Каргал заорал, что есть мочи, надеясь, что Гончая его услышит:

— Повторяй!!!

Змей дал резкий поворот вертикально вниз и сложил крылья. От ветра, несущегося прямо в лицо, он не смог даже открыть глаза. В ушах свистела завывающая заверть, а лёгкие не могли вдохнуть ни капли воздуха. Змей не знал, поняла ли Гончая, но был в ней уверен. Каргал не представлял, где находятся противники, пытаются ли догнать, или вот-вот когтистые лапы вцепятся в его тело, мгновенно раздавив внутренности. От этих мыслей стало не по себе, и он попытался открыть глаза. Через узкую щелочку увидел лишь, как влетает в серое облако. Сразу стало очень влажно, а лицо покрылось каплями. Каргал очень надеялся, что ткань крыльев не успеет сильно пропитаться влагой, иначе их участь незавидна.

Свободное падение продолжалось долго. Когда каргал почувствовал, что влажность прошла, тут же осторожно раскрыл крылья, надеясь поймать ветер. Он поймался довольно просто, лишь немного пошатав Змея в воздухе. Покрутив головой в разные стороны, он вдруг услышал сиплое надрывное скрежетание птицы и почему-то подумал о крылатых, спасших их в очередной раз. Его мысли подтвердил крик падавшего в бездну человека. Где-то позади послышался свист девушки, и каргал ответил таким же свистом. Когда они сравнялись, ориентируясь на свет луны и посвистывания, то принялись оглядываться с удвоенной силой. Из-за того, что они не могли посмотреть наверх, чувствовали себя крайне уязвимыми.

— Ты как?! — прокричал каргал.

— Нормально! Если мы выживем, придурок, я тебе уши оторву!!!

У Змея вырвался нервный смешок, и он заметил в свете луны то, как Гончая безуспешно пытается оглянуться назад, чтобы одним глазком взглянуть на Чертоги Ветрия. Он попытался и сам, но крылья не позволяли этого сделать. Каргал почему-то был уверен, что острова с земли, всё-таки, увидеть было нельзя. Пролетев завесу облаков, они почувствовали, что сила Ветрия, доселе поддерживающая их, пропала. Отныне они могли полагаться лишь на свои силы и попутный ветер.

Когда на остров напали, единственная, о ком он беспокоился, была Говорящая. Гончая летала с Радогором, и за неё он был совершенно спокоен. Каргал боялся признаться даже самому себе, но блеск её глаз ослеплял Змея, а водопады волос притягивали своей девственностью. Один раз он нечаянно коснулся её нежной кожи, и его пальцы надолго сохранили бархатный запах женщины. После этого щёки каргала ещё долго пылали яркими красками смущения, но никто, кроме Говорящей, этого не заметил. К его великому сожалению, развернуться он не мог, и оставалось только надеяться, что с ней всё в порядке.

Несмотря на ночь, было понятно, что разведчики неуклонно снижаются. Вскоре в стороне засиял рассвет и они, не сговариваясь, повернулись к восходу. По напряжённому молчанию, оба понимали, что находятся в большой заднице. Вокруг, куда ни глянь, не было видно ни клочка суши. Конечно, приземляться в воду было бы куда безопаснее, нежели в поле, но оказаться в открытом море совсем не входило в их планы.

Прищурившись, Гончая заметила где-то севернее крохотную точку и указала Змею. Всматриваясь сквозь утреннюю зарю слезящимися глазами, он ничего не смог разглядеть, но напарнику поверил, и они развернулись на северо-восток.

Лететь им долго не придётся — волны приближались с пугающей быстротой. Они оба это понимали, потому задержали друг на друге взгляд. Люди одновременно подумали о насмешке судьбы, которая постоянно подкидывала новые испытания. Чудом избежав смерти от лап твари, побывать в месте, которое люди как сказку воспринимают, выжить при нападении, убежать от преследователей, а потом так глупо разбиться… Гончая нервно хохотнула. Не так она представляла начало новой жизни! Покрепче перехватив поручни крыльев, Гончая выругалась сквозь зубы и пообещала себе, что в этой жизни она ещё побарахтается.

