– Ну почему? Почему ты такая упрямая? – в голосе его слышно было раздражение, досада и нетерпеливость. Он направился прямо ко мне. Сделал движение рукой, намереваясь схватить. Я, не целясь, взмахнула своим оружием.

В долю секунды Райден выставил вперёд правую руку, прикрываясь. Лезвие рассекло ткань на рукаве его рубашки чуть ниже локтя, и она тут же окрасилась в багровый цвет растекающейся кровью. Но он, казалось, не заметил этого, схватил меня, вывернув запястье, и выхватил нож из ослабевших от боли пальцев. Он отшвырнул нож и наотмашь ударил меня по лицу с такой силой, что я отлетела и, стукнувшись о стену, сползла на пол. Он тут же оказался рядом. Я оцепенела от боли и шока, он схватил меня за локоть и с лёгкостью приподнял:

– У нашей девочки есть коготки, – в голосе его я слышала ярость, – придется их вырвать.

Я поняла, что опять сглупила. Идти против такой силы бессмысленно, ведь я это знала. Меня заставят ответить за свой поступок. Он отшвырнул меня, и я опять упала, ударившись, уже не знаю обо что. Райден наклонился, схватил за волосы, ну почему они все хватают меня за волосы?

– Я накажу не за то, что ты сделала, а за то, что посмела поднять на меня руку.

Не знаю, чем, он ловко, в секунду примотал мои руки к ножке бильярдного стола. Рванул ткань блузки, обнажив спину. Боль обожгла меня в районе лопаток, я вскрикнула. Меня никогда раньше не били, даже в детстве за шалости.

Райден продолжал бить, я не видела, чем, наверное, ремнём. Он наносил удары то с промедлением, то тут же за предыдущим, я не могла даже предугадать, когда внезапная полоса боли взорвёт меня в очередной раз. Это было невыносимо, и я не сдерживала криков. Пелена боли затуманивала сознание, во рту я чувствовала вкус крови. И когда я, почти теряя сознание, уже решила, что, наверное, это всё, конец, он забьет меня до смерти, вдруг раздался вполне спокойный голос:

– Думаю достаточно. Вряд ли будет толк, если ты убьешь её.

Это был голос Макса. Сквозь боль и страх я смогла узнать его. Этот спокойный голос заставил Райдена остановиться, занесённая для очередного удара рука опустилась рядом. Райден тяжело дышал.

– Да, ты прав…

Он присел, взял меня за подбородок и развернул к себе, заставляя посмотреть в лицо.

– Надеюсь, ты хорошо запомнила…

Наверх меня на руках отнёс Олен или кто-то другой. Впрочем, все они для меня были на одно лицо. Положил на кровать, и я застонала от боли. Почему сознание не оставляет меня, подумала я и провалилась в темноту.

Мне приснился странный сон. Я видела всё, все действия до мельчайших подробностей, но как-то в тумане. Мне снилось, что Макс разбудил меня, достал из гардероба мою одежду: джинсы, свитер и куртку, велел одеться, обуться, и следовать за ним. Я с трудом поднялась, всё во мне болело и внутри, и снаружи, шевелиться не хотелось, любое движение вызывало новую волну боли. И я думала, зачем он заставляет меня? Прикосновение ткани одежды к спине было пыткой. Но Макс не обращал внимание на мои страдания, взял за руку и повёл за собой в коридор и вниз по лестнице к выходу.

Мы вышли из дома. В серости не темнеющей до конца ночи проступали качающиеся силуэты деревьев. Я приостановилась немного отдохнуть, с удовольствием вдыхая свежий влажный воздух, но ноющая боль не давала вдохнуть полной грудью. Странно, думала я, разве во сне можно ощущать боль? Макс накинул на меня куртку, аккуратно подхватил на руки и понёс. А я, не в полной мере отдавая себе отчёт, прижалась к нему, обняв за шею. И даже боль как будто немного затихла. Вокруг тоже было очень тихо, даже ночные птицы примолкли, слышался лишь лёгкий шум вол, похожий на шелест.

***

Я зашевелилась и, вновь ощутив боль во всём своём несчастном теле, застонала и открыла глаза. Несколько минут я моргал, глядя на расстилающуюся впереди дорогу сквозь лобовое стекло несущегося вперёд автомобиля. Я полулежала боком на переднем кресле. Значит, всё это не было сном! Я повернула голову и увидела рядом, сидящего за рулём Макса. Он заметил мой взгляд, проехал ещё немного и, свернув с дороги, остановился. Я попыталась повернуться, но коснувшись спиной спинки сидения, застонала от боли.

