Товарищи завертели головами. Но пропажа нашлась сама. Из-за ближайшего дома, построенного из камня, глины и дерева, вышла Света. Она держала за руку девочку лет десяти. За ними шаркала ногами бабка, которая без грима может сниматься в роли Бабы-Яги.

— Жень, Женя, — торопливо сказала мне Наумова, — давай их возьмём? Карста разбирается в растениях, лучше её знахарки нет в посёлке. А эта её внучка Литина. Её тут все бьют, так как она незаконнорождённая дочь барона, от которого натерпелись все эти люди, — женщина взмахнула рукой, словно обводя окружающее пространство. — Они на ней свою злость срывают. С нами им будет лучше. Здесь Литину точно убьют.

— А бабку отпустят, если она такая специалистка тут? — хмыкнул Прапор.

— Нам такая знахарка точно пригодится, — почти одновременно с ним сказал Иван. — Лекарства рано или поздно закончатся. Да и принесли мы их не так много. Придётся лечиться местными травками и корешками.

— Травка — это хорошо, отвечаю, — хохотнул Директор. И тут же смолк, когда увидел мой кулак.

Я с минуту раздумывал, решая, как поступить. Потом кивнул собеседнице:

— Хорошо, они с нами пойдут, если захотят.

— Они хотят, точно-точно.

Местные забеспокоились тогда, когда мы отошли от частокола метров на двести. Человек десять с копьями и топорами, дубинами и большими ножами догнали нас и стали что-то зло кричать.

— Они требуют вернуть им их людей, — перевёл гоблин.

— А ху-ху им не хо-хо? — прокомментировал Директор.

— Передай им, что эти люди наша плата за спасение от орков, — сказал я гоблину, который служил нам переводчиком.

Но местных мои слова абсолютно не тронули. Они бы даже напали на нас, просто ещё не успели распалиться до такой степени.

— Говорят, что вы можете взять девку, но старуху оставить здесь.

Вместо ответа я опустил ствол винтовки и выстрелил в землю, в метре от ног самого горластого из толпы. Фонтан земли стал отличным ответом на их требование. Аборигены медленно попятились от нас. На лицах многих отразился сильный страх.

Директор не был бы собой, если бы не прокомментировал это:

— Зассали, фраера. Бегите, бегите, пока штаны сухие!

— М-да, после таких проводов мы вряд ли найдём общий язык с ними, — вздохнул Иван.

— Наоборот, быстрее найдём. Мы не в нашем мире демократии, толерантности, человеческого права и прочих достижений расцвета цивилизации, — ответил я ему. — Тут понимают только силу. И мы её показали. Всё, пошли отсюда.

Колокольцева очень заинтересовали арки-телепорты. Настолько, что он собрался и уплыл из посёлка в гоблинское становище, чтобы побеседовать с шаманом и вождём. Мой поступок со знахаркой вызвал только одобрение. Лекарь нам был нужен. А ещё нужен был поступок вроде моей демонстрации силы, чтобы местные нас зауважали.

— А то мы со своим земным воспитанием себе репутацию в этом мире угробим с концами, и потом будем восстанавливать путём ещё большей крови, — сказал он. — Ты правильно сказал, что тут и сейчас понимают только силу. Здесь для уважения нужны сильные шоковые средства, так сказать. А не лёгкое поглаживание против шёрстки.

Так прошли ещё десять дней, пока дозорные на вышках не подняли тревогу, увидев несколько лодок на реке. В бинокль вскоре стало видно, что там сидят люди, мужчины и женщины вперемешку. Детей не было видно, по крайней мере, совсем маленьких. Подростков же можно было и перепутать с взрослыми на таком расстоянии.

— Как думаешь, кто это? — спросил я у Ивана, стоя на оборонительном настиле у частокола.

Тот пожал плечами.

— Может, наши, а? — вместо него произнёс Директор. — Ну, земляне. Прослышали про наш посёлок и решили заглянуть на огонёк.

