Истошными криками в родильном отделении удивлять некого. При одном условии – что это не орёт, как резаный, сам врач. На полу палаты, в которую привезли рожать некую 32-летнюю Еву Криперсон, от боли в паху корчился дежурный акушер-гинеколог больницы восточного Сакраменто, сорокалетний доктор медицины Арарат Герконян.

Пронзительные завывания доктора, впрочем, перекрывали не менее искренние крики женским голосом.

– Святой Иисус! Если он ещё раз подойдёт ко мне и полезет между ног, я ему снова двину туда же!

Ева Криперсон оказалась чрезвычайно сложной пациенткой.

– У вас точно нет акушера-женщины? – в который раз спросила она медсестру, силой притянув её к себе за отворот медицинского халата.

– Вы зря беспокоитесь, – прощебетала перепуганная сестра. – Доктор Герконян отличный врач и профессионал! Ну же, милочка? Что вы? Мы живём в 21-м веке, что за предрассудки?

«Отличный профессионал» тем временем ползком пересёк порог палаты, чтобы оказаться в больничном коридоре, где можно было в безопасности прийти в себя перед предстоящей сложной работой. Кроме него в этот час никого из врачей всё равно на месте не было, а роды, судя по тому, что он успел увидеть мельком между ног Эвы Криперсон, были явно не за горами.

– Предрассудки?! – возмутилась пациентка. – Вот как вы это называете? Предрассудки! Мужчины и так забрали у нас всё! В магазине одежды – даже там – стало невозможно найти женщину-консультанта! Пускай они все там педики, но это всё равно мужики! А теперь они проникли ещё и сюда… Я специально воспользовалась искусственным оплодотворением, чтобы не подпускать к себе никого из мужчин. Я с трудом нашла гинеколога женщину, которая согласилась вести меня всю беременность. И у нас был подписан договор: принимает роды она! Я дала вам координаты доктора Финестер, вызовите её немедленно!

– Мы пытаемся до неё дозвониться, – ответила медсестра, – но пока ничего не выходит. К тому же вы сами сказали, она на другом конце страны и всё равно сюда не поспеет. Ну что же делать, раз уж вам так приспичило – и вдалеке от дома, и существенно раньше времени…

– Она обещала, что всё произойдёт на три недели позже!

– Так бывает, сроки называются приблизительно.

– Я подам в суд! На неё, на вас и…

Угрозу судебного преследования прервала очередная схватка. Этим и воспользовалась медсестра, чтобы попробовать ещё раз вразумить строптивую пациентку.

– Это ваше право, – перешла она на скороговорку. – Как только всё закончится, делайте, что хотите. А пока вам надо успокоиться, и позволить доктору вас осмотреть.

– Доктору!.. – сквозь боль, стиснув зубы, прошипела Ева Криперсон. – Доктору!.. Вместо нормальной женщины-врача мне подсовывают какого-то чудовищно волосатого испанца…

– Он армянин…

– Какая разница! – Ева взмахнула рукой в жесте. – Больше похожего на порноактёра, чем на врача, и предлагают позволить ему осмотреть то, что, я поклялась богу, никогда не увидит ни один мужчина на свете!

Настало время очередной схватки, пришедшей, как отметила про себя опытная медсестра, с гораздо меньшим интервалом.

– Простите, но у вас нет выбора, дорогая, – обратилась она к пациентке веским, полным серьёзности полушёпотом. – Или вы дадите согласие, или мы будем вынуждены отключить вам сознание и сделать всё, что нам нужно, без вашего участия.

С этими словами медсестра показала щепетильной роженице внушительных размеров шприц. Это помогло. Хотя испугал пациентку вовсе не сам шприц.

– Отключить сознание?.. – дрожащим голосом воскликнула Эва. – Чтобы вы сотворили со мной вообще, что вздумается? Нет уж! Я этого не допущу! Да скорее разверзнутся хляби небесные…

И тут «хляби» действительно «разверзлись» и зафиксировались на кафельном больничном полу в виде внушительной лужи околоплодных вод.

Эва тоненько заскулила.

– Вы сами видите! – воззвала сестра к её благоразумию. – Будьте паинькой! Пожалуйста! Доктор будет с вами предельно деликатен, я обещаю!

