Попутчики Скорый ждал к отправленью сигнал. На вопрос: «Разрешите войти»? Вы, услышав ответное: «Да» — с удивленьем застряли в двери. Снег… А я не забыла ещё — стук колёс, непроглядную ночь, до утра разговор ни о чём, по стеклу… вниз сползающий дождь. Кроме нас никого нет в купе, я не вслух, став на миг к Вам спиной, посылаю спасибо судьбе, нам позволившей встретиться вновь. Сеет свет полинявшее бра, мы опять говорим ни о чём, обжигаясь, как в тот/ прошлый раз/ чай горячий с баранками пьём. Быстро мчит, извиваясь состав, я как будто в нечаянном сне. Близорукие щуря глаза, нежно Вы улыбаетесь мне. Полночь. Холодом дышит стекло, рама узкая в кромке седой… мы негромко ведём диалог, не законченный нами весной. Ночные размышления Снова дождь… Непроглядная темь за окном. И хотя в доме тишь… не смыкаются веки, друг за друга цепляясь отдельным звеном, мысли тянутся медленно зубчатой цепью. Проплывают картины из разных времён, будоражат сознанье знакомые лица; в истомлённой душе, то огонь полыхнёт, то ознобом пронзая, метель закружиться. Жизнь лишь в вымыслах плавно и ровно течёт, наяву в ней не всё под сиянием вешним. Я сполна испытала реальность её, кожей правду впитав, не осталась безгрешной. Несмотря на почтенность, я даже сейчас не готовлю себя аскетичностью к раю, не стараюсь с утра образам докучать, вечерами молясь, святость не обещаю. Мамино платье… Зная шутки погоды предзимней, я пытаюсь в шкафу разобраться, летние вещи к стенке подвинув, обнимаю вишнёвое платье. Ощутив лёгкий запах сандала, затянулся взгляд влажной завесой, боль глухая внутри расплескалась, замелькали картины из детства. Я отчётливо, мамочка, помню — шить его ты закончила утром. Шёлк струясь в романтичном фасоне, прижимался к изящной фигуре. Полусонные мы восхищённо любовались тобою нарядной, ты кружилась легко, как девчонка, излучая улыбкою радость. Мама, мамочка… мамчик, мамуля, в нашем доме всё также, как было: окна под накрахмаленным тюлем и цветы непокрытые пылью. На тебя быть похожей стараюсь… Возвращаясь с работы уставшей, пью с мелиссою чай вечерами из твоей керамической чашки. Жизнь меня не особо ласкает, постигаю её, спотыкаясь. Если б только ты знала, родная, как тебя мне сейчас не хватает… Не рождённая у моря
Даль в туманном обрамленье, небо серое печально, угасая прячет тени день под скатертью хрустальной. Воду с посвистом вздымает с гор внезапно ветер сползший. Безмятежно кувыркаясь, чувств не сдерживают волны. Расшалились, гнуться ланью. Друг о друга спотыкаясь, без конца меняют платья, шумно стонут лобызаясь. Веря в то, что трос надёжный, мельтешат буйки качаясь, испугавшись непогоды, вглубь умчались рыбьи стаи. Холод, щёки обжигая, в ворот куртки заползает; пена, снежисто взлетая, о зиме напоминает. Очарованной простором, не ознобно мне нисколько, нерождённая у моря, я пропитываюсь солью. Красавица Звенит вокруг неё счастливый смех. Макушку гордо к небу устремив, в преддверье праздника она для всех горит на Главной площади страны. Красавица… подобной не найти; метели и мороз ей не страшны; мерцают разноцветные огни на кончиках зелёной бахромы. Вращаются зеркальные шары, на колких лапах спит снежинок рой; сияют, ёлку няшно окружив, гирлянды ярче радуги двойной. Нарядная… горит она для всех; весёлым эхом радость ввысь летит… Узорно под счастливый детский смех к брусчатке мёрзлой липнет конфетти. Круговорот Неумолимо в бесконечность мчится время… Уже вторая половина декабря, зимою на′чисто сметён коллаж осенний, а кажется ноябрь закончился вчера. Бело. Вдыхают хвойный запах подворотни, переливаются на улицах огни, слагаются стихи к потешкам новогодним, полно работы у стилистов и портних. Год Старый подарил счастливого немало, с ним расставаться навсегда, конечно, жаль… Но повторится в Новом многое сначала, что вписано… до наших жизней в календарь. Звезда на Рождество мир озарит сияньем, с размахом отгуляет святок карнавал, запомнятся надолго в проруби купанья, вновь… как всегда, прощаясь, удивит февраль. Ярило, в кружеве рассвета заблудившись, рассыплет щедро, впрок хранимые лучи… Лёд тронется… Из тёплых стран /к апрелю ближе/ вернутся с криком похудевшие грачи. И сызнова сугробы превратятся в лужи, тепло почувствовав, проклюнется трава, расплачутся коты под окнами подружек, проснувшись, распрямят суставы дерева… |