– Как ты?

Я молчала, настороженно глядя на него. Я не понимала, что происходит и ждала.

– Рейден знает, как обращаться с женщинами, – Макс усмехнулся, но без веселья. – Скоро всё пройдёт.

Он перегнулся назад, достал пластиковую бутылку с водой и протянул мне. Я действительно очень хотела пить. «Скоро всё пройдёт?!» Мне казалось, что вместо кожи на моей спине кровавое месиво.

– Куда ты везёшь меня?

Макс внимательно посмотрел мне в глаза.

– Я объяснять сейчас тебе ничего не буду. Это дело других, да и времени нет. Я хочу, чтобы ты знала одно: я не желаю тебе зла и прошу, только, слушаться и подчинятся. Выбора у тебя нет, потому что, иначе, ты вернёшься обратно к Райдену, а он, поверь мне, очень недоволен твоим внезапным исчезновением. Тебе понятно?

Я кивнула, что тут может быть непонятного.

– Я могу доверять тебе?

Я опять кивнула. Всё же компания Макса меня устраивала гораздо больше, чем Райден.

– Хорошо, – Макс тронул машину с места, и мы выехали обратно на трассу.

– Сейчас мы едем в Копенгаген. Там сядем на паром до Осло… Не разочаруй меня, – и добавил, – поверь, это в твоих интересах.

В моих интересах? А разве у меня остались интересы или кому-то есть до них дело? Я лишь горько вздохнула.

Мы ехали, как мне казалось уже несколько часов, сделав лишь одну остановку. Мы больше не разговаривали. Макс молчал, и я не о чём его не спрашивала. Не только потому, что была почти уверена, он не станет отвечать, а ещё, потому что после всего пережитого на меня напало какое-то равнодушное оцепенение. Я пыталась не о чём не думать и запретила себе вспоминать.

Я старалась не шевелиться и боль постепенно затихала. Впереди стелилась серая лента дороги, мелькавшие мимо встречные машины, деревья, какие-то строения.

В какой-то момент наша машина вильнула вправо, почти зацепив колесом обочину. Я бросила взгляд на Макса. И только сейчас заметила, каким уставшим он выглядит. Его клонило в сон. Он изо всех сил пытался справиться с собой, но видно это плохо получалось. Мне стало не по себе, на такой скорости он может убить нас. Конечно, я проспала почти всю ночь, и после этого прошло уже несколько часов, а Макс за это время не сомкнул глаз.

Когда из-за очередного поворота, прямо на нас выскочила огромная фура, я вскрикнула. Макс крутанул руль, выравнивая автомобиль, потом сбросил скорость, выбрал место и остановился.

– Мы должны успеть на паром, – проговорил он, обращаясь то ли ко мне, но скорее к самому себе.

– Если мы разобьёмся, будет всё равно… – очень тихо ответила я.

Макс достал из кармана куртки белую плоскую коробочку и высыпал из неё себе в ладонь несколько жёлтых таблеток, закинул себе в рот и, поморщившись, проглотил, не запивая.

– Всё в порядке, осталось немного, главное сейчас – успеть.

Наверное, это был какое-то наркотик или транквилизатор, или ещё что-то в этом роде, я не знаю, но дальше он повёл машину увереннее и сонным уже не выглядел.

Когда миновав городские улицы, мы стали приближаемся к пристани, где уже стоял гигантский двенадцати палубный паром, я вздохнула с облегчением. Не смотря на всё, умирать я ещё не готова.

Мы пристроились за вереницей таких же ожидавших посадки на судно машин. Когда подошла наша очередь, Макс не выходя, протянул в окошко пропускной будки два паспорта и получил назад их вместе с ключами – карточками от каюты. Я лишь удивилась, откуда у него мой паспорт. Мы двинулись вперёд, и железное чрево гиганта – парома поглотила нас, как до этого другие машины. Макс припарковался на место, указанное служащим, и мы вышли.

После такой долгой езды, ноги плохо держали. Макс обхватил меня за талию и повёл к лифту.

Наша каюта находилась на восьмой палубе. Макс, отомкнув электронным ключом дверь, пропустил меня вперёд. Оказавшись в каюте, я первым делом отправилась в туалет. Макс дал мне несколько минут и велел выйти. Он указал мне на одну из коек: