— Я думал, она тебя…

— Думал он, — недовольно фыркнул экзорцист. — До меня ей тянуться надо было, а ты стоял, как запечённый поросёнок на столе, подходи и угощайся. Спасибо, конечно, что отвлёк, но в следующий раз ты уж лучше меня слушайся. А что растерялся — не переживай, это со всеми бывает в первый-второй раз. Выжили — и славно. Со временем поймёшь, что бояться порождений Зла не стоит. Опасаться — это обязательно, это весьма для здоровья пользительно. А бояться тут нечего. Сильная, ядовитая, опасная… но ведь и мы не просты, а, друг мой?

— Ну что ж, приступим, пожалуй…

Руфус вновь развязал свой мешок, содержащий, пожалуй, всё, что угодно, кроме вещей, действительно необходимых двум путникам в дальней дороге, сунул туда замолчавшую жёлтую коробочку, а затем принялся раскладывать на заботливо расстеленной прямо на траве тряпице устрашающего вида инструменты. Крючья, щипцы, зазубренные ножи, длинные иглы, покрытые насечками, не мешающими вонзить иглу в тело, но порядком затрудняющими последующее извлечение — весь этот палаческий инвентарь носил явственные следы частого использования по назначению. Похоже, с последнего применения никто не озаботился отмыть сталь от крови, и теперь некогда блестящую поверхность пыточных орудий покрывали самого недвусмысленного вида тёмные пятна.

— Ник, друг мой, выйди-ка с поляны и набери немного хвороста. Я понимаю, что на болоте с сухими дровами сложно… ну, веток наломай каких, что ли. Нам костерок разложить надо, — Гордон поднял какую-то железку, задумчиво повертел её перед глазами и пояснил, — поверишь ли, для поддержания беседы раскалённый металл часто полезнее, чем любые увещевания.

Юноша содрогнулся всем телом, но спорить не рискнул и молча отправился выполнять поручение. При этом его спина выражала самое искреннее неодобрение тому, что в ближайшем будущем должно будет произойти с пленницей.

Ламия уже не дёргалась, оценив прочность сети, и просто лежала на боку, глядя на Гордона в упор огромными жёлтыми глазами. Если бы не эти глаза, её вполне можно было назвать красивой… но именно они заставляли сразу же понять, что ничего общего у этого создания с человеком нет и быть не может. Даже хвост, по-своему изящный и немного завораживающий, не производил столь отталкивающего впечатления. Впрочем, если на хвост посмотреть внимательнее, по коже пробегал неприятный холодок — там, где концевые шипы касались земли, вечнозелёная трава уже увяла, образовав пока что небольшой, с пару ладоней, серо-желтоватый круг. Это существо питалась жизненными силами окружающего мира… Да, она предпочитала убивать людей. Но могла подкармливаться чем угодно, в противном случае ламии вымерли бы много веков назад.

— Пошшему проссто не убьёшшь? — внезапно прошипела тварь.

— Глупый вопрос от столь разумного создания, — хмыкнул Руфус, не поворачивая головы и продолжая извлекать из мешка всё новые и новые хитроумные приспособления. — Если я потратил столько сил, чтобы захватить тебя живой, следовательно, мне от тебя что-то надо.

— Шшто?

— Правдивые ответы на вопросы, — словно малолетнему глупышу, объяснил экзорцист. — Нет, ну сама посуди, о чём говорить с существом, хранящем в памяти всю историю мира. И не только нашего.

Ламия перевела взгляд на инструменты и по могучему телу пробежала судорога отвращения.

— Пошшему шше ты не ссадаёшшь ссвои вопроссы?

— Сейчас костерок запалим, нагреем в нём кое-что, затем и для вопросов придёт черёд.

Из прохода меж ивами появился Ник с охапкой веток толщиной от пальца и менее. С сухостоем на болоте действительно было сложно, поэтому Руфус и не думал укорять молодого напарника в недостатке прилежания.

— О, отлично, друг мой, отлично! У меня уже всё готово.

— Не надо косстра, — торопливо прошипела ламия, предварительно ещё раз, без особой надежды, попытавшись вырваться. — Ссадавай вопроссы, шшеловек. Я отвешшу. Ессли пообещаешшь, шшто убьёшшь бысстро.

