Мажорное Гром, в мгновенье усилившись вдвое, разогнал игроков в домино; после долгого жгучего зноя дождь расплылся седой пеленой. Ввысь деревья стволы потянули, распрямились извивы ветвей, облетевшие листья нырнули «с головою» в бурлящий ручей. Лужи, капли поймав, пузырятся, тротуар разрисован песком, чтоб почувствовать влаги приятность, зонт закрыв, я иду босиком. Сердцу весело. Радостью зримой туч расплывшихся пепельных мех, в разомлевшей души эйфория океанно бушует во мне… Вечерняя прогулка Сентябрьский вечер. Час не поздний. Невесть откуда эхом вальс… душе отрадно… небо в звёздах, в ажурных вышивках асфальт. Свет ламп неоновых лучится, не шелестит ветвей наряд; иду, любуюсь пёстролистьем, взахлёб глотаю аромат. Приятность терпкую смакую… От чувств, серьёзность потеряв, шлю псам бездомным поцелуи и улыбаюсь фонарям. Мартовская ночь Тучи снежные не хороводят, после спячки деревья встряхнулись, вольно крышам… в обычную воду превратились гирлянды сосулек. Дышит хрипло весна молодая, чуть горчит первый запах цветочный; сквозь фрамуги в дома заползает влажность пасмурной мартовской ночи. Мокр асфальт. Фонарям сиротливо. Освещённые улицы мрачны. Звуки редких шагов торопливых рассыпаются эхом дрожащим. Превышают водители скорость — безвозбранны дороги в час поздний. Скучно на перекрёстках. Спит город, затуманенный дымкой морозной. Яркие встречи Ноябрь, прощаясь, слёзно хнычет, пугает снежными ветрами, но я раба своих привычек… мне нравится гулять утрами. Свежо. Роняют клёны листья. Чуть влажный тротуар в узорах. Похож на дальний гром охрипший воинствующий рокот моря. Кивнув воркующим голубкам, на краешек скамьи присев, я, взгляд прищурив близорукий, жду обретённых здесь друзей. В ту осень было «жуткой» встряской — в толпе заметить двух влюблённых: мужчину в старенькой коляске и женщину с лицом мадонны. Её берет из фетра \жёлтый\ до слёз мою встревожил память; смотрела им вослед я долго — такой же точно был у мамы. Мне вместе с ними быть приятно; мы будто-бы сто лет знакомы. Их пёс \породы непонятной\ теперь мой трепетный поклонник. Наконец-то зима заглянула в мой город Наконец-то зима заглянула в мой город. Снег в январское утро пошёл… Белый бархат на плечи накинули горы, порт закутался в кипенный шёлк. Одеялом ворсистым укрылись дороги, на скамьях рушники разлеглись, кипарисы, сверкая, утратили строгость, стал жемчужным самшитовый лист. Ей конечно во вред климат влажный и тёплый, всё ж она, перед тем… как уйти, в каждый дом заглянув через стёкла, не забыла и пляж навестить. После долгой разлуки радушно и нежно каждый камешек расцеловав, в безмятежной тиши по всему побережью расстелила она кружева. Банально о дружбе… Володя, Оля, Игорь, Настя, Рита, Шура — старинные друзья, для них всегда открыта дверь в наш дом, в гостиной три на семь в нарядах некутюрных под Новый год мы снова соберёмся за одним столом. У нас хрустальных рюмок и бокалов хватит. На праздничные дни в прокате мы оформим серебро. Расшитую атласом бабушкину скатерть тесно′ уставим провиантом из крестьянских погребов. Любимых, список крупным почерком составив, отправим в супермаркет, объяснив детально что… почём… из овощей салатов дружно настругаем, в фольге карпушу до румянца золотого запечём. Добра в двенадцать пожелаем чашей полной мы даже тем, кому сегодня наш народ заклятый враг; поднимем тост за тех \кляня любые войны\ кто жизнь свою в бою сложил во имя мира и добра. Из нас никто спать не захочет до рассвета, хмельные, позабыв о возрасте своём, начав с романсов, мы дойдём до песен детских и с выходом цыганочку станцуем босиком. Ей снился розовый шиповник… Анне Несказанные речи Я больше не твержу. Но в память той невстречи Шиповник посажу. Анна Ахматова Лишившись солнечного света, тускнел природный гобелен. Сияли звёзды. Незаметно вечерняя сгущалась темь. Перо скользило исступлённо… Нещадно комкались листы… Касался стёкол запылённых неяркий блеск лучей косых. Забыв порою ставить точки, впустив свет месяца в окно, она пыталась в час полночный открыть небесное в земном. Устав, она со взглядом грустным, застыв у прерванной строки, потрогав дымчатые бусы, \подарок М. Цветаевой\ шептала: «Бог, её прости». Закрывший небо мрак чернильный, не дал заре заполыхать… На лист /под хриплый рокот ливня/ легла последняя строфа. Прильнувшей к скатерти ковровой, под стоны пляшущей грозы, ей снился розовый шиповник в дрожащих капельках росы. |
