После недолгой паузы Рафаил сказал:

– Старейшина Коху говорил, что ты его дочь. Но ты не похожа ни на одного из представителей твоей деревни. Твоя кожа и волосы светлее и черты лица иные. – Данике показалось, что голос Рафаила странно завибрировал. Она машинально перебросила висящую на плече туго сплетенную косу за спину, снова скрестив руки на груди в замок.

– Это не твое дело. Будь добр, не уходи от темы.

– Думаю, у нас у всех найдутся причины хранить свои тайны. Особенно тайну происхождения.

– Только если это не угрожает безопасности окружающих.

– Уверяю тебя, не угрожает.

– Ты думаешь, я тебе поверю?

Тут у Рафаила иссякли доводы. Пора звонить адвокату!

– Ты расскажешь мне правду, даже если мне придется выбивать ее из тебя силой, – сказала Даника со спокойствием намного более жутким, чем ярость.

Рафаил внимательно смотрел на девушку. От его разноцветных глаз будто исходила магия, ими Рафаил притягивал и одновременно отталкивал. От этого взгляда ей стало как-то не по себе. Она сделала шаг назад.

– Эй, что это ты делаешь?

– В каком смысле?

В ответ Даника с разбега зарядила Рафаилу ногой в грудь. Тот был потрясен, но устоял на ногах.

– Говори, кто ты такой и откуда ты явился?!

Молчание как преступление. Наказание.

Даника хладнокровно обрушила на опешившего изгнанника молниеносную серию ударов рук, завершив атаку яростным тычком открытой ладони прямо в солнечное сплетение юного ботаника. Место удара на миг вспыхнуло синим пламенем, что доставило Рафаилу дополнительный дискомфорт. И вот камни и обломки веток уже впиваются в его голую спину – Рафаил оказался на земле. Даника тем временем стояла над поверженным, яростно стиснув зубы и наглядно демонстрируя, что обладает не только красотой, но и страшной силой.

– Мне повторить вопрос или как?! – в азарте допроса Даника замахнулась для удара, как для нового убедительного довода, и тут произошло то, чего никто не ожидал.

Рефлекторно вскинув руку, он увидел, что из его ладони вспыхнул яркий светло-голубой свет, а вокруг, за границами этого ореола, вдруг потемнело, словно мгновенно наступила ночь, а все многообразие звуков природы умолкло, и вокруг стало тихо, как в вакууме космоса.

Не видя ничего, кроме этого света и своей руки, его излучавшей, Рафаил в оглушающей тишине осторожно и очень медленно поднялся на ноги. Стоя с вытянутой рукой, прищурившись, он будто пытался что-то разглядеть за этим световым занавесом, несмело выглядывая за него.

Метатрон, глядя в чашу измерений, в задумчивости тер подбородок.

«Энергия двух миров! Очень интересно».

Словно почувствовав, что кроме него и Даники здесь есть еще кто-то, Рафаил огляделся, опустив руку. Его взгляду предстала вжавшаяся в ствол дерева Даника с таким ошарашенным видом, будто увидела летающую рыбу.

– Даника, ты в порядке? Выслушай меня, я не управляю этим…

– Даника!

Чутье не обмануло Рафаила – они действительно были не одни: перелетая через валуны и пригорки, к ним сломя голову мчался Бади.

– Бади! Бей его! Быстро!

Ему не надо было повторять дважды. Он, оттолкнувшись от громоздкого каменного валуна, уже летел на Рафаила, формируя в ладонях по энергетическому снаряду. Сделав шаг в сторону, изгнанник чудом избежал столкновения. Но в следующий момент Бади уже стоял аккурат напротив него и один за другим метнул в него искрящиеся и пульсирующие шары огненной энергии. Рафаил ловко уклонился от обоих снарядов и снова нырнул в сторону, избежав последовавшего шквала ударов Бади. Уйдя и от этой атаки, Рафаил периферийным зрением увидел, что к нему стремительно приближается пришедшая в себя девушка. От ее яростного натиска ему уйти не удалось: услышав сдавленный хруст собственных ребер, он начал падать прямо на Бади, на лице которого успел прочитать победоносную ярость. Его кулак настиг левой скулы Рафаила, того откинуло назад, к Данике. Она подхватила разоблаченного изгнанника, но отнюдь не с целью приласкать и утешить. Ее хрупкие на вид руки зажали горло Рафаила в локтевом захвате, не давая ему продохнуть. Сквозь судороги он прокричал так, как только смог:

– Пусти!

