Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Нынче его рабочий день начался, как обычно, с проверки дворов, детских площадок и автоматически закрывающихся калиток. Жители открывают их с помощью ключа-таблетки, так что для постороннего проникнуть сюда немалая проблема. Как минимум, он должен подождать кого-нибудь с таблеткой. Одно плохо, что с утра и почти до обеда горят десятки фонарей. Борис помнил подростковую книжку Игоря Ефимова «Таврический сад», в которой когда-то прочитал: «Фонари были такие экономные, так мало потребляли энергии, что их не выключали даже днём».

Он позвонил электрику, и свет погас.

На детской площадке пожилой седовласый мужчина, похоже, дедушка осторожно раскачивает внука на подвесных цепных качелях. Шаг раскачки совсем короткий, и можно сказать, малыш не качается, а просто болтается, чуть поворачиваясь то влево, то вправо. Капризно просит посильнее, но дед боится и не слушает его.

– Придайте ему чуть больше скорости, – посоветовал Борис. – От качелей детям большая польза.

– Откуда вам это известно?

– Читал. Укрепляются мышцы спины, формируется осанка.

– А мозгам ребёнка на пользу?

– Про мозги не знаю. Но думаю, тоже имеется. Хотя бы потому, что мать, пока носит его в себе, тоже раскачивает. Потому дети и любят качели. Они напоминают им то счастливое время, когда, находясь внутри у матери, были защищены со всех сторон.

– Уж это прямо сказать. Но убедили. Сейчас попробуем.

Дед слегка добавил скорости, малыш смеётся и просит ещё. Борис несколько мгновений следит за ними и проходит дальше. А ключ не отпускает, берётся за своё. И зачем ей ключ? Работает в три смены упаковщицей конфет на кондитерской фабрике, и никакие ключи ей не нужны. Можно, конечно, позвонить и спросить, но он усомнился, что это простой ключик. Похоже, в нём содержится некая тайна, которую он должен раскрыть. Было же, что однажды она после вечерней смены осталась и в ночную. Как она говорила, по просьбе начальницы цеха Козловой, так как не хватало работниц. А план нужно выполнять.

«Выполнять, так выполнять, – вздохнул он и решил ни о чём Юлю не спрашивать, а постараться разведать её производственные и прочие устремления. – Так тому и быть! И сделать это проще пареной репы. Если она заявит, что ей снова на две смены, проверю. В конечном счёте должен я знать, что там с нею происходит, или нет?»

5

Следователь Андрей Евгеньевич Маков прикатил на Смоленскую, припарковал машину к полицейской Ауди с мигалкой и поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру не заперта, он вошёл и увидел своих помощников – грузного, розовощёкого капитана Дорофеева и высокорослого, изящного лейтенанта Хмелёва. Ему рассказали, зачем они здесь: позапрошлой ночью в этой квартире покончил с собой двадцатишестилетний сотрудник оранжереи Малеев. Как выяснилось, жил один, увлекался наркотиками и, по словам матери, «таял на глазах». Она отдельно проживала с младшей дочерью и тремя внуками. Часто приезжала к сыну, умоляла его одуматься, начать лечение, но безрезультатно. А тут целых два дня не могла дозвониться. Всполошилась, перенервничала, и когда приехала, увидела сына мёртвым – из травматического пистолета он выстрелил себе в висок. Прочитала на столе короткую посмертную записку, где он «от всей души» благодарил маму за то, что дала ему жизнь, и просил прощения за свой поступок. Она позвонила в скорую, и когда та примчалась вместе с полицией, увидели её без сознания на полу. И повезли в больницу. А сына в морг.

– Ничего удивительного, – сказал лейтенант Хмелёв и окинул Макова беспечным, ребячливым взглядом. – Наркоманы однолюбы, им легче расстаться с жизнью, чем с наркотиками.

– Графологам отослали? – спросил Маков, разглядывая скромное убранство двухкомнатной квартиры. Всё обычное, столы, кровати, в каждой комнате по шкафу. Окна без штор и занавесок, старинные венские стулья, а под батареей две ржавых гантели.

– Да, нашли его блокнот и отправим вместе с запиской, – сказал Хмелёв. – Но и мы, вглядевшись в почерк, поняли, что рука одна и та же. Вы то зачем сюда? По-нашему, дело не сложное, накропаем рапорт.

