— Неужели?
— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не интересовалась всем этим, — резко бросила Бьянка, отворачиваясь.
Нико знал. Их давний разговор об ориентации был честным и открытым с обеих сторон. И он знал, что Бьянка нуждается в понимании и принятии не меньше него самого.
— Знаю, — сказал он. — Но с нашего разговора прошли годы. Тебе было всего шестнадцать. Многое меняется.
— Ничего не изменилось, — отрывисто сказала Бьянка. Было видно, что разговор ей неприятен, но Нико не мог отступиться.
— И, может быть, мы скоро умрём, — выдавил он.
Бьянка свирепо развернулась к нему.
— Нико, — прошипела она, — если ты думаешь, что близость возможной смерти заставит меня броситься кому-нибудь в объятия, да ещё и совершенно незнакомому человеку, то ты меня вообще не знаешь.
— Я не о том! — воскликнул Нико. — Ну… не совсем о том. Я просто хочу сказать, что ты должна сосредоточиться на том, чтобы выжить. На тренировках и обучении. Я не хочу, чтобы тебя что-то отвлекало.
Бьянка сделала шаг вперёд, и Нико против воли попятился. Эта хрупкая и милая красавица могла быть очень пугающей, когда хотела.
— Знаешь, что меня отвлекает? — вкрадчиво спросила она.
— Что? — нахмурился он.
— То, что мой младший братишка, о котором я заботилась всю свою жизнь, вызвался добровольцем на дело, которое может его убить. То, что мне, возможно, придётся оплакивать его смерть. Вот о чём я не могу перестать думать и что снится мне которую ночь — твоя смерть! Я снова и снова вижу твоё окровавленное тело у себя на руках! Поверь мне, в моих мыслях совершенно нет места для каких-то там парней! И если я пытаюсь отвлечься и приятно провести вечер, не думая о будущем, чтобы хоть одну ночь мне приснилось что-нибудь хорошее, и я могла выспаться, а на следующий день, отдохнувшая, целиком отдаться тренировкам и не дать брату умереть — что ж, извини меня!
И, взмахнув длинными каштановыми волосами, она чуть ли не бегом направилась в свою комнату, оставив Нико, потерянного и ошарашенного, стоять посреди прихожей, проклиная себя за то, что никогда не умел понимать её так, как она его.
За окном всё ещё слышался чей-то смех; некоторые ещё остались сидеть у костра, и, кажется, они всё-таки запели.
А Нико стоял и думал о своей младшей сестре, которая сейчас находилась одна в огромной и пустой квартире, и гадал, что видит по ночам она.
Он надеялся, что в этих снах у неё на руках не лежат не одно, а два окровавленных тела.
========== Часть 6 ==========
Нико и в лучшие времена не был любителем вставать по будильнику, а сегодня был настоящим воплощением всех сов — не тех, что обитают в храмах Афины и по ночам вылетают охотиться, а тех, которые проклинают солнце и ранние подъёмы. Ночью он долго не мог уснуть, за завтраком почти не ощущал вкуса пищи, а до стадиона дошёл не без труда.
Больше всего его раздражала улыбающаяся физиономия Уилла. Вот кто явно дрых без задних ног. Он беспечно щебетал о чём-то, а Бьянка, по безмятежному лицу которой никак нельзя было догадаться, что она умеет сердиться или хотя бы хмуриться, улыбалась, кивала и даже иногда смеялась.
Нико ненавидел весь мир, не находя в себе сил даже порадоваться тому, что Перси и Аннабет подчёркнуто уселись как можно дальше друг от друга. Аннабет и Малкольм были единственными, кто пришёл с ручками и блокнотами; остальные явно предполагали, что некоторые вещи просто нельзя забыть. Вроде смертельных чудовищ.
(Они бы не были в этом так уверены, узнай, как много было в Древней Греции чудовищ и как непросто было убить иных из них.)
Сегодняшнее занятие вёл не сатир. Многие восторженно выдохнули, увидев появившегося на площадке кентавра. Лицо у него было уставшее, но определённо умудрённое тысячелетиями опыта. Нико не удивился бы, узнай, что он обучал ещё Геракла.
Так, вообще-то, и оказалось; дождавшись тишины, кентавр негромко произнёс:
— Я Хирон. Думаю, вы знаете, кто я.
Вряд ли знали все, но встревать с вопросами никто не решился.
— Очень хорошо, — сказал Хирон. — Мы с вами будем встречаться два раза в день, после завтрака и после обеда. Хотел бы я сказать, что надеюсь, что это принесёт вам пользу, но я говорил это уже слишком часто, чтобы продолжать в это верить. Большинство из вас погибнет. Советую вам напрячь извилины, чтобы не оказаться в их числе.
