Голова раскалывалась. Очнувшись, я застонал от каскада боли. В пещерной тьме, где нет ни капли света, мне удалось рассмотреть разноцветные круги перед глазами. Что-то липкое коснулось ладони. От неожиданности я дёрнулся, больно ударившись затылком. Снова тихий каркающий смех на некоторое время затопил пещеру. Мрак пожрал свет, и я не понимал, когда находился в сознании, а когда — нет. Но одно помнил наверняка — чьи-то сырые пальцы сжали ногу выше колена, и я взбрыкнул ногой. Но она утонула в тёмном киселе, не почувствовав ничего. Может, я давно вижу сон и всё это иллюзия? Каркающий смех доказал обратное. Но мне было не до этого, так как я снова пытался убежать. Однако птице некуда было лететь. Клетка оказалась заперта.

Смех раздавался прямо над ухом, а потом обгонял и смеялся в лицо. Я отмахивался, кричал, умолял, но тьма наслаждалась моими страданиями. Её липкие жадные прикосновения сдирали кожу, словно я находился в желудке гигантской змеи. Она переваривала нас заживо. Сравнение мне не понравилось, а в следующее мгновение…

Похоже, я снова упал. А возможно, уже давно умер, попав в руки к тем, кого умертвил за все эти годы. Из носа капала кровь, во рту ощущался горький металлический привкус, а пугающий смех прекратился. Темнота притаилась, с интересом наблюдая за своей новой жертвой. Игра начинала её забавлять. Это позволило мне немного тщательней выбирать путь, огибая булыжники под ногами. Темнота что-то шептала мне в ухо, но я ничего не понимал. Нож проходил сквозь неё, и мне начинало казаться, что я схожу с ума. Надо же, каю, живущий во тьме, сходит в ней с ума. Какая злая ирония…

Ненужные мысли прервал камень. Свалившись на землю, я отмахивался уже из лежачего положения. Что-то мощным ударом выбило оружие из рук, и его жалобный звон оборвал последнюю нить с жизнью. То был замок, который зверь сломал одним небрежным взмахом. Дверь в клетку оказалась открыта. Но выхода по-прежнему не было.

В следующее мгновение хищник должен вцепиться в горло испуганного воробья. Конец был как никогда близок и… желанен.

Тварь стала прикасаться, хватать за конечности, а я тщетно пытался отбиваться руками, которые тонули в тёмном омуте пещеры. С тем же успехом можно было бы ловить комариный рой растопыренными пальцами. Когда я смог подняться и вновь побежать, тварь быстро нагнала меня и уже стала безбоязненно щупать моё тело. Жалкие попытки сопротивления существо словно и не замечало, ловко обходя защиту. Что-то рвануло за волосы, потом потянуло за ноги, поставило подножку, потащило в разные стороны за руки и ноги. «Это души», — подумал я. — «Я попал к ним в руки, а они мстят мне за свою преждевременную гибель».

Вдруг хватка ослабла. Оно чего-то испугалось. Во всяком случае, я на это надеялся.

— Кто… кто ты?!

Мне необходима была передышка и я решил попробовать поговорить со мглой, насколько бы глупо это не звучало. Однако вместо слов вырывался жалкий писк. Впрочем, на что была способна птица, загнанная в угол? Хриплое дыхание смешивалось со слезами, а я зачем-то широко открывал глаза, силясь рассмотреть хоть клочок света. Дышать становилось сложнее. Но пещера затаилась, а света я так и не увидел. Наступила тишина, сдавливающая грудь, от которой стало не по себе. Я знал, что это затишье перед бурей. Чужие пальцы, сомкнувшиеся на горле, мешали дышать.

«Меня душат», — как-то спокойно пронеслось в голове, и боль исчезла. Она исчезла, чтобы через мгновение обрушиться водопадом. Мерзкий хохот сверху и на спину сверзилась какая-то тварь. Она обладала четырьмя конечностями и была невероятно лёгкой, но более я узнать не успел. Едва я начал орать и махать руками, как тварь спрыгнула и снова растворилась во мгле. Ощутив что-то липкое и вонючее на шее, я скривился — оно меня облизало. Эхо тихого дыхания и мерзкий хохот дули мне в спину, пока я испуганно бежал вперёд. В очередной раз больно ударившись головой, передо мной возникли краски сна.