– Не доверяет нам, – усмехнулся Дорофеев.

– Не в этом суть, зачем ерунду городить? Просто по долгу службы позвонил подполковник. И не только это. Ещё он таким образом готовит вас на повышение.

– Нет, я думаю, решил, что дело сложное, а тебе он в таких случаях больше благоволит.

– Лишние слова, не одобряю, – поморщился Маков. – Блинов, понимаешь, не дали поесть.

– Сочувствуем, но я тоже не завтракал, – сказал Дорофеев.

– Я вообще не завтракаю, – сказал Хмелёв. – Я всегда плотно ужинаю, поэтому завтрак пропускаю.

– А как же насчёт мудрого предписания: «Завтрак ешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу?» – спросил Дорофеев.

– Подобная мудрость для толстяков. А я, как видите, изящен и светловолос. В университете МВД Прожектором звали.

– Ещё хорошо, что не лазером, – не удержался Дорофеев, полагая, что ехидный коллега намекает на его комплекцию. – Ты всегда так изящно себя нахваливаешь. Как женщина. У тебя женский ум.

– Спасибо за комплимент, буду соответствовать. Я думаю, женский ум отличается от мужского так же, как женская грудь от мужской. В нём больше жизненного, животворящего.

– О-ох-хо-хо! – рассмеялся Дорофеев. – Андрей, ты слышишь? По-моему, наш коллега собирается менять пол и готовит…

– Ничего он не готовит. Просто являет нам с тобой человека с аналитическим складом ума. У него большое будущее.

– Спасибо, Андрей Евгеньевич. Вы нашему коллеге объяснили это в двух словах. А мне пришлось бы потратить часа полтора, не меньше.

– И это, несмотря на аналитический ум?

– Всё, друзья, завершаем встречу.

Они вышли на лестницу. Хмелёв замкнул дверь и сказал, что передаст ключи матери в больницу. Маков поинтересовался, куда они сейчас.

– В отдел. Ты с нами? – спросил Дорофеев.

– Обойдётесь, у меня выходной.

– Да, и блины. Ох, давненько я блинов не кушал.

– Поехали, жена много напекла.

– Спасибо, но придётся в другой раз, – облизнулся Хмелёв и вскочил в машину.

Андрей Евгеньевич сел в свой Фольксваген и вырулил на проспект. Поначалу думал о самоубийце, у которого не сложилась жизнь из-за пагубной страстишки. О его матери, которая на исходе лет лишается последних сил в переживаниях за сына. Ещё слава богу, что у неё дочь и внуки, есть о ком заботиться и любить. Это в случае, если свалившееся горе её саму не загонит в могилу.

Но вот его мысли вернулись к себе, к Женьке и Кате, что росли каждый месяц по сантиметрам и радовали своими безмерными успехами. И тут же в сознании возникало красивое, с недавних пор раздосадованное лицо жены, которое вызывало у него не чувство радости и прочности жизни, как прежде, а скорбь и обиду за её необдуманное поведение. Суть беды в том, что у Марины, как ему казалось, возник так называемый служебный роман, который и привёл в смятение чувства обоих… Летом, в разгар проклятой ковидной пандемии, когда в городе ежедневно тысячи людей заболевали этой заразой, мать Марины – Анастасия Ильинична, которая не так давно похоронила мужа и жила одна, предложила привезти ей в Новосибирск Женьку и Катю. Она ужасно соскучилась по внукам и желала заполучить их на непродолжительное время. Так и сделали. Марина в начале августа полетела с детьми на родину, оставила их там до сентября и вернулась. Но до сентября не получилось – бабушка сама тяжело заболела. Передала внуков дальней родственнице и позвонила в Петербург: срочно забирайте.

В то же утро Марина и Андрей решили, что полетит Андрей. Без проблем купили электронные билеты с маршрутными квитанциями туда и обратно. Она поехала на работу и, созвонившись, встретились в аэропорту. Андрей направлялся к входу в аэропорт, когда рядом с ним затормозила Тойота, и он увидел в ней Марину. Она и водитель вышли из машины, и Марина представила его:

– Мой сотрудник Артём Григорьевич Воробьёв. Узнав, что я тороплюсь в аэропорт, вызвался отвезти. Без всяких метро и автобусов, за что ему большое спасибо.

7
{"b":"782140","o":1}