Антон резво поднялся на ноги, и, мигом преобразившись в деятельного и активного человека, направился к двери, уверенный в моем решении. Похоже, других способов избавиться от атакующей напасти у нас не было, и, если, Антон говорит нам всю правду, в чем я не сомневался, он наш единственный шанс.

«Как вы нашли меня? — поинтересовался я, догоняя Антона на лестнице, — и откуда знаете про меня, если учесть полную конфиденциальность проекта?»

«Матвей видел в вас верного соратника, зная ваше отношение к деньгам и, потом, он психиатр, а значит весьма неплохо разбирается в человеческой психологии, — проговорил Антон нехотя и будто извиняясь, — вы подвели его трижды, Гурий. Один раз, когда так не вовремя завершили свое земное существование, он дал вам шанс, который вы не использовали и тем самым нарушили его планы, ну и в третий раз, когда вы почти раскрыли его секреты. Тогда он вернул вам материальный вид и выбросил вас обратно в мир живых, посчитав, что так вы нанесете ему меньший урон, ну и после разогнал оставшуюся свою команду, оставив в ее составе одну неприметную девчушку, охочую до наживы. Он избавился и от меня тоже, но в том я не вижу большой потери. Я никак не ожидал, что Матвей продолжит свои опыты, поскольку был уверен в его здравомыслии. И нет, Гурий, он не умирал в привычном понимании, он просто пересек границу по доброй воле.»

Добавил Антон, уловив мой интерес к этому невысказанному вопросу. Вообще-то вопросов у меня было множество, но их я планировал задать самому Матвею, если мне посчастливиться еще разок встретить его в одном из миров. Антон уверенно вел нас по захламленным улицам, аккуратно обходя валяющиеся на земле туши, по дороге сохраняя напряженное молчание. Наш путь лежал к хорошо знакомому дому психиатра, но как нам мог помочь визит в опустевшую обитель моего бывшего сокурсника, все еще было вне моего понимания.

Антон решительно распахнул дверь квартиры, и на нас со всех сторон навалилось сонмище книг, записей и обрывков листков, до краев исписанных формулами и знаками. Антон, не обращая внимание на мой ошарашенный вид, ловко отыскал среди завалов какую-то тетрадку и горестно покачал головой.

«Матвей говорил мне, что при переходе через границу мира, человек впадает в некое состояние полусна, которое наступает исключительно в момент смерти, но он научился искусственно создавать этот анабиоз путем составления целого ряда препаратов.» — бормотал Антон, оборачиваясь на звучащие на лестнице шаги. Шаги принадлежали моему верному приятелю, который тоже хотел бы задать лично негодяю несколько вопросов, именно так он объяснил свое спонтанное решение присоединиться к нашей спасательной группе. Я искренне обрадовался его появлению, поскольку находиться в компании одержимого Антона было откровенно неуютно.

«Что он делает?» — прошептал мне в ухо запыхавшийся Гошка, неотрывно следя глазами за странными манипуляциями нашего недавнего гостя. Тот один за другим выдвигал ящики письменного стола, без сожаления вываливая на пол их содержимое. Когда ящики опустели, Антон ринулся к одежному шкафу, стоящему у стены. Вскоре на полу громоздились невероятные горы Матвеевых вещей, в которые тут же зарылся непостижимый его соратник, обшаривая каждый карман. Наконец вместе с победным хрюком на свет был извлечен маленький пузырек, наполненный прозрачной жидкостью. Антон, наконец, принял вертикальное положение и очень серьезно проговорил.

«Нам повезло, перед своим уходом, Матвей приготовил тот самый состав, и я очень боялся, что он забрал его с собой. Мы должны остановить его, пока не стало слишком поздно!»

Эта напутственная речь мысленно перенесла меня в скаутские лагеря, куда на время летних каникул меня пихали родители. Я не сдержал короткий смешок, а Гошка наигранно серьезно приложил кулак к груди, демонстрируя полное и безоговорочное согласие. Несмотря на всю комичность обряда, по моим венам полз ледяной страх, напомнивший мне, что я, скорее всего, больше не вернусь обратно, я уже не призрак и не могу шастать через призрачные границы. К тому же пройдоха Антон не выглядел как человек, которому можно было бы доверять. Но в любом случае, выбора у нас не было, приходилось довериться провидению. Судя по выражению Гошкиной рожицы, его терзали те же сомнения, а когда мы, по-очереди глотнув из волшебного пузырька волшебное зелье, выбрались на улицу, он негромко проговорил:

«Прощай, брат Гурий, я прожил яркую жизнь и ни о чем не жалею!»

