— Можешь выпрямиться. — Шелест одежды, звук застегиваемой ширинки. — Глаза в пол и за мной.

Я безвольно уронила затекшие руки вдоль тела, отметив новый элемент — два стальных литых браслета на запястьях. Что это? Там датчики? Или Крейн решил сделать на мне отметку при помощи такой вот грубой бижутерии?

Я долго буду задавать себе вопрос, почему сразу не догадалась о том, что именно красуется на моих запястьях. Потому что просто не могла представить себе всю глубину того кошмара, через который меня вознамерились протащить. В Юлькиной комнате боли такого не было, или я не заметила. В секс-шопах продавался совсем иной ассортимент. Да и была в самых настоящих стальных оковах надобность теперь, когда я пришла практически по собственной воле?

Ноги не слушались. Но когда Крейн замер и с какой-то иронией во всей позе и повисшей тишине протянул мне руку, я сделала вид, что не заметила ее. Шла следом, даже радуясь, что мне запретили смотреть по сторонам и в его бесчувственное лицо, чувствуя, как кожу на спине стягивает от спермы Крейна. Это было что-то за гранью. Я почувствовала себя даже не бесправной шлюхой, а вещью, о которую можно вытирать не только ноги.

— В душ. У тебя десять минут. Сделай все. Что необходимо, потому что до утра у тебя такой возможности уже не будет, — равнодушно произнес Алекс, подталкивая меня к двери и демонстративно усаживаясь в кресло.

Я сглотнула. У меня практически не осталось сил, и были сомнения, что я справлюсь в установленное время. Никогда я еще не чувствовала себя настолько проигравшей и использованной. И не было даже шанса, что дальше будет лучше.

Внизу живота саднило. Если бы осталось хоть немного возбуждения, я бы сняла его пальцами или струей воды. Но все дело было в том, что сейчас в теле не было и намека на недавнюю сексуальную схватку.

Я остервенело терла мочалкой кожу, смывая следы власти Крейна. Но это не помогало. Казалось, что сперма, подобно кислоте, проникла сквозь кожу внутрь, выжигая безжалостные метки.

Вложилась я в установленное время или нет, не знала. Часов в роскошной ванной не было. Я завязала полотенце на груди и вышла, желая покончить с этим днем как можно скорее. Прятаться или оттягивать неизбежное не стоило. Что-то предсказывало — будет только хуже.

Крейн стоял у окна, глядя на сад. Казалось, не было недавнего акта вандализма над моим телом — он выглядел с иголочки. Особенно остро на фоне моей наготы.

Как мне хотелось в этот момент сделать шаг вперед, обнять за плечи и склонить голову на грудь! Казалось, что все это станет шагом вперед и сгладит напряжение между нами. По крайней мере, будет шанс на разговор…

Додумать эту мысль я не успела. Видимо, заметив мое отражение в стекле, Алекс резко обернулся. Я не успела не то что опомниться — даже понять, что сделала не так.

Рывок. Полотенце полетело на пол. Я, не устояв на ногах, опустилась на ковер вслед за ним, ошеломленная таким резким и грубым порывом Алекса.

— Рабыне не полагается одежды! Все, что ты будешь носить — это мои цепи и веревки.

Он не повысил голос. Сменилась лишь интонация. Я подняла глаза прежде, чем вспомнила, что мне это запрещено.

Крейн смотрел на меня сверху вниз горящим взглядом, полным триумфа.

— Вставай. Пора уложить тебя в постель.

«Слава богу, кошмар этого дня закончился. Надо выспаться и набраться сил перед следующим», — мелькнула у меня мысль, когда я поднималась с пола и старалась не вздрогнуть, стоило широкой ладони Алекса лечь на мой затылок.

Я шла под нажимом его руки. Не поднимая глаз и считая шаги, втайне радуясь, что меня не будут мучить до утра.

— Ты почувствуешь, что значит принадлежать, — наклонился к моему уху Крейн, оставив пылающую метку шепота.

Я не ответила. Боялась, что поняла его именно так. Как должна была пронять.

— Единственный голос, который ты будешь слышать — мой. Единственные руки, которые тебя будут касаться — мои.

Слова били навылет. Я бы воспротивилась, если бы не была так напугана. Даже не поняла, что мы спускаемся вниз. Вряд ли в подвал, но все же…

Лязг замка — и сама дверь отворилась почти без скрипа.

