– Поиграем? Или так поспрашиваешь?

– Почему ты поступил в академию?

– Захотел. А ты?

– За компанию.

– Да уж. Но ты осталась, не жалеешь? – он улыбнулся, но заметив перемену в моëм лице вновь посерьëзнел. – Тогда зачем продолжаешь учëбу?

– Я не хочу возвращаться. Это нас с Яной и объединяло. Мы хотели покинуть приют как можно скорее. Нет, там не плохо просто хотелось чего-то нового.

– Ты с ней была близка, да?

– Каиль, об этом ты хотел спросить? Ну же, что с лицом?

– Ты еë… любила?

– Конечно, она мне как сестра!

– Фух, я уже испугался.

– Что?

– Ничего. Стрекоза, будут ещë вопросы?

– Нет, погоди, о чëм ты?

– Ни. О. Чëм, – он улыбнулся.

– Ладненько. У тебя большая семья?

– Есть родители, брат и сестра. Это только те, с кем я живу под одной крышей. Жил. Агата давно съехала, а скоро и Калеб собирался. А что за пëсель у твоего дяди?

– Здоровенный, но он помер давно. Его звали Вихрь, но на самом деле он очень спокойным был и медлительным. Я часто каталась на нëм. Дядя не был против.

– Значит, вы близки? С дядей. Почему же он тебя отдал в приют? Прости, – Каиль отмахнулся. – Конечно, он не мог взять тебя под свою опеку, верно? Работа, разъезды и всë такое, да?

– Нет, – я сжала кружку до боли в кончиках пальцев. – Дядя мог. Мы не близки. Вот с мамой он был близок, так говорят. Хотя если бы это было так, то Лукас знал бы, кто мой отец. Но и он не знает. Дядя меня не любит.

– Почему так думаешь? Может, он просто занятой.

– Нет, Каиль, я знаю. Я убила маму, он никогда этого не простит.

– Прямо так взяла и убила? – недоверчиво спросил друг.

Я поджала губы и закусила изнутри щеку. Каиль выжидал. Я отвернулась. Он выругался и громко окликнул меня по имени.

– Нет, – с хрипотцой выдала я, говорить о маме всегда сложно. – Она умерла в день родов.

– Мне жаль, – мы посидели какое-то время в тишине. – Но так бывает, иногда женщины…

– Нет, Каиль. Еë убили не роды. Я должна была умереть, не мама, – по моим щекам побежали слëзы. – Ей неоткуда было подпитаться, она же лекарь. Понимаешь? Мама вместо водной использовала силу крови, чтобы выжила я. И умерла. Это я виновата.

– Нет, – строго прервал юноша. Он покопался в карманах и бросил на стол деньги. – Знаешь что, пошли на улицу. Я уже наелся.

Каиль потянул меня за собой. Мы бродили по освещëнному фонарями городу и молчали. Когда же на улицах поубавилось гуляк, Каиль всë также молча проводил меня до дома Максимуса. Он стоял в нескольких шагах от порога и смотрел на меня, а развернулся и пошëл к себе лишь после того, как слуга закрыл за мной дверь.

Больше мы с Каилем на каникулах не пересекались, зато в последний день отдыха Алиса вдруг сообщила, что надо ему что-нибудь купить в подарок.

– Ого, живëшь под крышей одного, а подарки собралась другому дарить? – пошутила я.

– Ну надо же, – улыбнулась Алиса. – Именинник как-никак.

– Когда?

И девушка беззаботно назвала мне дату, даже возраст, который Каилю исполнился. А мне от этого стало совсем неловко. Похоже свой день рождения Каиль потратил на попытку поднять настроение мне. Но если у него такая большая семья, почему же он гулял один, а не отмечал вместе с ними?

– Хорошо, я ему тоже куплю что-нибудь, – уверенно сообщила я, готовая к рейду на местные магазины вместе с подругой.

Алиса подбирает Каилю подвеску, подарок хороший. Особенно если учесть, что мальчишка обожает быть ярким и в центре внимания. Иногда он так смотрит, что кажется и повязка на глазу для показухи. Вот только я ему украшений покупать не стану. Мне кажется, это для друзей близких, мы же общались всего ничего. И я бездумно хожу мимо прилавков.

– Я выйду подышать, – говорю Алисе на пути к двери из магазинчика.

На улице меня обволакивает приятный ветерок. Я не захожу в большие магазинчики, а брожу между уличными лавками. И кажется нашла то, что нужно. На одном из прилавков я вижу их: сладости. Конфеты, нуга, шоколадки и ореховые масла. Мой взгляд цепляется за предпоследних. Среди шоколада также есть выбор. Каждый с какой-то добавкой, и ни один не повторяется.