В Гошкином голосе звучало явное кривляние, но за ним ясно слышался откровенный страх. Я согласно кивнул в знак одобрения и рванул следом за Антоном.

Вопреки моим ожиданиям, наш путь лежал вовсе не к Питерскому метро, а куда-то значительно дальше. Мы уже успели преодолеть пару жилых кварталов, когда прямо перед нами появилось высокое здание неясной этимологии. Будучи коренным питерцем и изучив большую часть заброшек и недостроев, с этим зданием я столкнулся впервые. Оно выглядело откровенно старым, я бы даже сказал ветхим, и было непонятно, что за функции оно выполняло в свои молодые годы. Антон шмыгнул за полуразрушенную стену и жестом пригласил нас следовать за ним. Я на всякий случай огляделся, пытаясь запомнить локацию, и провалился в кромешную темноту. Потеряв ориентиры и направления, я слепо тыкался по сторонам, пытаясь отыскать опору, однако только наталкивался руками на вязкое марево, очень похожее на переваренный кисель, до тех пор, пока впереди не замаячил неясный серый овал, постепенно разрастающейся и приобретающий очертания окна. Когда мои глаза немного привыкли к столь скудному освещению, я обнаружил, что и в самом деле совсем неподалеку от меня находится некий проем, сквозь который мне необходимо перелезть.

«Гурий? — услышал я знакомый Гошкин голос, и, обернувшись, разглядел в шаге от себя смешную рожицу приятеля. — Гурий, до чего же я рад тебя видеть, дружище! Никогда бы не подумал, что однажды скажу тебе это искренне!»

Поведал мне сокровенное грубиян Волков и тут же поинтересовался местоположением Антона. Повсюду, куда дотягивался взгляд, расстилалось бескрайнее поле, поросшее невысокой ослепительно зеленой травкой, но это было единственное, что нам посчастливилось видеть. Нашего проводника не было ни в поле, ни в неясном здании, возле которого завершилось наше пересечение миров. Гошка недовольно хмыкнул, резюмируя очевидное:

«Развел, как лохов, но тут хотя бы нет вонючих туш. Сказать по правде, Гурий, я даже рад немного передохнуть от этой невыносимой вони, пропитавшей меня насквозь. Мне кажется, что я сам уже разложившаяся туша.»

Я только успел открыть рот, чтобы ответить что-то в высшей степени познавательное, но тут же был сбит с ног неизвестно откуда появившемся Антоном.

«Прошу меня извинить, — прощебетал он, поднимаясь на ноги, — никак не могу привыкнуть к этим пересечениям. Надеюсь, я не слишком…»

«Не слишком,» — оборвал я страдания, и поинтересовался, куда нам нужно идти и что делать, чтобы покончить с этими смелыми экспериментами.

Антон суетливо отряхнулся и бодро повел нас по бескрайнему полю, что-то непрерывно и неразборчиво бормоча. Когда мы прошли по мягкой молодой травке пару десятков шагов, я наконец-то узнал это поле. Это здесь я впервые столкнулся с таинственной каменной лабораторией, где господин психиатр ставил свои нечеловеческие опыты. С каждым сделанным шагом решительный настрой Антона медленно угасал, а в его интонации явно слышалось замешательство.

«В чем дело, приятель?» — поинтересовался я, глядя, как бледнеет наш проводник. Некоторое время он пытался бодриться, рассказывая нам о чудесном житье в потустороннем мире, но на мой простой вопрос у Антона не нашлось слов.

«Вы знаете, Гурий, — не в меру интеллигентно затянул он, — все-таки немного необычно находиться в таком пугающем месте по доброй воле. Это напрягает и наводит на разные размышления.»

Мне почему-то отчетливо казалось, что напрягает Антона вовсе не пугающее место, куда, судя по всему, он недавно наведывался как на работу.