У Нико возникло ощущение, что своей последней репликой он, вопреки логике, не ухудшил её отношение к себе, а, наоборот, вырос в её глазах.
Ладно. Приличествующая её положению загадочность в ней всё же была. Хотя красавицей Нико бы её не назвал. Впрочем, это мало о чём говорило: он вообще редко находил девушек красивыми, если только это не была Бьянка. Или Хейзел. Он с ней так толком и не попрощался…
Додумать эту мысль Нико не успел, потому что отвлёкся на неприязненный взгляд Митчелла. Он, кажется, всё-таки обиделся на «непохожего на сына Афродиты».
А вот он как раз был симпатичным.
Но, хотя Нико знал здесь пока всего двух парней, Митчелл уже не казался ему самым привлекательным парнем в Лагере. Лучше бы Афродита заглянула в Провиденс.
Может, и собиралась, да Посейдон её опередил.
Эту мысль Нико тоже не додумал, потому что невдалеке показался сатир, сопровождавший ещё двоих новоприбывших. Эти двое (естественно, в оранжевых футболках — Нико досталась ещё одна порция странных взглядов; хорошо хоть сатир ушёл куда-то по своим сатирским делам и не стал его доставать) сразу же направились к брёвнам, уронив рядом свои рюкзаки.
— Привет, — сказала девушка. Она казалась очень серьёзной, но Нико не успел задуматься над тем, чья она дочь, потому что она сразу представилась: — Я Нисса, дочь Гефеста. Это Лео.
Кудрявый паренёк попытался небрежно улыбнуться, но даже от Нико не ускользнула сквозившая в его движениях и выражении лица застенчивость.
Пайпер и Митчелл представились; Нико лениво отметил про себя, что они уже не предлагали угадать, чьи они дети, но не стал задумываться над причинами.
(Лео и Нисса тоже не удивились, узнав, что он сын Аида.)
Дальше всё происходило примерно так же; появлялись новые пары, косились на футболку Нико, и все по очереди представлялись. У Нико всё перепуталось в голове. Зато его наверняка запомнили многие.
Некоторое разнообразие внесли дети Зевса. Сын его был обычным светловолосым пареньком, не запомнившимся Нико, как и ещё десяток лиц, а вот дочь…
— Ну вот! — воскликнула она, сразу же выделив взглядом Нико. Ни здороваться, ни представляться она не торопилась. — Меня заставили надеть эту тупую футболку, сказав, что иначе никак, а ты что — сбежал от сатиров в аэропорту?
— Что-то вроде того, — признался Нико, уставившись на неё в ответ. У девушки были короткие чёрные волосы с синей прядью, обе её брови были проколоты, на ушах вообще живого места не было, а руки были покрыты татуировками. Весёленькая оранжевая футболка смотрелась на ней… странно.
Наверное, ей было неуютно. Нико твёрдо решил, что за свою футболку будет стоять до конца. И надо будет поблагодарить Мелли за доставку, если они ещё увидятся.
— Круто, — улыбнулась девушка, садясь рядом с ним; собственно, рядом с ним было свободнее всего. Её «брат» сел по другую сторону от Нико, в общем-то, именно по этой же причине. — Предположила бы, что ты сын Зевса, если бы не знала, что это он. — Она махнула ступнёй в сторону брата.
— Вы дети Зевса? — с интересом спросил кто-то; кажется, сын Афины, Нико не был уверен.
Девушка не удостоила его ответом; её брат, впрочем, кивнул.
— Аид, да? — спросила она. Теперь кивнул Нико, но она не потеряла к нему интерес, а вроде бы искренне воскликнула: — Круто! Я Талия. Дочь Зевса, — и она протянула ему ладонь. — Только не клейся ко мне. Не заинтересована.
— Я тоже, — сказал Нико, пожимая ладонь. — Меня Нико зовут.
Неподалёку показались новые прибывшие; наконец-то Бьянка и ещё двое. Наверное, дети Ареса — вроде их ещё не было, но Нико немного сбился, потерявшись в полубожественной чехарде.
Он привстал, чтобы сестра его увидела, и она замерла посреди разговора с высокой девушкой с красной банданой на голове. Её взгляд, как и у всех до этого, остановился на злосчастной футболке, только вот у неё он был не озадаченным, а свирепым.
