Нет, конечно, Ивана я боялась, но не признаваться же в этом прямо в лицо врагу?

– Значит, ты отказываешься сотрудничать со мной? – хмыкнул Макс, откидываясь на спинке кресла. Нахмурившись, он как-то странно на меня взглянул, а затем кивнул чему-то своему.

– Отказываюсь. Теперь мне можно идти?

Вообще-то, дел у меня было и впрямь много. Храм, при котором я жила, нуждался в уходе, и я выполняла несложную физическую работу. В обмен на это мне приютили, дали еду и крышу над головой, помогали с малышкой и обучением на вечерних курсах.

Я не могла подвести настоятельницу, которая столько всего делала для меня, прося взамен совсем немного.

Мне нужно было спешить. Было много работы по огороду и на кухню, а Орлов меня задерживал.

– Вы долго будете сверлить меня взглядом? – Я сглотнула. Стало не по себе. Конечно, я храбрилась, как могла, но я ведь уже говорила, что Максим вызывал во мне какой-то подсознательный страх? Вот и сейчас мне вдруг стало страшно. Взгляд янтарных глаз стал тяжелым, не сулящим ничего хорошего.

– Если честь для тебя так важна и врать зазорно, тогда попрощайся с ребенком.

– Ч-что? – не веря услышанному, прошептала я, заикаясь. – Вы… Вы не…

– Что? Не смогу? Не стану? Уверена? – Максим ухмыльнулся. – А я вот думаю, что легко позвоню своей старой приятельнице из опеки и сообщу о непутевой мамаше, которая родила ребенка и не может его содержать. Которая требует признания отцовства от чужих мужиков и живет при монастыре. Без кола, без двора, без денег, образования и прочего. Как думаешь, как быстро заберут твоего ребенка? – холодно произнес Орлов.

– Но… она же Ваша дочь… Ваша семья… Вы правда можете так поступить с ней? Отдать ее в приют? – Комок подступил к горлу, но я из последних сил себя сдерживала.

Волна ужаса накрыла меня при мысли, что Милу заберут.

Поначалу, когда я только-только забеременела, я думала о таком, признаюсь. В девятнадцать, без образования, без кола и двора, как выражался Максим, без поддержки родных, в чужом городе, с работой, которой вот-вот лишусь, я действительно подумывала о том, чтобы отдать малышку на удочерение.

Но только в самом начале. Чем больше становился срок, тем отчетливее я понимала, что никогда не смогу с ней расстаться.

А теперь эта мысль и вовсе казалась чудовищной.

Мила была моей. Моя плоть и кровь. Часть меня. моего сердца и души. Я не смогла бы прожить без нее и дня.

– У меня нет семьи, – процедил Максим, резко вставая из-за стола. Подойдя ко мне, он молча поднял мое лицо за подбородок и в этот момент слезы отчаяния все-таки прочертили дорожки по моим щекам. – Так что, я могу звать журналистов?

– Д-да… – ради Милы я готова была умереть, не то, что поступиться своими принцами.

– Вот так вот, – улыбнулся Максим, тихо хмыкнув. – С вами, женщинами, по-хорошему нельзя, – отворачиваясь и отпуская меня, бросил он. – По-хорошему вы не понимаете.

– Мы так не договаривались!

– Тон сбавь, – прорычали в ответ.

– Но… я сделала все, о чем ты просил!

– Угомонись!

Нет, я не могла угомониться! Я целых три дня без остановки беседовала с разными журналистами и плела им ерунду, которую Орлов заставил меня заучиться едва ли не наизусть! Все ради того, чтобы он просто оставил нас с Милой в покое и дал спокойно жить.

– Ты не можешь так распоряжаться чужими жизнями!

– Я сказал – хватит!

– Я не понимаю…

– Чего?!

– Ты же сам не хотел… я не понимаю… зачем она тебе стала нужна сейчас?! – срываясь на крик, поинтересовалась я.

Спустя несколько изматывающих, отвратительных дней, я надеялась, что это конец. Все. Я выполнила все, о чем просил Максим. Я была свободна. Должна была…

Но только это оказалось не так.

Теперь он требовал отдать ее. Мою Милу…

– Что ты за человек такой, а? Как с тобой сложно, – поморщившись, прошипел Орлов.

