Немного странно, что в этот период Голсуорси решил работать не над одной, а одновременно над двумя книгами – с 1901 по 1905 год он писал романы «Остров фарисеев» и «Собственник». По его словам, он создал обе книги за три года, причем первую из них он переписывал трижды, прежде чем он, или, может быть, Эдвард Гарнет, был удовлетворен. «Я не могу вспомнить начало «Острова фарисеев», но помню, что написал его в августе 1901 года». Наверное, Голсуорси казалось, что первый вариант романа был весьма удачным, так как, вручая его в феврале Гарнету, он очень волновался в ожидании его приговора. Первоначальное название романа было «Язычник», и похоже, именно в этом варианте Гарнет обнаружил массу недостатков. В этот период Голсуорси и Гарнет регулярно обедали вместе – «раз в месяц», сообщает нам Гарнет, и, вероятно, именно во время таких встреч (в их переписке об этом нет ни слова) они тщательно обсуждали новый роман, который волновал обоих.
«И вот наступил переломный момент. Я начал книгу, которая в конце концов стала «Островом фарисеев». Первый ее вариант я назвал «Язычник», это была цепь событий, рассказанных Ферраном от первого лица. Когда роман был почти закончен, я показал его Эдварду Гарнету. «Нет, мой дорогой, – сказал он, – это все очень хорошо, но вы не должны изображать этого парня так субъективно. Вы не можете по-настоящему понять нутро такого бездельника; вы должны изобразить его объективно, через восприятие такого человека, как вы сами». Я стиснул зубы, затем разжал их, представил себе Шелтона и переписал книгу. Я наполовину испек этот пирог. «Так уже лучше, – сказал Эдвард Гарнет, – но переделайте ее еще раз». Я вновь стиснул зубы, вновь разжал их и переписал роман в третий раз. В 1904 году он был опубликован – первая из моих книг, вышедшая под моим собственным именем. Кажется, я заработал на ней пятьдесят фунтов; но это трижды переделывавшееся произведение все еще не было «написано» до конца. Оно прошло еще одну тщательную чистку, прежде чем в 1908 году приобрело законченный вид».
Голсуорси никак не мог окончательно расстаться с романом: последняя чистка весной 1908 года была уже делом ненужным, вызванным требовательностью к себе самого автора. Это была попытка писателя, ставшего старше, заново обдумать и видоизменить произведение, написанное в более молодые годы. Ведь «Остров фарисеев», хотя Голсуорси и было в ту пору, когда он начал работать над ним, тридцать четыре года, принадлежит перу молодого человека.
Если «Джослин» – это откровенный рассказ Голсуорси о его чувствах к Аде и о той травле, которую он перенес, любя замужнюю женщину, то герой «Острова фарисеев» Ричард Шелтон – выразитель самого «неосторожного» и непримиримого выступления Голсуорси против «общественных устоев». Шелтон – молодой человек, который, как и его создатель несколькими годами ранее, не знает, чем заняться после того, как он оставил карьеру адвоката. В издании 1904 года, которое представляется более живым, чем последующие, сказано, что Шелтон обнаруживает, что «быть влюбленным – это занятие, которое отнимает все его время без остатка... Он знал, что ничего не делать не достойно человека. Странным было то, что у него никогда не появлялось ощущения, что он ничего не делает».
Шелтон очень наивен, его постоянно поражает поведение окружающих его людей, и более всего его невесты Антонии. Он с ужасом созерцает бездуховные супружеские отношения его знакомых: «Это было все равно что стучать в дверь, которую никогда не откроют, – наблюдать за людьми своего круга, где все супружеские пары похожи друг на друга, как близнецы. Они ни на сантиметр не сдвигали завесы, окутывавшей их души. Все они утонули в море окружающей их обстановки...» Шелтон бросается в свою комнату, чтобы излить охватившие его чувства в письме к Антонии: «В человеческой природе есть что-то ужасно отталкивающее, и чем здоровее люди, тем более отталкивающими они кажутся...» Он уверен, что она разделяет его взгляды, и обескуражен ее ответом: «Мне кажется, я не поняла, что Вы хотели сказать... Чтобы человек достиг совершенства, он должен быть здоровым, не правда ли? Я не люблю больных. После того, как я прочла Ваше письмо, мне пришлось поиграть на том жутком пианино – я почувствовала себя несчастной». Постепенно это становится привычным для их отношений. Шелтон ищет понимания, на которое она не способна: «Я должна стать всем для Вас. Вы действительно так считаете?» Как и ее мать, миссис Деннант, Антония считает, что Шелтон «в последнее время слишком много думает», и это делает ее несчастной.