— Нико! — возмущённо воскликнула она. — Есть причина тому, что ты не переоделся?
— Вы знакомы? — удивилась Талия.
— Мы на самом деле брат и сестра, — пояснил Нико. — Привет, Бьянка. Как добрались?
Теперь все наверняка ещё и задавались вопросом, почему они прибыли раздельно.
— Я с тобой ещё поговорю, — сурово сказала Бьянка. — Привет всем.
Последними прибыли дети Гермеса; они не успели толком ни с кем познакомиться, потому что явился сатир и велел всем собраться на стадионе для инструктажа.
========== Часть 4 ==========
Сатир — Бьянка успела шепнуть Нико, что это и был «мистер Хедж» — обвёл собравшихся суровым взглядом. Двадцать четыре полубога (Перси и Аннабет как раз вернулись, тоже сопровождаемые молоденьким сатиром, у которого едва начали резаться рожки) притихли, но не то чтобы обратили на Хеджа всё своё внимание. Это, правду сказать, было бы сложно: стадион выглядел… интересно.
Стены вокруг стадиона были покрыты барельефами с различными сценами из греческой мифологии; само по себе это не могло оказаться ни для кого в новинку, потому что с тех пор, как боги взяли над миром шефство, каждый город обзавёлся целой кучей тематических скульптур, фонтанов, фресок, фронтонов и фризов. Эти барельефы, однако, сразу же давали понять, что все эти новомодные веяния с ними и рядом не стояли. Им явно было тысячи лет, и можно было подумать, что некоторые из них ваялись прямо с натуры.
У края площадки находилось что-то вроде стойки для оружия, выглядевшей так, будто она была на самом деле переделанной подставкой для парковки велосипедов. Какого только оружия там не было; несмотря на то, что почти всё оно, за исключением пары луков с колчанами, было колюще-режущим, было похоже, что там не нашлось бы даже двух одинаковых предметов. Каждый клинок словно имел свою историю, и Нико даже показалось, что от стойки исходит слабый запах смерти. Впрочем, он тут же сердито отмёл эту мысль.
Рядом со стойкой находилась ещё одна, побольше — на ней были развешаны доспехи. Их было ровно двадцать четыре; на вид они были примерно одного размера, лишь несколько были крупнее остальных. Означало ли это, что боги подбирали своих героев под размер доспехов? Но опять же — ведь можно было вызваться добровольцем. Может, доспехи были зачарованы и могли менять размер? Подумав, Нико решил, что, скорее всего, кто-то разузнал их размеры и вывесил соответствующие доспехи; это наверняка было очень хлопотно, но хотя бы не так непостижимо, как остальные его версии.
У другого края площадки стоял алтарь, тоже не скрывавший своей древности. Интересно, будут ли они приносить кровавые жертвоприношения, как в античности. Нико не помнил, чтобы подобное показывали по телевизору. У большинства понятие жертвы соотносилось с камином, который был во всех кафе и ресторанах и даже в некоторых домах; перед приёмом пищи многие бросали туда часть своей еды, как бы жертвуя её богам. Нико никогда такого не делал и сейчас не собирался. Если уж собрался приносить жертву, отдавай то, что представляет для тебя какую-то ценность, а не кусок пиццы, чтобы потом, если не наешься, заказать ещё порцию. Жрецы утверждали, что богам нравится запах; Нико было всё равно, что там им нравится. Его никто не спрашивал, нравятся ли ему сенсорные телефоны.
Рядом с алтарём происходила какая-то возня; сатиры, кажется, устанавливали помост. А спустя пару минут — Нико глазам своим не поверил — они втащили на помост огромный белый экран для проектора.
— Нам что, кино будут показывать? — громко прошептал кто-то.
— Голуби мои! — рявкнул Хедж. — Я прекрасно знаю, что творится в ваших пустых головах. Нам, думаете вы, осталось недолго; не стоит ли, думаете вы, хорошенечко повеселиться напоследок?
Нико ничего подобного не думал. Он был здесь, чтобы спасти Бьянку, и собирался отдать все свои силы тренировкам; впрочем, когда он бросил взгляд на почёсывающего локоть Перси, кое-какие мысли о том, как он хотел бы провести последние ночи, в голове у него возникли. Вспыхнув, он отогнал их прочь.