Как позже оказалось, неизвестные приплыли к нам из поселения, откуда я забрал знахарку полторы недели назад. Буквально на второй день к ним наведался отряд орков. От него удалось отбиться, но всем стало ясно, что нападения будут только учащаться, раз людоеды узнали дорожку к людям. И тогда аборигены решили направиться за помощью к нам. Немалую роль в этом сыграло наше поведение при освобождении пленных от орков и рассказов землян, которые ушли с нами. В их глазах мы предстали силой, которая в этих краях никому не по зубам. А ещё у нас не было деления на благородных, касты с рабством и взаимоотношений, исходящих из них. Без споров не обошлось, но наличие отрядов людоедов под боком не располагало к их продолжительности. Может быть, вернись в поселение отряд, что ушёл на болото, и люди решили бы дать отпор оркам. Но от тех не было ни слуху, ни духу.

На первое время гостям отвели кусочек территории на чистом от деревьев участке. Внутрь посёлка никто и не подумал их пускать. Всего к нам пришли сорок восемь человек. Из них шестнадцать мужчин. А если считать и подростков четырнадцати-пятнадцати лет, которые у местных считаются за полноценных работников и кормильцев, то двадцать девять. Женщин ровно десять, остальные старики да бабки, но достаточно крепкие. И всего лишь пять детей. Остальные погибли во время того злосчастного нападения людоедов. Многие вместе со своими матерями, которые отчаянно пытались защитить их. Кто-то убежал в лес, но назад не вернулся. Не то стал добычей хищников, не то попал в лапы других отрядов орков. В общем, у нас под боком оказалась группа аборигенов с сильным перекосом полов. В первую очередь именно поэтому совет решил не пускать чужаков за частокол. Никто не верил, что местные мужики не станут зажимать наших женщин и девочек в тёмных углах. А то ведь у них это вполне в норме, если верить словам Наумовой. Женщины без семьи, точнее без мужа или братьев, отца или хотя бы дяди, которые являются их защитниками, считаются общими и находятся на низшей ступени. Боюсь представить, что вынесли наши землянки в обществе аборигенов. А спрашивать — только бередить их душевные раны.

— Они просят инструмент, еду хотя бы на первое время и защиту, — произнёс Колокольцев на совещании, собранном после того, как гостям выделили кусок земли и те там стали обустраиваться. — Что думаете?

— А они нам что? — поинтересовалась Клавдия.

— Готовы помогать во всём и вместе с нами сражаться, если мы дадим им оружие. Но просят дать им время, чтобы могли построить хоть какое-то жильё.

— Ну-ну, — покачал головой Сергеев. — Хотят они очень много. Ещё и свалят сразу, как получат от нас топоры и пилы.

— И бросят своих женщин и детей? — усомнилась Клавдия.

— Там мало кто сохранил семью. Много мужчин остались одни. И им ничего не помешает в подходящий момент удрать, забрав наш инструмент, — ответил ей Колокольцев. — Жень, ты что скажешь?

— Ничего, — пожал я плечами. — Я в этом не разбираюсь, поэтому советов давать не стану. Вы уж тут сами как-нибудь. Хотя… хотя могу предложить давать им инструмент только на день, а к темноте должны вернуть назад всё, что получили утром.

— Дельное предложение, — кивнул мне Колокольцев, — так и сделаем.

— А я предложу вот что, — подал голос Василь Старцев, бывший правой рукой Юрия Ивановича. — Пусть часть их мужиков строят своим хижины, а часть помогают нам возводить частокол, заготавливать дрова и копать ямы. Или на хрен пошли.

— Тоже согласен, — после секундной задержки кивнул глава нашего посёлка.

Когда всё было оговорено, решение окончательно принято и пришло время расходиться, Колокольцев посмотрел на меня и тоном Броневого произнёс:

— Женя, а тебя я попрошу остаться.

— Хм? — я вопросительно посмотрел на него.

— Остальные в курсе. Это ты у нас всё по полям и лесам носишься, как наскипидаренный.

Когда все ушли, и мы с ним остались в комнате вдвоём, Колокольцев подошёл к большому шкафу, сколоченному из досок в два слоя — вдоль и поперёк. Судя по шляпкам гвоздей, их на данный образчик мебели не пожалели. Да и древесина тёмная, как у дуба. Из шкафа Юрий Иванович достал ружьё и револьвер с длинным стволом. Оружие он положил на стол передо мной.