Я инстинктивно отшатнулась назад, когда меня втолкнули в полумрак мрачной комнаты с серыми стенами. В то момент мне было не до разглядывания интерьеров, иначе бы я отметила, насколько шикарно гармонирует стиль «лофт» с металлом, придающим оттенок футуристического минимализма.

Здесь не было тех странных орудий пыток, что в достатке имелись в комнате Юльки. Наверное, именно поэтому я переступила порог под нажимом руки Алекса, а не кинулась назад.

Мебели здесь практически не было. Не считая кресла явно не раскладного, и тонкого матраца, похожего на гимнастический мат, у стены. Кровати, в которой мне полагалось выспаться, не было. Либо это проходная комната и я сейчас наконец усну в человеческой постели, либо…

Вот тут мне стало не просто не по себе — стало жутко настолько, что я забыла обо всех правилах Алекса. Вцепилась дрожащими ладонями с браслетами на запястьях в его рубашку, глядя в глаза с немой надеждой.

— Это… ты решил показать… что меня ждет за непослушание?

Голова кружилась, слова путались. Я отчаянно искала надежду в голубых глазах Алекса и не замечала. Что они приобрели цвет этой самой комнаты.

— Да?!

Длинные пальцы легли на мою щеку, огладив скулу, сняв незамеченную мною слезинку с широко распахнутых глаз. Нежно, ласково… и настолько в противовес его словам.

— Ты останешься здесь.

— Что? — я не отшатнулась лишь потому, что надеялась услышать следом «шутка». — Я что-то сделала? Что-то нарушила? Я тебя расстроила?..

И в этот момент время сменило ритм и законы.

— Ты же не можешь так поступить! Хватит! Ты решил меня напугать? — прошептала я, не веря, что это может быть по-настоящему.

Его взгляд мог бы при желании разрезать сталь… и моё сердце.

— Ты останешься здесь. Прикованная цепями. В ошейнике.

— Что?!

— За закрытыми дверями.

Вот тут меня нехило так накрыло всем сразу — и ужасом, и паникой, и надеждой, что человек. Который когда-то меня любил, просто не сможет так поступить. Глотая слезы, я подняла голову, глядя на Алекса, и отчаянно прошептала:

— Не надо, прошу. Я сделаю все…

Взгляд Крейна стал тяжелее. А на губах заиграла безжалостная ухмылка.

— Очень скоро ты сделаешь гораздо больше, чем все…

В тот момент мне хотелось наброситься на Крейна, вонзить ногти в его хладнокровное, отмороженное лицо, выцарапать пустые глаза к чертово матери и бежать. Плевать на то, что я была без одежды и сметками оков на запястьях. Мелькнула отчаянная мысль — пусть он купил всех в этом городе, есть сила социальных сетей, и при желании я уничтожу его репутацию так, что никто не протянет ему руки.

Но я оцепенела. Ноги вросли в пол. Ужас и его подминающая, опасная энергетика сделали свое дело. И я просто смотрела в его глаза в поиске отражения прежних чувств. Искала в нем того Алекса, который скорее отрубил бы себе руку, чем посмел меня обидеть.

— Я не собираюсь убегать. Это сделка…

Александр криво усмехнулся и поднял руку, разжимая мои пальцы на своей рубашке.

— Не будешь, верю. Потому что это невозможно.

— Я на все согласилась! Что тебе еще надо?

— Марина, у тебя будет вдоволь времени поистереть, а сейчас, мать твою, закрой свой хорошенький ротик и делай все, что я сказал, без промедления и тупых попыток торговаться. — Алекс грубо отбросил мои ладони. — Лицом к стене! Руки перед собой на стену!

«Опять?» — мелькнула в моем сознании непрошенная мысль, а низ живота скрутило похотливой спиралью. Нашла, блядь, время думать о сексе! С этим психопатом мне скоро придется думать исключительно о том, как выжить или, как минимум, не сломаться.

Не знаю, что меня приложило сильнее. Осознание. Насколько все происходящее серьезно или тот факт, что глубина неприятия не была такой уж глубокой. Что меня царапает в солнечное сплетение совсем не ужас, а что-то темное. Неправильное, непозволительное и сладострастное. Я не хотела испытывать этих чувств ни на минуту… но они крыли меня все сильнее. Именно они, а не угроза в лице Крейна заставляли взмолиться о пощаде. Еще немного, и я точно сорвусь, заглушу их в рефлексии, чтобы не признавать.