Сержио крепче прижал к себе писчие принадлежности и гулко сглотнул, поджимая губы, явственно ощутив себя кроликом, закинутым в логово медведя.

Фигура дрогнула, никак не обозначив вниманием чужое присутствие, выхватила из пачки лист и с маху вжала ладонью в светло-желтую стену, отпечатывая на ней ещё не высохшие чернила.

— Монсеньор? — робко вопросительно проговорил парень, цепко взволнованно наблюдавший за порывистыми непредсказуемыми движениями, сжавшийся в пружину и готовый в любой момент сорваться из комнаты в коридор.

— М? — фигура выронила лист — он скользнул на стол, открывая взгляду странные отзеркаленные отпечатавшиеся надписи.

— Я пришёл по просьб…- парень запнулся, на затем, ощутив комок в горле, видя медленно умирающего изнутри человека, выпалил. — Может быть, Вам нужна помощь? — он нервно облизнул губы.

Маршал поднял на него пустой, ничего не выражающий взгляд, хмуря чёрные брови. Он пригладил топорщащиеся волосы и на некоторое время снова замер, тупо уставившись на незваного гостя, не имея моральных сил даже перемещать воспаленный взгляд куда-либо ещё. Его состояние дополнял не спадающий уже более недели жар, окрасивший его лицо в бледный багрянец. Волосы свалялись и торчали в разные стороны, посеревшая рубашка измялась.

— Что Вас так гнетет? Вы не хотите об этом поговорить? — Сержио осторожно отложил перья, бумагу и баночку чернил на тумбу у двери и нервно сцепил руки в замок, а затем совсем робко добавил, склонив голову набок, -…нет?

Георг удивленно приподнял брови, его взгляд на какой-то момент осознанно просветлел.

— Нет, — выдохнул он, растирая по щеке каплю чернил, и отвернулся к столу. — Нет… — де Жоэл снова взял в руки перо и обмакнул в чернила, замирая, наблюдая за тем, как медленно, капля за каплей, они стекают на стол. Лужица своей кромкой тронула угол белоснежного листа.

Сержио стиснул зубы, осторожно переступая через бумагу, подошёл к Георгу и пальцами сжал перо, мягко высвобождая его из испачканной чёрным ладони. Не получив никакой реакции, он собрал листы на столе в одну стопку и сдвинул в угол. Тяжелый стол, судя по белым стертым следам на полу, придвинули сюда от окна.

Парень осторожно положил руку на чужое плечо, ощущая смутное беспокойство. Георга он видел не впервые, однако лично дела с ним не имел. Маршал часто приезжал к Максимилиану в поместье, так что Сержио постоянно гоняли по всяким поручениям-важным и не очень. Он помнил гулкий смех этого человека и его бодрую чеканящую походку, немного самодовольную улыбку.

Парень тяжело вздохнул, засучивая рукава, и принялся собирать листы, разбросанные по комнате, обнаруживая, что даже в бреду Георг оставался верен себе и нумеровал страницы, что значительно упрощало изначальную его задачу, пусть и не способствовало выздоровлению.

Расправившись с делом, он снова оглянулся на мужчину — тот не двигался.

— Мне распорядиться, чтобы Вам что-нибудь принесли? — Сержио сдул прядь со лба и опустил очередную стопку на стол, придерживая листы так, чтобы они не разлетелись.

Георг откинулся на спинку стула и задержал взгляд на чужом лице.

— Монсеньор? — парень перевёл взгляд на чужие руки и сбивчиво повторил свой вопрос.

Маршал промолчал переводя взгляд на стену с отпечатанными словами, и Сержио с тяжёлым вздохом отошёл к окну, раздвигая занавески, выглядывая в зеленеющий весенний сад. Он прижался лбом к прохладному стеклу. На улице был сильный ветер, тучи клубились над городом, а садящееся где-то далеко на западе солнце заливало багрянцем далекое небо. Мотнув головой, Сержио приоткрыл окно, пуская в комнату порывистый ветер. Дышать сразу стало несколько легче — парень даже заулыбался, жадно вдыхая запах свежести. Его чуть взмокшие волосы растрепало, и он зажмурился, упираясь руками в подоконник.

— Монсеньор, весна входит в свои права. Вы это чувствуете?

Георг оглянулся, удивленно поворачиваясь на стуле, опираясь локтем о спинку.