Трясясь от холода, я скукожился на снегу в тщетной попытке согреться. Ледяной наст легко выдерживал вес моего тела, и только поэтому меня не засыпало снегом. Откуда здесь снег, ведь только-только началась осень? — пронеслась мысль, но порыв борея унёс её, забрав с собой ответ. Из-за него пришлось вдохнуть так, что лёгкие едва ли не закоченели от холода. Только сейчас я догадался открыть глаза, и передо мной возникла снежная пустыня, окутанная бурей. Ветер нещадно хлестал каменные валы неподалеку, а тёмные низкие облака говорили только об одном — скоро станет совсем худо.

Ладони обожгло холодом, когда я принялся подниматься на ноги. Подувший ледяной ветер нашёл каждую лазейку в одежде, и кожа стала гусиной. Обняв себя за плечи, я тщетно пытался осмотреться. Разыгравшаяся буря на давала такой возможности, разрешая ориентироваться лишь на расстоянии дюжины локтей, если не меньше. Я уже не чувствовал губ, щёк и ушей. Пальцы ног давно стали ледяными сосульками, а руки превратились в бесполезные ветви умирающего дерева.

Из-за большого валуна передо мной послышался хруст. Щуря от ветра глаза, я пытался вглядеться в бело-серую массу из снега передо мной. Но лёд, наросший на ресницах, словно издевался надо мной. Наконец, из-за валуна показалась чья-то фигура. Здоровенное существо замерло, медленно повернувшись в мою сторону. «Если бежать некуда — нападай, ведь лежачего не бьют. Лежачего убивают», — шёпот учителя, как ни странно, придал сил. Когда существо начало поднимать переднюю конечность вверх, трясущимися руками я выхватил кинжал и кинулся на врага. Промелькнула только одна мысль — меня сейчас уничтожат. Раздавят, как блоху между ногтей. Как жука, заползшего не в ту тарелку с супом. Но перед этим я сделаю всё, чтобы тварь запомнила двуногое существо по имени Мангуст.

Первым пришёл озноб. Холод кусал, отгрызая последние крохи тепла. Прикрытые от слабости глаза находили нечёткие блики скупого света. Изо рта валил пар, а лёд на усах и ресницах нарос крохотными сосульками.

Холодно… — как-то вяло пронеслось в голове. Протянутая рука наткнулась на шерстяное одеяло. Ворсистая поверхность покрылась крохотными ледышками от моего дыхания, которые при прикосновении превращались в воду и стекали по пальцам. Непривыкшие к свету глаза пришлось закрыть — они нещадно слезились.

Спал недолго. Как уснул на левом боку с подогнутыми к груди коленями, так и проснулся. Холод принялся атаковать с новой силой, как только я вылез из-под одеяла. Перед глазами плыли неровные очертания, а пустой желудок оказался где-то в районе горла. Жирник дарил частичку бесполезного света, играя на потолке желтоватыми бликами. Беспощадный холод заставил вцепиться в плечи, и слабое тело качнулось. Грохот низенького стола, спасшего меня от падения, наверняка был слышен далеко за пределами помещения. Прицелившись, я метнул себя туда, где, как мне казалось, был выход.

Холод был безжалостен. Но меня преследовали каргалы, следили чужие души и… и пещерная тьма. Эта мысль даровала силы, а в следующее мгновение я оказался на улице. Ветер обжигал, кусая щёки и нос. Он по крупицам забирал жизнь, процеживая её через сито вечности. Тренировки в далёком прошлом не шли ни в какое сравнение с этой стужей. Разболелась голова, а следом плечи обожгла боль. Ах да, это мои пальцы вцепились в них до крови.

Мрак. Меня снова окружал пещерный мрак. Внезапный страх заставил сердце биться быстрее и напомнил о том, что в спину снова дышит тьма. Она ждёт, когда я выбьюсь из сил и упаду. До меня снова донёсся каркающий сиплый смех твари. Оно стояло позади, дожидаясь бесславной кончины двуногого. Затылок чувствовал её ледяное дыхание, но сил драться не осталось. Уставший от борьбы разум хотел только одного — расслабиться и уснуть. Во мраке одна за другой чёрной мглой вспыхивали души, чёрными провалами глядя сквозь меня.

Холод неожиданно пропал. Его промозглые пальцы больше не царапали кожу ног, утопавших в снегу по колено. Он сменился теплом. В какой-то момент шевелить пальцами на руках стало невыносимо трудно. Я устал и мне надо поспать. Лечь в сугроб и поспать. Он больше не холодный, а словно тёплая перина, ведь мои ноги больше не чувствуют мороза. Надо лечь и укрыться снегом. Нет! Сперва убежать от твари, а потом можно и поспать…