Я находилась в его кабинете, в центральном офисе его фирмы и не могла взять в толк, когда этот кошмар закончится. И вообще, как так вышло?

Но самое главное – я винила себя. Не будь я такой глупой и наивной дурочкой, не пошла бы к нему в тот дождливый, пасмурный день. Не рассказала бы о дочери. И тогда, смогла бы жить сейчас спокойно.

Но я была в отчаянии и искала помощи.

Разумеется, ее я не получила, зато получила уйму проблем, которые Максим регулярно привносил в мою жизнь.

– Ты себя слышишь? Ты не держишь данного слова! – Я в бессилии сжала кулаки, встряхивая головой. Нет, плакать перед Максимом в очередной раз мне не хотелось. – Ты обещал, – прошипела я, вперив в Орлова убийственный взгляд.

Он, как ни в чем не бывало, сидел в черном кресле и несильно покачивался из стороны в сторону. Нога закинута на ногу, в руках карандаш, которым он постукивал о раскрытую ладонь.

– Передумал, – выдал он, поднимаясь со своего места. – Теперь у нас другой план.

– Я не отдам ее тебе!

– Господи, женщина, хватит уже, – снова поморщившись, выдал Максим. – Кто сказал, что я собираюсь отнимать у тебя ребенка?!

– Но… – Я запнулась. – Ты сказал… ты… по телефону ты сказал, что хочешь, чтобы Мила переехала к тебе…

– Да! С тобой! Ты в моем новом плане как бы ключевая фигура, – раздраженно выдохнул Орлов.

– Ч-что? – Я окончательно растерялась.

После телефонного разговора, который у нас не задался, я на всех порах полетела к Максиму, оставив Милу на матушку-настоятельницу. Заявить ему, что я скорее умру, чем отдам свою дочь в его руки!

– Боже, ты невыносима, – он закатил глаза.

– Я ничего не понимаю…

– Я говорю, что ты мне нужна.

– Я?

Максим поднялся со своего места и вытянулся во весь свой немалый рост. Бросил на меня загадочный взгляд и кивнул.

– Идем.

– Что? Куда? – Я ошарашенно взглянула на его руку, которая взяла меня за локоть.

– Поужинаем. Я тебе все объясню.

– Но… мне нужно в храм… и Мила…

– Анна, – недовольно протянул Орлов мое имя. Да так, что я стушевалась.

– Л-ладно… только давай побыстрее.

Мне пришлось подчиниться, потому что иначе с Максимом не получалось. Чуть что не так, как он хотел, и Орлов угрожал. А противопоставить его силе, деньгам и влиянию мне было нечего. Приходилось делать то, что он требовал, даже если я не была с этим согласна.

И что-то мне начинало подсказывать, что еще чуть-чуть и вопросов к его бывшей жене у меня не останется.

Мы не стали уходить далеко. Место, в котором Орлов предложил мне поужинать, оказалось буквально на том же квартале, что и его офис, только через дорогу.

Претенциозное место, отделанное в темных тонах, буквально с порога кричало, что в него могут заходить только люди с толстым кошельком.

Не такие, как я. Такие, как Максим.

Формальности заняли еще несколько минут. Нас провели за свободный столик, раскланялись перед Орловым, который, как я поняла, часто здесь обедал и ужинал, а затем отправились готовить наш заказ.

– Итак… – деловито начал мужчина, сцепляя длинные пальцы в замок и кладя их перед собой.

– Итак… – повторила я за ним, нервно поправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

Было неуютно в таком месте. Я не вписывалась в такие места. Мне было не место в таких местах.

Я была одета в поношенные джинсы и потертую косуху, в которой уже давно было холодно ходить. На новую не было денег, да и времени ходить по магазинам у меня не предвиделось.

Пара, сидевшая за соседним столиком пару раз покосилась на меня, официант обвел слегка недоуменным взглядом. Кажется, что я не смущала только Орлова. Или он усиленно делал вид, что ему все равно, и он не замечает, как люди смотрят на нас.

Вот уж не пара, так не пара.

Я нервно рассмеялась, вызывая, тем самым, недоумение на лице своего собеседника.

– В общем, если переходить сразу к делу, то нужно, чтобы ты кое в чем мне подыграла.

– В чем? И на счет чего мне придется врать на сей раз? – Почему-то я была уверена, что по-другому не будет и без лжи не обойдется.