Повсюду разливался яркий свет, смотреть на который было невозможно. Он вгрызался в глаза и играл на коже горячими огнями. Мангуст плыл по реке солнечного света, которая то тянула его на дно, то бросала на камни. Бесконечная погоня за собственным телом продолжалась слишком долго. Бурные воды накидывали на него покрывало света, затягивая под воду, а потом снова возвращая к поверхности. Редкие пробуждения в стылой воде сопровождались болью, которая вскоре сменялась желанным забвением. Кто-то тянул к нему свои чёрные руки, пытаясь затянуть в тёмную пучину. Приходилось вяло отмахиваться от назойливых душ, понимая, что долго так продолжаться не может. Совсем скоро ледяная вода заберёт все силы, оставив его наедине с прошлым.

В какой-то момент острые камни галичного берега принялись нещадно впиваться в тело, а ледяной ветер вытягивал последнее тепло. Резкий укол в области шеи на мгновение пробудил, чтобы познакомить со странными причмокивающими звуками. Кто-то нарезал круги вокруг Мангуста, насколько он мог понять по обрывкам грудных клокочущих звуков из горла. Казалось, кто-то ощупывает тело, и, приближаясь чуть ли не к самому уху, долго втягивает воздух. Перед прикрытыми глазами иногда мелькали размытые образы, но ничего вычленить было невозможно. Оставалось надеяться, что это заботливая сестрёнка вытащила его на берег. Однако она уже очень давно не появлялась, затаившись где-то рядом, поэтому мысли неустанно возвращались к неупокоенным душам. Вроде, он пытался что-то сказать, а может, просто беззвучно ворочал языком, но вскоре сознание, всё-таки, ускользнуло.

Кажется, где-то далеко стенал ветер. Или звонким треском оказалась сломанная ветка. При следующем пробуждении, единственное, что помнил каю, это то, как его рвало. Долго и основательно. Оставалось недоумевать, откуда в нём столько воды? Очнулся он рывком. Тень, на которую он так надеялся, молчала. Её голос исчез из головы Мангуста уже очень давно, заставляя его гадать об адекватности своего прошлого.

Солнечная река испарилась, оставив после себя золотистую рябь в бурных потоках горной реки. Тянувшие его ко дну души растворились, оставив после себя холодный весенний ветер. Из-за него мокрая одежда превратилась в кусок льда, вытягивая из уставшего тела все силы.

Поднявшись на ноги, Мангуст быстро стянул и выжал промокшую одежду. Рана на бедре оказалась перемолота, словно ногу кто-то долго жевал. К счастью, кость была в порядке. Приседания немного согрели, но ледяной ветер по-прежнему обжигал замёрзшее тело. Берег, на который вынесло Мангуста, крутыми обрывами уходил вниз по склону. Ему очень повезло, что на берег вынесло именно здесь. Не хотелось бы валяться где-нибудь ниже со сломанной шеей.

Присев на корточки, он изучил мокрые камни. Похоже, он поспешил, забрызгав водой чьи-то следы. Складывалось впечатление, что оказался он на берегу отнюдь не по прихоти природы или помощи безумной сестрёнки из своей головы. Его кто-то вытащил. Очередная заверть отвлекла каю от изучения мокрых камней и он принялся осматриваться.

Густой сосняк должен был дарить незабываемые ароматы весенней хвои, но нос оказался заложен, и, похоже, Мангуст простыл. Слабость во всём теле просила, чтобы он лёг спать, меньше двигался, а головная боль мешала нормально соображать. Становилось всё холоднее, и Мангуст решил направиться в чащу. Солнце стояло в зените, но из-за гор совсем скоро наступит холодная ночь, потому следовало бы поторопиться. Сперва надо было узнать, выжил ли хоть кто-нибудь из их отряда, а там… Он пока не знал, что будет делать дальше. За раздумьями не сразу услышал ломавшиеся ветки. Наученный организм, едва заслышав чей-то бег, скользнул под разлапистые ветви хвойного дерева. Иголки больно резанули по лицу, но каю не обратил на это внимания, плюхнувшись в снег. В горных лесах снег будет таять ещё очень долго.

Кто-то на большой скорости бежал вниз по склону, совершенно не заботясь о поднимаемом шуме. Собирая все ветки, что норовили выколоть глаза, кто-то спотыкался о каждый камень и утопал в сугробах. Во всяком случае, оставалось уповать на невнимательность незнакомца.