Единственной моей отдушиной во всей этой кутерьме был мой светлолицый Араш. К счастью, он был недостаточно сообразительным, чтобы понять, на что именно намекают все эти слухи, витающие вокруг меня. И был рад, что теперь наши встречи проходят у меня в спальне, а не на конюшне. Но и с этой радостью в моей жизни пришлось распрощаться.

— Ты должна порвать с этим мальчишкой — конюхом, — тоном, не терпящим возражений, произнес старый лорд после одного из наших занятий, — Мало того, что ты и так бездарна, да к еще и все время на него отвлекаешься!

— Простите, но мне кажется, это мое дело, — недовольно процедила я, сквозь зубы.

— Еще как мое, если ты от него понесешь! Вся твоя учеба пойдет насмарку и главный экзамен, как и твое повышение придется отложить на много месяцев, а то и лет! А я ненавижу, когда мое время и силы тратят в пустую! И потом, — добавил он, искренне изумляясь, — разве положено знатной керре засматриваться на деревенского дурочка?

На этом, нам с Арашем пришлось распрощаться.

Учеба давалась мне нелегко, а старик совсем меня не щадил. Но к моменту получения степени и званию керры, я с удовольствием отметила, что мир не рухнул. Моя помощница Ролла стала намного расторопнее и не нуждалась в моих вечных наставлениях. На лице Малкина все чаще появлялась одобрительная улыбка, а Сения стала относиться ко мне как к равной, а не как к оборванке, которую четыре года назад лорд Лоа приволок в свой дом. И даже Девин со своей феей, с которой к тому моменту они успели сочетаться браком, перестали делать мне неприятные намеки.

И наконец, осенним дождливым утром, в дверь коттеджа Лэкмана постучали. Это был обворожительный архивариус Говальд, необычайно хорошо выглядящий для своих лет. И он был ученым из самого дворца! А к его бархатной мантии была приколота серебряная брошь с птицей, парящей над полумесяцем. Не став терять времени, он сразу предложил мне пройти с ним в кабинет, где он должен был принять у меня экзамен.

— Ступай, Лисса, — приказал старый лорд, — И не смей меня там опозорить!

Наверное, для старика, оставшегося по ту сторону двери, эти пять часов казались вечностью. Но для меня они пролетели, словно пять минут.

И когда по истечению времени, архивариус отворил дверь, я увидела, что все домочадцы, во главе с Лэкманом собрались, чтобы узнать мои результаты.

— Поздравляю, теперь к этой юной особе вы можете обращаться не иначе, как «керра Лисса».

Ролла радостно взвизгнула, а Сения и принялась расцеловывать мое лицо своими сухими губами. Здоровяк Малкин заключил меня в объятья, оторвав от пола. И даже Араш и Девин со своей супругой рассыпались в поздравлениях. Старый лорд лишь довольно кивнул, улыбаясь уголками губ.

— Что ж Лисса, с завтрашнего дня ты можешь приступать к обязанностям управляющей этого поместья, — с этими словами он передал мне связку ключей от всех комнат в доме и увесистую книгу учета.

— Но сейчас, нам нужно это отпраздновать! — радостно сказала Сения, уводя меня на кухню, где нас уже ждал ароматный ужин. К которому лорд не присоединился. Но меня это не огорчало.

Сложно описать ту бурю радостных эмоций, охватившую меня в тот момент. Казалось, мое сердце наполнилось такими чувствами впервые и просто не знало, как с этим справиться. Я была счастлива и горда собой. Наконец-то я чего-то добилась! Я наконец-то чувствовала себя на своем месте.

…………………………………………………………..

— Лорд Лэкман скончался, — объявила Сения, спустя неделю после моего назначения. Ее лицо было бледным, а руки дрожали, — вчера вечером он лег спать и не проснулся.

На меня словно вылили ушат ледяной воды. Как умер?

— Но еще вчера он выглядел совсем здоровым! — удивилась Ролла.

— Почему умер? Что случилось? — это был тот редкий случай, когда Малкин не смог по привычке отмолчаться.

— Врачи выясняют обстоятельства, но не стоит забывать, что лорд Лэкман был… немолодым мужчиной.

