Отводя удар за ударом, я пятился, подстраиваясь под ритм противницы. Обойдя вокруг костра один раз, она поняла, что я не собираюсь атаковать и резко сменила рисунок боя. Нападала по-другому, стараясь ввязаться в плотную борьбу. Но от захватов я тоже уходил вполне легко и свободно, соблюдая дистанцию.

Паййат изобретён исключительно для скорейшего уничтожения соперника, соответственно выпады в виски, глаза, шею, горло, солнечное сплетение и пах — самые эффективные. Так же существуют точки на конечностях. К примеру, при правильном ударе в подмышку повреждается нерв, конечность теряет чувствительность и с большой долей вероятности противник не сможет адекватно использовать её некоторое время. Для лучшей эффективности подобных ударов мы носим специально предназначенные для этого перчатки с укреплённой ударной поверхностью. Против подготовленного рукопашника в открытом столкновении паййат не играет практически никакой роли, но учителя так же уделяли внимание и обычным техникам боя. Мы, всё-таки, не воины.

Меняя тактики, делая резкие выпады, обманные движения и захваты, она никак не желала сдаваться. Танцуя очередной круг, я неудачно шагнул назад, споткнувшись о её сумку. Пытаясь найти равновесие, вскинул руки, а разведчица тут же воспользовалась ситуацией, угодив в живот. Согнувшись пополам, успеваю чуть-чуть отшагнуть от неминуемого удара коленом в нос, но только я хотел выпрямиться, как схватил увесистую оплеуху справа. Судя по силе удара, била она локтём. Крутанувшись вокруг своей оси, отпрыгиваю назад, замечая сверкающие звезды перед глазами. На кураже алгунир снова выбросила руку, запястье которой я успел схватить. Она несколько раз дернула, но я не выдержал:

— Хватит!

Похоже, это разозлило Гончую ещё больше, и очередной её выпад снова был перехвачен. Недооценивать девчонку не следовало. Каю воспользовалась ситуацией и расслабила ноги, заставив меня держать вес её тела. Невольно я согнулся в пояснице, и тут она упёрла ноги мне в живот и резко перекинула через себя. От неожиданности пришлось её отпустить, и на земле завязалась нешуточная борьба, в которой я вполне мог пару раз остаться без глаза, с порванным горлом или оторванной щекой. Сестрёнка бегала вокруг, причитая на все лады, но я приказал ей не трогать алгунир. Вот она снова заняла позицию сверху, изготовившись к удару, как я проделал вполне привычный приём, к которому она оказалась не готова. Уперев ступни в землю, резко отталкиваюсь, приподнимая тазом вес Гончей и заваливаю в сторону. К сожалению для неё, в борьбе вес играет колоссальное значение. В мгновение позиция меняется и сверху уже я. Неожиданным приёмом ошеломив Гончую, я вдавил её запястья в землю весом своего тела. Она некоторое время дёргалась, пока я сверлил её неподвижным взглядом. Наконец, она прекратила сопротивление. Какое-то время каю лежала неподвижно, с закрытыми глазами восстанавливая дыхание. Наконец, Гончая произнесла сквозь зубы, смотря куда-то в сторону:

— Ты дежуришь за двоих.

Остаток ночи прошёл очень быстро. Едва солнце наполовину показалось над горами, я со злорадством растолкалГончую, лишив её роскоши долгого сна. К удивлению, алгунир оказалась подготовлена хорошо и встала как по команде, принявшись сразу собираться в путь. Столь тщательная проверка снаряжения меня немного удивила, поэтому, оказавшись в седле, я спросил:

— Чтобы от меня было больше пользы, мне нужно знать, в чём заключается моя задача. Ты наверняка знаешь больше, чем говорила до этого.

Девушка ответила не сразу. Казалось, она уже позабыла о недавней схватке, словно её и не было.

— Мне не позволено разглашать это. Мы получим дальнейшие указания в Каменке. Главное добраться туда как можно быстрее и без приключений.

— Ты ведь понимаешь, что я нахожусь в неведении и не имею представления, чего ожидать?

— Рядовой, — не повышая голоса, рубанула она. — Не спрашивай меня то, чего я не знаю. Нам пора.