– Господи, я знаю, это твоё испытание… – прошептала измученная морально и физически роженица, устремив взгляд в равнодушный больничный потолок. – Прости меня, Господи, если это так, и я его не прошла… Прости… Зовите своего армянина! – обратилась она к медсестре, заодно решительно её предупредив: – Но пусть знает! Во время родов я буду усиленно молиться!..

Доктора Герконяна нашли возле аппарата с кофе, прижимающим к паховой области пакет со льдом.

– Бетти, она образумилась? В любом случае, держи наготове кетамин, – попросил доктор медсестру. – Я не хочу, чтобы в то время, когда я осматриваю, насколько открылась её матка, эта религиозная фанатичка воткнула в моё темечко мой же скальпель.

Ничто так хорошо не отвлекает от религиозных предубеждений, как учащающиеся родильные схватки. Всё, на что хватило Еву Криперсон, это прочитанный пару десятков раз, то шёпотом, то диким криком, «Отче наш». На то, что делали медсестра Бетти и доктор Герконян, пациентка мужественно старалась не обращать внимания.

Врач проделал свою работу, как и полагается одному из лучших (второму) студентов университетского выпуска – надёжно и профессионально. Ребёнок родился без осложнений, выскользнув из читающей молитвы мамаши, прямо в его руки. Передав новорождённого медсестре, доктор разрезал и обработал пуповину и предоставил коллеге-хирургу, к счастью, женщине, приводить в порядок повреждённые в ходе родов ткани мисс (разумеется, она была не замужем) Криперсон.

– Ну вот, мисс Криперсон, – сказал Герконян, снимая испачканные кровью и защитной младенческой смазкой резиновые перчатки, – как видите, ничего страшного. Справились, кхм, с божьей помощью… Хотите подержать ребёнка?

Но бледная Ева Криперсон его как будто не слышала. С закрытыми глазами она продолжала шептать «иже еси на небеси…». Герконян, махнув рукой, дал сестре знак не трогать роженицу. Бетти отнесла ребёнка под тёплую бактерицидную лампу на акушерский послеродовой столик, оборудованный весами и измерителем роста. Доктор сел неподалёку, чтобы под диктовку медсестры заполнить положеные метрики.

– Мальчик, – начала сестра с самого очевидного. – Пять фунтов и четыре унции…

Для рождённого на три недели раньше установленного срока вес был нормальным, полностью сформировавшийся малыш просто не успел обрасти жирком.

– Один фут восемь дюймов…

А далее последовала пауза. Слишком долгая, чтобы доктор не поднял глаза поинтересоваться: всё ли в порядке?

Доктор Герконян увидел полное тревоги лицо медсестры, в растерянности застывшей над малышом.

– Что случилось, Бетти?

Акушер стремительно поднялся и подлетел к столику с младенцем.

– Что-то не так, доктор, – медсестра отстранилась, чтобы врач мог подойти ближе. – С ним что-то не так.

– Что именно? Дыхание, тонус? – пока Герконян не видел, в чем проблема.

– Нет, они в норме. Но… Посмотрите.

Доктор внимательно вгляделся в малыша, в его поведение и, наконец, понял, что имеет в виду медсестра. Изумление охватило его так же, как и помощницу.

– Никогда не видел ничего подобного! Впечатление, что он… Но ведь этого не может быть!

Медсестра с опаской взглянула на приходящую в себя роженицу. К её ужасу, та уже отошла от боли и теперь внимательно следила за их разговором. Также она видела и своего ребёнка. Младенец, только что появившийся на свет из её утробы несмотря на то, что было ему всего лишь несколько минут отроду, вёл себя так, что Эве сразу стало понятно, о чём говорят врач и медсестра.

– Господи… – прошептала она. – Господи, я вижу… Вижу, кого я родила. Ты не простил меня, Господи. И вот кара твоя…

Акушер и медсестра замерли на месте, не зная, как реагировать. Малыш выглядел всё так же – по поводу его поведения двух мнений быть не могло. И подобного в практике доктора медицины Арарата Герконяна раньше не было. Мало того, как было установлено немногим позже, подобное случилось впервые в истории всего человечества.