— И что же теперь будет с нами? Мне еще три года до совершеннолетия! Я не хочу обратно в приют! — жалобно проблеяла Ролла.

— Он, кончено был противным старикашкой, но кто же теперь будет выплачивать наше жалование? — подал голос Араш.

Все на перебой принялись обсуждать дальнейшую судьбу поместья, но для меня их голоса были едва различимы.

— Лисса, ты в порядке? Лисса? — услышала я, но не смогла ответить. Слова будто застряли комом в горле, но говорить мне, если честно не хотелось.

Старый Лэкман не был хороши человеком. Он был жадным и ворчливым. Он много пил и плохо обращался со своими крестьянами. И слово доброго никому не сказал. А уж как он обошелся со своей дочерью! Да, он определенно был плохим человеком. Почему тогда мне так грустно?

За последующие три дня, Сения умудрилась организовать более-менее достойные похороны, а я за это время не проронила ни слова. Однако, я успела послать письмо в дом Холлайс, предупредив родственников лорда Лэкмана о его кончине, в том числе и его дочь, приглашая их на прощальную церемонию. Но, судя по тому, что в тот день они так и не объявились, они, очевидно, решили не принимать мое приглашение.

Да уж, друзей у старого лорда было немного. На церемонии собралась вся прислуга, несколько крестьян из селения, врач, законник и пара Бьорнградских надзирателей, пришедших проследить, за чтением завещания и исполнением последней воли усопшего. Но мы их встретили, как стервятников, ждущих своего часа.

После того, как дочь нашего лендлорда отреклась от него, наследников у него не осталось. А значит все имение переходило в собственность королевства. Что же будет с нами никто не знал. Это владение могли передарить другому высокородному землевладельцу. И тогда наши услуги были бы ему незаменимы. А могли и снести дом и применить эти территории для совсем других, неведомых нам, политических целей. Однако Ролла, уже собрала свои скудные пожитки, готовясь к худшему.

После погребальной церемонии на фамильном кладбище Лэкманов, позади селения, мы возвратились в дом, чтобы услышать то, ради чего здесь все собрались. Но мне были совершенно безразличны взволнованные взгляды моих коллег, непроницаемые лицо надзирателей и монотонный голос законника, читавшего завещания. Ровно до одной фразы:

— … сим завещанием я предписываю этот дом и все земельные угодья оставить мой младшей дочери, керре Лиссанне Лэкман, — громко произнес законник, поправляя свои очки половинки.

Я не сразу осознала происходящее. Но, поймав на себе пораженные и даже, разозленные взгляды окружающих, мой мозг начал просыпаться от трехдневной спячки и шевелить своими извилинами.

— Здесь какая-то ошибка! — возмутился один из надзирателей, — у нас уже есть приказ о том, как распорядится с владениями Лэкман. У лорда никак не может быть еще одной дочери!

— Простите, господа, но ошибки быть не может, — ответил законник, — год назад лорд Лэкман подписал бумаги, в которых признал незаконнорождённую Лиссанну своей дочерью. И сделал ее полноправной наследницей.

Внебрачная дочь? Кого? Старика Лоа? Я, конечно, никогда не видела своих настоящих родителей, но старый лорд точно не мог быть моим отцом. Начнем с того, что он чистокровный человек. А я не просто метиска, в моих жилах течет кровь самых разных созданий, далеко не одного и не двух. И закончим тем, что едва ли знаний и умений старого лорда хватило бы, чтобы наложить ту мощную печать, защищающую меня от всех страшных болезней. Да и по времени многое никак не сходилось…

— Год назад? Лисса ты знала?

— Вот зачем он ее обучал! Вот к чему была сдача экзамена! Теперь все встало на свои места!

Да и вообще, интересно, в какой момент он решил сделать меня своей наследницей? Когда ругал за мою тупость? Или, когда жаловался на мою бездарность? А может, когда грозил выкинуть из дома, если я провалю экзамен?

— Есть ли у вас копия этого документа? — деловито спросил один из надзирателей.

— Конечно, в двух экземплярах. Один из них будет передан вам, а второй керре Лиссе. Так же, у меня имеются копии документов, признающих керру Лиссу ребенком лорда Лэкмана и дающие ей право носить ей фамилию.