Пришлось подчиниться, дав себе обещание попытаться узнать больше. К сожалению, за несколько однообразных дней скачки никаких сведений выведать не удалось. Разве что подтвердились мои догадки по поводу того, что она прибыла из Предводья, прямиком из столицы — Умака. Родилась в семье потомственных разведчиков и являлась Тенью. Кто бы сомневался. Но большую часть времени мы сохраняли молчание, иногда косясь друг на друга. В очередной вечер, когда мы искали место на ночлег, я заметил, как Гончая кутается в плащ.

— Ну и погодка у вас. Близ Умака хотя бы течение тёплое, у нас такие ветра редкость.

— Не в ветре дело, — поёжился я, глянув на низкие тёмные облака. — Осень близко.

Север Яксарда в это время года отличался ливнями, которые могли начаться в любой момент. Готов был поспорить, что после моих слов Гончая проклинала своего подчинённого за длинный язык. Дорогу тотчас размыло, и таппанам стало сложно выбирать безопасный путь. Вчера мы переночевали в одной из деревень, надеясь к вечеру сегодняшнего дня добраться до следующего постоялого двора. Несмотря на то, что оставалось не так далеко, в такой ливень добираться до него придётся чуть ли не до утра.

Приняв решение остановиться, мы выбрали небольшую пещерку. Отрог Туманных гор внушал страх всем местным, протыкая своими острыми пиками небо. Говорят, в конце Эпохи Первого Солнца именно отрог принял первый удар Большой Воды, потому у местных жителей к нему такое уважение. Но сейчас его скалы должны стать нашим укрытием на эту ночь.

Закончив возиться с таппанами, я решил снять плащ, но подрагивающие пальцы, сжимавшие рукоять кинжала на поясе, заставили остановиться. Образовавшаяся во рту пустыня и занывшее горло намекали на что-то неприятное.

— Постой, — сказал я Гончей, пытавшейся получить огнивом искру.

В этот момент по земле прошла дрожь, словно где-то далеко с большой высоты рухнул гигантский кусок скалы. Следом за дрожью с северо-запада донёсся странный грохот, заставивший нас согнуть колени и сместить центр тяжести книзу.

— Что это?

Вопрос алгунир остался без ответа. Ливень не позволял разглядеть что-либо дальше нескольких десятков шагов, к тому же в этих краях быстро темнело. Мы ещё несколько раз услышали странный грохот, но ничего более не происходило. Где-то на северо-западе, поверх высокого сосняка горизонт окрасился оранжевым маревом, словно вот-вот взойдет солнце. Несколько мгновений нарастающий гул набирал силу, в итоге превратившись в землетрясение и мощнейший грохот, после которого всё вдруг затихло.

— Ты раньше ничего подобного об этих местах не слышал?

— Мы близ Туманных гор, о них разные слухи ходят…

Костёр благоразумно решили не разводить. Долгое время ничего не происходило, и мы распределили дежурство. Спальное место в глубине крохотной пещерки оказалось продуваемо со всех сторон. Холодный ветер скользил по пяткам так, что приходилось поджимать колени к груди. Редкое недовольное ржание наших таппанов вкупе с барабанящим дождём не давали заснуть. «Наверное, придётся сегодня всю ночь слушать стучащие зубы Гончей…» — подумал я прежде, чем провалиться в сон.

Снился Гаййар. Образы мелькали, сменяя друг друга в причудливом вихре. Они поглощали сами себя, обретая новые очертания и новые смыслы. Вот мы бегаем по поляне, играя в догонялки. Прыгаем по мокрой траве босыми пятками и безудержно смеёмся. Образ растворяется под силой проливного дождя, сменяясь зимней стужей в тайге, когда нас учили выживать в лесах. Будучи в тонкой кофте, мастерить снегоступы из еловых веток замёрзшими пальцами очень сложно, но порыв борея кинул в лицо охапку снега, разметав образ на куски. Мозаика упала в высохший песок пустынь Остробережья, склеиваясь в картину нашего первого похода через высокие барханы. Песок шумит и волнуется, обрушивая на растянувшийся караван волны барханов, которые превращаются в спокойный штиль Океана Царей. Утренний туман скрывает его могущество, но рассмотреть вдалеке плывущую лодку с телом Гаййара ещё можно. Рассвет близится, но тучи сгустились, призывая на помощь раскаты грома…