Стало ещё тише.
Хирон полуобернулся к всё-таки установленному вчера экрану; никакого проектора Нико не увидел, да и было слишком светло и солнечно, чтобы он сработал, но на экране появилось очень отчётливое изображение змееподобного чудовища с семью головами.
Кентавр не стал говорить, кто это, а выжидательно уставился на учеников.
— Лернейская гидра, — после некоторого растерянного молчания ответила на его незаданный вопрос Аннабет.
Хирон кивнул.
— Отлично. Что мы о ней знаем?
— Геракл не смог убить её один, — сказала Аннабет. — Поскольку вместо каждой отрубленной головы у неё вырастают три новых, ему понадобился помощник, чтобы прижигать её шеи, из которых после этого уже ничего не вырастало.
— Верно. А чем помимо голов она опасна?
— У неё ядовитое дыхание. И желчь.
— У нас с вами получается, диалог, Аннабет. Я хотел бы услышать чьи-нибудь ещё предположения насчёт того, как вы будете действовать, когда встретитесь с гидрой сами. Да, Фрэнк?
Неужели он всех знает по именам, удивился Нико.
Фрэнк неуверенно поднялся.
— А если отрубить гидре что-нибудь, кроме головы, оно тоже отрастёт? Нога, например.
— Очень хорошо, — непонятно за что похвалил его Хирон. — Ничто, кроме голов, у гидр не отрастает. Отрубив ей ноги, вы сможете её обездвижить. Надеюсь, вы не забыли про ядовитое дыхание.
— Допустим, мы отрубили ей ноги, — с явным сомнением сказала Аннабет. — Она истечёт кровью, или нам всё равно придётся рубить и отжигать ей головы?
— В итоге — истечёт, — сказал Хирон. — Хотя и не очень быстро. Но, по сути, вы правы: чтобы убить гидру, не обязательно отрубать ей головы. Можно и сердце вырезать. Оно одно и не восстанавливается.
— И всё же, — Талия поморщилась, глядя на изображение, — с такими длинными шеями и ядовитым дыханием она не будет сидеть и ждать, пока мы отрубим ей лапы и вырежем сердце. Головы отрубать всё-таки проще.
— Значит, нам понадобятся факелы, — кивнула Зоя.
— Однозначно! — воскликнула Аннабет. — Даже если не будет гидры… нам наверняка придётся сражаться по ночам. И многие чудовища боятся огня. Факелов нужно заготовить как можно больше.
— Слушайте, — сказала Кларисса, перекрыв поднявшийся нестройный гомон. Она встала, хотя и так возвышалась над большинством. — Факелы и мечи — это очень круто. Но как насчёт динамита? Мы же знаем, где эта дрянь вылезет. Взорвём её к чертям. Почему у нас нет огнестрельного оружия?
Хирон покачал головой.
— Это нарушит баланс. И расширит проход из Тартара. Тогда чудовища смогут выбираться оттуда в большем количестве и не только раз в пять лет. А пробить шкуру гидры из даже пулемёта не очень просто. Кстати, вон в той пристройке, — он махнул рукой на невзрачное одноэтажное зданьице, — находится арсенал. Огнестрельного оружия и мин там нет, но есть сети, копья, щиты и шлемы. Когда вы освоитесь с тем, что у вас уже есть, обязательно загляните туда.
— Я вот что вспомнила! — воскликнула Аннабет. — Геракл смочил в желчи гидры свои стрелы, и они стали смертельны. Нам тоже обязательно нужно будет так сделать!
Хирон одобрительно кивнул.
— А нам вообще нужно будет хоронить гидру? — наморщил лоб брат Талии — кажется, Дженсен. Нет, Джейсон. — Она исчезнет или будет лежать и вонять?
— Практичнее всего поджечь её после смерти, — ответил Хирон. — Потому что запах действительно будет очень неприятным. С большинством чудовищ это совершенно безопасно, но с гидрой нужно быть осторожными и от дыма держаться подальше. Убить он не убьёт, но головокружение и тошнота вам гарантированы. Хорошо. Перейдём к следующему чудовищу; перед тренировкой у вас будет время на то, чтобы всем вместе обсудить стратегию борьбы с гидрой и другими из тех, кого мы сегодня рассмотрим. Собственно на тренировке вы можете попробовать проиграть эту стратегию. Если появятся новые вопросы, вы сможете задать их мне после обеда. А сейчас снова посмотрите на экран.