– Почему он такой красный? – спрашиваю у лавочника.

– О, этот шоколад пряный, он с перцем и морской солью, попробуйте, – мужчина ловко отрезает тонкий завиток и на кончике ножа протягивает мне.

Сладость тает на языке, отдавая горечью и тонкой ноткой остроты.

– Беру.

Я довольна. В моей сумке лежит увесистая плитка, обëрнутая холщовой бумагой и перевязанная плетëным жгутом. И я возвращаюсь в академию. Долой из города, который ничего мне не дал.

Когда мы приплыли, я сперва разложила свои вещи, а после сразу направилась в мужское крыло. Путь до комнаты Каиля я помнила хорошо. И очень надеялась его у себя найти. Всë же мы с Алисой вернулись в последний, перед учебным, день, да ещë и вечером. Я точно нала, что сегодня кораблей от материка до нашего острова больше не будет. Ну не поплывëт же Каиль завтра с утра, чтобы сломя голову мчаться на учëбу?

Тихонько постучавшись в дверь, я опустила свободную руку на ручку, второй же сильнее стиснула обëртку шоколада.

– Можно? – спрашиваю тихим голосом, руку с шоколадкой завожу за спину.

Внутри, как и ожидалось, Каиль. Он лежит на постели, лицом в подушку. Зову его по имени, но юноша не реагирует. Протягиваю руку, но останавливаюсь, так и не дотронувшись до плеча. Жаль будить.

На тумбе рядом с кроватью карандаш и кожаная красная повязка на глаз. Значит, если его перевернуть, то я увижу, что же с глазом не так. Каиль, конечно, разозлится, но разве оно того не стоит?

Смотрю на спящего друга, но смелости развернуть его не нахожу. Беру в руки повязку, прохладная. Кладу её на место, а рядом шоколадку, дописываю на обёртке «от Стрекозы» и собираюсь покинуть комнату. Пусть себе спит.

Едва лишь подхожу к двери, как слышу позади скрип пружин. Я вздрагиваю, замираю. Оборачиваюсь. Каиль сидит на краю и смотрит на меня. Один глаз чёрный, второй прячется за обёрнутой шоколадкой. Каиль держит её в левой руке и улыбается.

– Спасибо, – он хлопает ладошкой по кровати, приглашает сесть рядом с собой.

Так и делаю, а Каиль просит отвернуться. Я смотрю в окно и прислушиваюсь. Шуршит обëртка и стукается о стол. Щëлкает резинка по затылку. Юноша вновь при параде, а, вернее, в своей повязке. Он протягивает мне кусочек отломанной шоколадки, а ещë один кладëт себе в рот.

– От Стрекозы, значит. Мне казалось, тебе не нравится прозвище. Я ошибся?

– Нет, просто я по-новому взглянула на звучание.

Его губы улыбаются, но взгляд серьёзный и немного настороженный.

– Много разглядела?

– О чём ты?

– Да ладно, зашла в комнату спящего парня и ничего не делала?

– Я принесла шоколадку, – сконфуженно.

– Хм, – он расслабляется. – Давай играть в вопрос-ответ. Шоколадка?

– Не нравится?

– Эхма, не нарушай правил. Сначала ответь, потом спрашивай сама.

– Увидела её и захотела подарить тебе. Алиса сказала, ты у нас именинник.

– Уже нет.

– Знаю. В общем, вот. Я пойду.

– Стоять! – он хватает меня за руку и усаживает обратно. – Я один столько не съем.

– Оставь на потом.

– Нет, нет. У меня тут чай из дома. С жасмином. Вкуснятинка! Ты должна попробовать.

Я улыбаюсь, а Каиль разогревает чайник. Вот так, а нам в комнатах только кувшин разрешается держать. С другой стороны юноша и огня не использует. Он лишь прикладывает ладошки к медным бокам. Я слышу, как внутри закипает вода. Я смотрю на его руки. Бледные, с тонкими длинными пальцами. Вены едва просвечивают кожу и поднимаются выше к локтям. Локти же прячутся под подвëрнутыми рукавами серой рубашки на пуговицах. А вот пуговицы расстëгнуты, обнажая бледный торс. Мой взгляд скользит от впадины под шеей к пупку. Я вижу, что от него начинается тонкая полоса волос, прячущаяся за брюками на ремне.

– Чай готов! – весело заявляет Каиль, заставляя меня вздрогнуть и посмотреть в сторону.