Я кивнула. Примечательно, что никакого букета в руках мужчины не было, но когда он все же поднялся, я буквально обалдела от… стеблей роз с меня высотой.

— От кого? — опешила, глядя на букет. Такой инстаграмные девчонки берут на прокат ради селфи. Данил? Или Валерий? Крейн вряд ли будет мне их дарить после пощечины…

— Там есть записка. Доброй вам ночи.

Затащила я его, едва не уронив. Хорошо, что эти розы были без шипов!

Записка там тоже имелась. С замиранием сердца я развернула конверт, чувствуя, как по телу побежала горячая волна. Но когда я прочитала ее содержимое, меня обдало холодом.

«Я даю тебе последний шанс. Сними одежду и сфотографируй себя. В противном случае завтра у тебя начнутся первые проблемы». Ниже шел номер телефона и инициалы «А.К».

Что было первым? Правильная реакция в свете последних событий. Холод. Возмущение. Страх. Микс. Который втащил похлеще вина и допинга. А внутри было состояние — знаете, как чувствуют себя все девчонки мира, когда им перезванивает понравившийся парень?

Только мы были старше. И игры у нас были под стать возрасту.

Я мстительно улыбнулась. Поиграем, Алекс? Подошла к шкафу, стянула платье с плечиков, присела рядом и показала средний палец в камеру. Все, я выполнила требование. Сняла одежду — с вешалки, но ведь не уточнялось, откуда. И сфотографировала себя. Ряд снимков. Выберу самый четкий. Пальцы слегка дрожали, когда я отправляла снимок по указанному в записке телефону.

Время ожидания ответа показалось мне вечностью. А затем пришел ответ.

«Придется пояснить тебе, что это не игра, причем дорогой ценой. Мне жаль, Марина, но ты не оставила мне другого выхода».

Я несколько раз перечитала сообщение. Мне все еще хотелось верить — это игра, сейчас я придумаю ответ, но внутри все как будто застыло.

Именно так хотела закричать моя интуиция, что играть не стоит.

Но я просто не могла поверить, что мужчина, который меня когда-то так одержимо любил, сделает все это на полном серьезе.

События завертелись с космической скоростью уже на следующий день. Примечательно, что в первые часы обрушившихся на меня проблем я отказывалась связывать их с именем Крейна.

Утро было теплым, весенним, бодрым. Я совершала пробежку в парке, даже не думая о том, какой сюрприз меня ожидает всего лишь через несколько часов. Моя голова совсем другим была забита… При взгляде на охапку роз, под которые я с трудом нашла вазу, внутри поднималась сладкая волна. Предвкушение и азарт, возведенное в степень нереального возбуждения. В этот раз оно было иным. Симптомы сексуального желания были так похожи на симптомы опасности, что я буквально кайфовала от этого сочетания.

Даже десять километров не сумели снять моего возбуждения. Как и не смогла это сделать теплая вода из душевой насадки. Хоть я и дошла до разрядки, стимулируя клитор направленной струей воды, дрожь в теле никуда не ушла.

Тем сильнее был последующий удар, к которому я оказалась не готова. Просто не верила, что Алекс способен на подобное — оттого поначалу вообще не связала произошедшее с его именем.

Звонок консультанта заставил меня нахмуриться. Я запретила ей звонить по пустякам типа обмена и возврата товара, на это у нас имелся старший продавец. Сняла трубку, уже готовясь ее отчитать за нарушение субординации — но слова застряли в горле, стоило услышать ее перепуганный голос.

— Марина, простите за ранний звонок. Но у нас в магазине проверка. Я ничего не могла сделать, они ворвались, и охрана тоже не смогла. Есть постановление…

— Да прекрати ты частить. Какая проверка? Имена? Ты корочки видела, или пустила непонятно кого?

— Это налоговая и вместе с ними общество защиты прав потребителей.