— Правду ответишь? — экзорцист недоверчиво приподнял бровь. — Как мне опыт подсказывает, сперва с пленником надо поговорить на языке огня и железа, вот после этого он всегда по-особому честен. И искренне рвётся сказать вопрошающему всё, включая то, о чём его не спрашивают.

Ламию передёрнуло, словно ей в тело только что вогнали раскалённое жало.

— Лошшь ссвойсственна только людям. Мы не лшшём никогда. Обещай, шшто не будешшь мушшить. Я сскажу вссё.

— Что ж, — с явным разочарованием вздохнул Руфус, откладывая зазубренное шило на толстой деревянной рукояти. — Попробую тебе поверить. Обещаю, что мучиться не будешь, если твои ответы меня удовлетворят.

— Ссабавно, — не удержалась от колкости ламия, — и шшто тебе помешшает сспроссить, сскашшем, о сспоссобе превращения ссвинсса в ссолото, а потом сскассать, шшто мой ответ тебе не понравилсся?

— Ты уже торгуешься? — удивлённо поинтересовался Гордон.

— Нет, шшеловек, — тут же пошла напопятную женщина-змея. — Не торгуюссь. Сспрашшивай.

— Некоторое время назад стало невозможно связаться с другими слоями посредством хрустальных шаров. Вернее, не со всеми слоями, а со слоем Земли. Он тебе знаком?

— Сснаком, мои предки поссещали её в древноссти.

— Ты можешь сказать, в чём причина?

— Нушшен хрусстальный шшар. И обрасс того, сс кем ты шшелаешшь бесседовать.

Экзорцист извлёк из мешка хрустальный шар и поднёс его к самому лицу пленницы. Затем закрыл глаза, старательно вызвал перед внутренним взором лицо Теодора, и передал эту картинку ламии. Довольно простая магия, её учат на первом курсе Академии. Язык человека ненадёжен, иногда свидетель какого-то происшествия, хоть он даже высокообразован, не способен связно описать то, что видел. В этих случаях подобная магия и применяется. Можно передать свою мысль, можно перехватить чужую — если человек этому не противится. Кстати, умение блокировать мысли входило в тот же курс, и именно в этом вопросе преподаватели не знали снисхождения. У Ордена немало секретов, хранить их — первейшая обязанность каждого, кто посвящён в тайны.

Ламия упёрлась взглядом в шар и словно окаменела. Прождав минут пять, Руфус предположил, что тварь сейчас пойдёт на хитрость и потребует развязать ей руки, дабы контакт с шаром получился полноценным. В общем-то, это было правдой, хотя иногда и самому экзорцисту удавалось пользоваться шаром без физического контакта. Не для пользы дела, а так, из чистого интереса. Ну а если взять, к примеру, Нату — там вообще взаимодействие с шаром осуществляется исключительно на уровне магических потоков, заподозрить призрака в наличии у того каких-либо частей тела ну никак нельзя.

Но никаких просьб от ламии не поступало. Всё тот же остановившийся взгляд, всё то же абсолютно неподвижное тело. Наконец потерявший терпение Гордон подошёл к пленнице и взял шар в руки, прерывая контакт. Одновременно с этим по телу твари пробежала конвульсивная волна, хвост забился, пятная траву ядом, пальцы, прижатые к змеиной части тела сетью, скрючились, когти проскрежетали по чешуе.

— Ссерая мгла, — прошипела ламия, продолжая дёргаться в судорогах. — Не могла ссама вырватьсся, ты правильно посступил, шшеловек, шшто ссабрал шшар.

— Что за серая мгла?

— Магия. Ссильная. Сстарая.

— Магия? С её помощью блокируются шары?

— Нет, шшеловек, — сквозь шипение женщины-змеи пробилась явственная насмешка. — Сс её помощью убивают любопытных.

— Таких, как я? — недобро прищурился Гордон.

Яркие губы ламии растянулись в презрительной усмешке.

— Ты сслишшком сслаб, шшеловек. Это — для ссильных. Для тех, кто намного ссильнее и меня, и тебя.

Гордон задумался. Рассказ старого друга Клумма стал приобретать интересные оттенки. Кто-то воспользовался древними силами, чтобы не только обезопасить Землю от контактов с другими слоями — по меньшей мере, контактов посредством магии хрустальных шаров — но и убить неосторожных, решивших этим средством воспользоваться. И выходит, что жертвами должны были стать не обычные волшебники, а некто особо великий.