— Этот запах в воздухе, — Сержио чуть запрокинул голову назад и развел руки в стороны. — Природа любит весну. Как можно затворничать, когда она стучится в Ваши окна? Это неуважительно с Вашей стороны. Пора весенних депрессивных настроений скоро пройдёт, подождите ещё немного, Вам станет легче. Есть ли мне смысл Вас обманывать? — парень лучезарно улыбнулся. — Вы посмотрите сами. А боль… Она невечна. Просто Вы должны быть сильнее нее. Вот и все. Поглядите вокруг: мир чертовски красив, он такой живой, что это почти кощунство — быть неживой его частью, имея внутри себя жизнь. Почувствуйте ее, Вам это нужно, монсеньор!

Де Жоэл перевёл взгляд на свою ладонь и сжал пальцами спинку стула, усилием воли поднимаясь на ноги:

— Сержио, — он пошатнулся, но встал ровно. — Мне нужна холодная вода и полотенца… И пусть уберут стол.

За ним невозможно работать.

***

Наполеон проснулся от своего собственного вскрика, обнаруживая себя сидящим на жёстком матраце на полу библиотеки, где он вынужден был обосноваться, предоставив в распоряжение гостьи свою комнату.

Судя по гудящей голове, сел он резко. Заспанный мозг ещё не осознал принятия этого полувертикального положения и приходил в себя, оторопело отходя ото сна.

Наполеон дернулся, услышав шорох, и оглянулся: Дженивьен молча стояла над ним, прикрывая ладонью едва горящую свечу, обеспокоенно хмуря тонкие брови, отчего ее взгляд приобретал странного рода укоризну.

Парень тяжело выдохнул, запрокинув голову назад, и повалился обратно на спину, когда она опустилась рядом с ним на колени, отставив подсвечник к изголовью импровизированной кровати.

— Каждую ночь одно и то же, — он вымученно улыбнулся, прикрыв глаза запястьем. — Я разбудил… Вас?

— Что происходит?

Наполеон отнял руку от лица и приподнял брови:

— Происходит? — он протянул руку к стоящему у изголовья с противоположной от подсвечника стороны графину с ромом и смахнул большим пальцем стеклянный набалдашник, негромким звяком стукнувшийся об пол. — Не знаю, — парень приподнялся на локте и поболтал ополовиненный сосуд. — Ничего не понимаю…

— Ты так каждую ночь, — Джен сцепила пальцы на коленях, смотря на его лицо. — Я слышала это ещё тогда, в амбаре. Что тебе снится?

— Ничего не снится, все в порядке, лучше ложись, — его взгляд блуждал по комнате, опасаясь встречи с чужим, все так же остро ощутимым кожей. — Все в порядке. Правда, Дженивьен, а теперь ложись, — повисла напряженная, почти искрящаяся тишина. — Серьёзно. Ложись, — Наполеон зажмурил глаза, затем медленно открыл, морща лоб, и поднес графин к губам, но его руку мягко перехватили теплые, чуть влажные пальцы. — Что?..

— Не надо, — чужой шепот прозвучал твёрдо. — Прошу тебя. Я видела, что алкоголь сделал с Георгом, я не хочу, чтобы то же самое произошло и с тобой.

Наполеон удивленно посмотрел на неё, их взгляды встретились:

— А что с ним…

Дженивьен осторожно отвела его руку в сторону:

— Прошу.

Не отрывая взгляда от чужих глаз, парень разжал пальцы, и графин с тихим стуком опустился на пол.

Где-то в районе горла гулко стучало сердце.

— Да… Хорошо, — Наполеон ощутил, с каким трудом сейчас ему даются простейшие слова. Он зачем-то снова повторил, — Хорошо…

Женщина, сама того не понимая, взволнованно теребила пальцами сорочку. Поняв, что держит руку на весу уже несколько долгих секунд, она неосознанно опустила ее на чужое плечо. Ладонь скользнула по обнаженной ключице, затем вниз, едва ощутимо касаясь грудной клетки.

Наполеон вздрогнул почти всем телом и перехватил чужое тонкое запястье. Смешавшись, Дженивьен отвела взгляд, ее плечи приподнялись от глубокого вздоха. Скинув одеяло, он потянул ее за руку и повалил на спину, подминая под себя, затыкая ей рот влажным несдержанным поцелуем, подавляя тихий прерывистый стон.

Руки в момент как будто развязались, и не было тех формальностей, не было злого несправедливого мира, проблем, чужих интриг и тайн, не было всей этой боли за спиной и тяжёлого груза на плечах. В какие-то секунды все это отошло на второй план. «Вы» медленно перешло в «ты» и разрушило ту невидимую тонкую грань.