Параллельно главной сюжетной линии – Шелтон и Антония – развивается другая тема – дружбы между Шелтоном и обедневшим французом Ферраном. Ферран часто появляется в произведениях Голсуорси – в его рассказах и особенно в пьесе «Простак». Он приобретает значение символической фигуры, изгоя, выразителя интересов отверженных, неимущих. Прототипом этого образа был реальный человек, «умерший много лет назад в какой-то «благотворительной организации» от туберкулеза легких, вызванного обстоятельствами его бездомной жизни. Может, это и не «любимый герой» мой, но это реальный бродяга, с которым я впервые познакомился на Елисейских полях».
В речи, подготовленной к получению Нобелевской премии, Голсуорси еще обстоятельнее говорит о значении для него образа Феррана. Вспоминая встречу в Париже с человеком, ставшим его прототипом, писатель говорит: «Между нами возник антагонизм, аналогичный тому, который возникает между природной склонностью человека к лени и тем лучшим в нем, что я называю силой духа. Передо мной открылся мир неудачников, скрытый мир людей, катящихся по наклонной плоскости. Мне часто говорили, что я несколько преувеличиваю способность моих героев переживать. Смею сказать, что это правда, но, когда я смотрю на лица тех, кто меня окружает, – лица людей, которые хорошо знают, что в то время, когда они наслаждаются своим завтраком, другие молча примиряются с полным отсутствием такового, – когда я смотрю на их лица, мне трудно принимать кормящую этих сытых людей философию, которая гласит: «Бедные всегда с нами».
У меня сохранились старые пожелтевшие письма Клермонта. «Я хочу сказать, что поистине человеку, принадлежащему к обществу людей в цилиндрах, труднее проникнуть в мир неимущих, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко». Мне тяжело это сознавать. Но благодаря той случайной встрече под чириканье воробьев на Елисейских полях родилась моя пятая книга».
Ферран говорил за Голсуорси – в определенном смысле это и есть Голсуорси с его криком боли и протеста против несправедливости и неравенства в обществе. Суть книги состоит в конфликте двух разных Голсуорси, воплотившихся в воспитанном на условностях и влюбленном в Антонию Шелтоне и отверженном Ферране.
История достигает кульминации, когда происходит знакомство Феррана с родителями Антонии и со строгим, полным условностей укладом в Холм-Оксе, их доме. Наблюдая Феррана и Антонию вместе, Шелтон вынужден признать, что Антония так и не сможет понять многого в его характере.
«Она наблюдала за Ферраном, а Шелтон наблюдал за ней. Если бы ему сказали, что он за ней наблюдает, он с полной уверенностью стал бы отрицать это, но он не мог поступить иначе, ибо хотел понять, как же воспринимает Антония этого их гостя, в котором воплотилась вся мятежная сторона жизни, все, чего нет в ней самой».
Третья переработка романа наконец-то была завершена, и оба – и Голсуорси, и Гарнет – были удовлетворены: «Между тем я рад признать, сколь хороши и сильны, на мой взгляд, «Фарисеи», я чувствую, как они оригинальны и что, написав их, Вы создали что-то, что останется, что будет жить, за что можно будет испытывать сдержанную гордость», на что Голсуорси ответил: «Вряд ли я когда-нибудь получал письмо, которое доставило бы мне большее удовольствие, чем это».
Оставалась еще задача найти издателя. В августе 1902 года Конрад предложил второй вариант романа Хэллэму Марри, но в октябре он вынужден был написать своему другу: «Дорогой Джек! Они – звери. Я только что получил от X. М. записку с отказом, сопровождаемым множеством комплиментов. Только что заказной бандеролью отправил Вам Вашу рукопись. В конце концов, мы должны были быть к этому готовы. Ни одно произведение не оценивают по его художественным достоинствам, к тому же нет сомнений, что Ваша книга задела многие больные места общества».