Этот глухой выкрик вырвался из легких подобно лаве из недр спящего вулкана и прокатился по округе вибрирующей звуковой волной. Во все стороны разлетелись испуганные птицы. Даника и Бади упали на землю, закрыв уши. Но потрясение не было шокирующим, и, силясь подняться на ноги, Даника, прокричала:

– Бади, вырубай его! Быстро! Не дай ему поднять рук!

Меткий удар ногой с вертушки прямо в челюсть. Рафаила крутануло по заданной ударом траектории, и он полетел прямиком в озеро, обдав брызгами Бади и ближайший муравейник. От такого удара любой надолго попрощался бы с дневным светом, но Рафаил мигом оказался на ногах – озеро было мелким, лишь по пояс – и уже был готов к дальнейшей обороне. Но этого, слава богу, не понадобилось. Прежде чем Бади или Даника успели забросать свою жертву энергетическими шарами, раздался еще один голос:

– Ст-о-о-о-оп! Достаточно!

Все трое обернулись на крик. Рафаил, потирая онемевшую челюсть, сначала не сообразил, откуда он донесся, в растерянности крутя головой по сторонам, но через мгновение это прояснилось. К ним, опираясь на трость, но легко и непринужденно преодолевая неровности рельефа, приближался Саман.

А вот и адвокат.

С любопытством, присущим всякому десятилетнему мальчишке, Ладака, пытаясь унять сердцебиение, прятался за широкой колонной и тайком наблюдал за взрослыми. А наблюдать было за чем: в храме Элохима Создателя, в одном из малых залов, служившем местом для собраний и заседаний первых лиц клана, жарко спорили и, очевидно, решали какой-то очень-очень важный вопрос несколько жителей деревни Бамоа, в своей вековой истории редко переживавшей так много странных событий.

Вразброс заняв места в светлом амфитеатре, участники собрания – каждый по-своему – выражали озадаченность по поводу очередного неприятного происшествия: Саман, приосанившись, сидел и в задумчивости поглаживал темно-седую бороду. Бади, стоя ближе к выходу, в парадной желто-зеленой одежде, наподобие спортивного костюма, нахмурил свои густые черные брови так, что на лбу образовались глубокие морщины, похожие на изгибы реки. Заседатель собрания – старейшина Коху – сидел за кафедрой и щурился то ли в силу максимального сосредоточения, то ли от мигрени. И хотя автор, как и читатель, – лишь сторонний наблюдатель этой сцены, он рискнет предположить, что имели место обе причины, ибо Даника, утратив всякое терпение и рассудительность, горланила, обращаясь к Коху:

– Нет, папа, выслушай меня очень внимательно! Еще раз!

Затаившийся Ладака невольно отпрянул подальше, в тень колонны, после чего очень медленно снова выглянул из своего укрытия.

– Если вам, глупцам, не понятно реальное положение вещей, то я объясню заново! Этот человек, – она, не глядя на Рафаила, вскинула в его сторону руку с вытянутым указательным пальцем. Он сидел и по мере возможности силился контролировать свои эмоции, сохраняя внешнее спокойствие. На деле же в душе его скребли кошки, и не из-за страха неопределенности своей дальнейшей судьбы. Он сожалел, что снова причинил кому-то боль. – Этот человек не тот, за кого себя выдает!

– Мы еще вернемся к этому вопросу, Даника, – устало сказал Коху. – Сначала объясни, какого лешего ты пошла в Нритью в одиночку? Я считаю, ты поступила безрассудно. И как начальник службы безопасности деревни, и как моя дочь!

– О, Великий Элохим, да разве ж это сейчас важно?! – Даника в бессильном недоумении вздымала руки к потолку, пытаясь достучаться сквозь него до небес в поисках поддержки.

Но Метатрон не спешил вмешиваться.

– Если за твоим эмоциональным восклицанием кроется вопрос, важна ли мне твоя жизнь, то я отвечу, что да, важна. Делать одиночные вылазки, когда во всей округе Каунтэ положение, близкое к военному из-за бесчинств людей с болот, да еще вдобавок какие-то странные, неведомые создания околачиваются вдоль всех его границ, – значит подвергать опасности не только себя, но и всех нас!