— Я сейчас приеду. И следи, чтобы никто не трогал документы и не увел товар. Этого мне еще не хватало…

Бросила трубку и опустилась на диван, покусывая пальцы. Произошедшее застало меня врасплох. Проблем с налоговой быть не должно, я на прошлой неделе лично завезла кому надо благодарность. ОЗПП — тут не угадать. Я вспомнила продавца, которого не столь давно с позором уволила. Так вот, откуда ноги растут. Задрот точно бессмертный. Не знал, с кем связался. Надо внести его в черный список соискателей, как только разрулю проблему. Почему я раньше этого не сделала?

В магазин я летела, обгоняя попутные машины, не обращая внимания на сигналы и оскорбительные крики вслед. И все равно — опоздала. Изъятие документов шло полным ходом. Я потеряла достаточно времени, пытаясь дозвониться до юриста, который как в воду канул в самый ответственный момент.

— Что здесь происходит? Я Марина Самохвалова, хозяйка. Прекратите этот фарс!

Старший инспекции представился, продемонстрировав мне корочку и постановление на обыск. У меня все поплыло перед глазами, а он механическим тоном рассказал мне о неучтенной партии товара и кроме того, поддельных брендах. Продавщица клялась, что не имеет к этому никакого отношения. Может, все именно так и было, а то, что я упустила из виду — в этом стоило винить только себя.

Я ничего не могла сделать. Только позвонить Игоревой, главе налоговой. Но от ее теплого тона не осталось и следа. Я выслушала, что подставила ее своим беспределом перед высшим руководством, поэтому она и знать меня не знает, придется отвечать. Смотрела, как опечатывают магазин, и чувствовала, будто проваливаюсь в мощную черную дыру.

…Его утро начиналось почти так же, как утро той, кого Александр Крейн давно приговорил к потере воли и полному подчинению своей власти. В том, что все будет именно так, у него уже не было никаких сомнений. Если Марину не прижмут обстоятельства, которыми он намерен уничтожить ее сопротивление на корню, то справиться со своими чувствами она сама не сможет.

Он видел это в ее глазах. Ловил, насыщая кровь триумфом, в каждом рваном вздохе и сбившемся сердечном ритме. Без труда расшифровал этот код в ее дерзких репликах.

Она готова была сопротивляться до последнего. Не потому, что сильная — как сталь и лед. И не из-за страха — Алекс мог уже сейчас с уверенностью сказать, что боялась она его меньше, чем желала. Она бежала от самой себя.

Зачем понадобилось загонять ее в тиски? Неужели он был так сильно обозлен, из-за того, что подпустил так близко к себе? Или потому, что Марина смогла жить без него, заставив сердце превратиться в камень?

Алекс сделал глоток горького кофе. В его глазах на миг промелькнуло что-то хищное, темное, то, что он так тщательно скрывал от посторонних глаз.

Он хотел наказать ее совсем за другое. Вскрыть, словно скальпелем, всю суть ее потаенных желаний и фантазий. Воплотить из все, заставив дерзкую Марину узреть себя настоящую. А параллельно с этим, положить долгожданную жертву на алтарь всех тех демонов, что стали его частью после ее побега.

Он не стал преследовать, уговаривать, настаивать. Хотя прекрасно знал, куда именно она сбежала. Знал, как ее ломает каждый раз приступами сожаления о своем поступке, чувствами, которые в разлуке стали явными и усиленными. Чувствовал каждую грань ее эмоций, до каждого скола.

Это была метка дьявола. Прутья колючей проволоки. Только князь Тьмы мог так — все забрать, но оставить послевкусие ее взбесившихся чувств.

Крейн знал — стоит приехать, посмотреть ей в глаза, впервые в жизни отключить нежность, которой он так пресытился ради Марины, взять за горло в метафорическом, а может, и в буквальном смысле — она вернется. По собственному желанию, даже не из-за страха. И не иначе как сам Дьявол тогда запретил ему это делать.

Оставил огонь, который разгорался все сильнее. До тех пор, пока не превратил его сердце в закаленную сталь, вытравив все то, что можно было назвать человечностью. Наверное, все эти годы Крейн и жил только одной-единственной мыслью — забрать у Марины все в тот момент, когда она начнет ценить свободу больше. Больше, чем любовь и отношения…