, который кричит, «как измученный ребенок, что вызывает у некоторых мужчин чувство беспокойства». Он сам принадлежал к таким людям. В своих «Воспоминаниях» о спаниеле Крисе он объясняет, что произошло:
«Оттого ли, что часто невольно поступаешь наперекор самому себе (да и он (Крис. – К. Д.) еще, на беду, целый год жил не с нами), меня вдруг охватило неодолимое отвращение – я не мог убивать этих птиц и зверюшек, гибель которых так его радовала».
Характерно, что, заметив у собаки охотничьи инстинкты, Голсуорси ежегодно отправлял Криса в Шотландию, чтобы тот получил удовольствие, которое уже претило его хозяину.
Арнольд Беннетт преувеличивал, называя Голсуорси после чтения «Усадьбы» «жестоким писателем». Эта книга написана не бесчувственным человеком; на самом деле Голсуорси испытывает жалость к своим героям. Он отчетливо видит узость их мирка, «пафос» выступлений Хорэса Пендайса, совершенно не осознающего ограниченности своего мировоззрения. Читая в церкви псалом, «он попал под гипнотизирующее действие собственного голоса и машинально повторял про себя: «Это читаю я, Хорэс Пендайс, и читаю хорошо. Я – Хорэс Пендайс. Аминь, Хорэс Пендайс!»» Или позже, когда он узнает, что его сын Джордж – игрок! Для мистера Пендайса, чье существование замкнулось в Уорлистел-Скайнесе, чьи помыслы были прямо или косвенно связаны только с поместьем, чей сын был всего лишь претендент на место, которое со временем покинет он, чья религия – почитание предков, для мистера Пендайса, которого при мысли о переменах бросало в дрожь, не было страшнее слов, чем слово «игрок»!
Он не понимал, что его система взглядов и была виновницей поведения Джорджа.
Они выглядят жалко, эти Пендайсы, не говоря уже о системе, частью которой они являются. И в то же время в этой системе, в которую входят и их предки, и их потомки, ощущается определенная незыблемость. Сидя утром в своей комнате перед тем, как идти в церковь, миссис Пендайс видит мужа таким, каков он есть, замечает поверхностный характер его переживаний, размышляет о быстротечности и незначительности их жизни: «Волосы ее за эти годы подернулись сединой. Они побелеют совсем, а она будет все так же сидеть по воскресным утрам, положив на колени руки. Настанет день, когда место ее опустеет, и может статься, что мистер Пендайс, все еще прекрасно сохранившийся, войдет, забывшись, в ее комнату и скажет, как всегда: «Пора, дорогая, не опаздывай»».
Пендайсы даже в большей степени, чем их городские двойники Форсайты, принадлежат миру, который кажется далеким прошлым. «Перемены», которых так боялся Хорэс Пендайс, наступили, и две войны нанесли болезненный удар по Англии, сметя деревенских помещиков – таких, как Пендайсы, Чеширы из пьесы «Старший сын» и Хилкристы из пьесы «Без перчаток».
Постановка «Серебряной коробки» завершилась с тем же успехом, как и началась: на последнем спектакле в апреле присутствовали принц Уэльский с супругой. Неудивительно, что после такого триумфа Голсуорси решил создать еще одну пьесу. В ноябре, как только была закончена и отправлена в издательство «Усадьба», он тут же приступил к работе над второй пьесой – «Джой».
Должно быть, «Джой» принесла ее автору одно из самых больших разочарований. После такого приема двух его последних романов и первой пьесы для Голсуорси было неприятным открытием, что его может постичь такая неудача, какой, несомненно, была «Джой». И критики, и рядовые читатели так же дружно, как они приветствовали ранее успехи Голсуорси, приняли его новую пьесу в штыки. Ада реагировала на провал пьесы болезненнее, чем Джон. В ее альбоме вырезок, где целые страницы были оклеены рецензиями на «Серебряную коробку» и «Схватку», нет ни одного отзыва на «Джой». Ада не была готова к враждебной критике «ее» писателя. Она пишет возмущенное письмо Моттрэму, сообщая, как была принята пьеса.
«Дело в том, что критики ее просто не поняли – кроме А. Б. Уолкли, заметившего ее достоинства. Всем остальным, видите ли, не хватает их любимых сцен у рампы. Очень хорошо. Очень хорошо! Это правда, что в пьесе нет эффектных сцен, она написана в очень сдержанной манере... В целом, я возмущена нашими критиками; они открыли рты и молча проглотили достоинства Голсуорси, но подняли дикий крик по поводу его недостатков...»
Голсуорси очень не повезло, что самые близкие ему люди были столь восторженно и некритично настроены к результатам его творческого труда. Ада, несомненно, вникала в детали его работы, в то, как развивается характер его героев. В определенном смысле ее критика бывала очень полезной. Но что касается цели и общего направления его произведений, здесь его близкие лишь с восторгом принимали все, что бы он ни сделал. Его ближайший друг Р. X. Моттрэм, в книге которого «Те, кого мы любили» представлен поистине уникальный портрет Голсуорси, много пишет о творчестве своего друга, но практически не высказывает никаких критических замечаний. Он считает, что там, где дело касалось творчества, Голсуорси не мог совершить неверного шага. Конрад тоже всегда восхищался всем, что бы ни создал его любимый писатель, и его безусловное одобрение приводило к отсутствию критических замечаний в длинных, полных энтузиазма письмах, которыми он приветствовал каждое новое произведение Голсуорси, начиная с «Джослин».
Нет необходимости подробно вдаваться в содержание пьесы «Джой». Она повествует о разочаровании молодой девушки, узнавшей, что ее мать любит человека с плохой репутацией и что эта любовь значит для нее больше, чем привязанность к дочери. Джой ищет утешения в собственной любви к молодому человеку по имени Дик. «Ей-богу, я сам поражен, насколько это отличается от «Серебряной коробки»», – писал Голсуорси Гарнету, посылая ему экземпляр пьесы для ознакомления.
Вскоре пьеса была принята антрепризой Ведренна – Баркера, и 24 сентября 1907 года состоялась ее премьера в театре «Савой». И Джон, и Ада большую часть вины за провал пьесы относят на счет плохой игры актеров, они играли «неубедительно, без любви к своему делу», – сообщила Ада Моттрэму. Даже во время репетиций дела шли не очень хорошо: «Все дни Джек полностью отдает репетициям, наметился некоторый сдвиг, но все равно Джек очень волнуется и устал». Но Голсуорси признает, «что это совсем неплохо, когда на тебя обрушивается холодный душ критики». Во всяком случае, он уже закончил новую пьесу «Схватка» и чувствовал, что она «поразительно отличается» от «Джой». Как сказал Конрад, утешая его в связи с провалом «Джой»: «Конечно, ужасно, когда твою работу не понимают. Но неодобрительный шепот вокруг «Джой» потонет в том шуме, который поднимется вокруг «Схватки» – такого Англия не слышала уже добрую сотню лет. Я в этом не только убежден – я это чувствую, и это чувство всесильно. Вы должны просто спокойно сидеть и наблюдать, как растет Ваша слава».
