— К делу, приступаем к делу! — он одернул мундир и таким же скорым шагом подошел к присутствующим.

— А не осознаете ли Вы, мой милый Наполеон, что Вы сами же оскорбили меня своим поведением, однако в этом случае за Ваши распущенные руки и хамское поведение я не имел права просить реванша исключительно из-за…

— Вашего дворянского титула? — парень понимающе улыбнулся. — Если следовать всем правилам дуэльного кодекса, — который, к слову, был упразднен в тот самый миг, когда Клодием были запрещены любого рода дуэли, — то сейчас мы с Вами не имеем права даже разговаривать.

— Какая беда… — де Хьюго рывком развернулся, полы его плаща взметнулись. Лицо мужчины выглядело крайне утомленно. Его светлые голубые глаза покраснели и потемнели, лицо было серовато-бледным и будто осунулось всего лишь за один день, а волосы, никак не убранные, рваными прядями падали на лоб и щеки.

— Однако прости, Себастьян, но ты не прав, — Александр мягко коснулся подрагивающей руки друга, утянутой в белоснежную перчатку.

— В чем?.. — мужчина, казалось, совершенно отстранился от действительности. Он отдернул ладонь и присел на корточки, утыкаясь лбом в свои колени.

— В любом случае, это сейчас неважно, — Леон привязал свою лошадь рядом с другими двумя и медленно вернулся, не отводя задумчивого взгляда от привязи. — Одна из них сегодня вернется без хозяина.

— Наполеон…

— Десять шагов. Насмерть.

Де Хьюго никак на это не отреагировал, лишь закутался в свой плащ сильнее, слегка покачиваясь.

— Себастьян, время, — Александр тронул чужое плечо.

— Принято, — мужчина поднялся резко, и де Панса лишь чудом спас свое лицо от столкновения с чужой головой, выручила его лишь быстрая реакция, натренированная на поле боя.

— Я проверил наши фамильные пистолеты, они в исправности, прослужат еще не один десяток лет, — секундант, выполнявший одновременно и роль врача, старался говорить спокойно, однако в его ровный голос все равно закрадывались нотки беспокойства. — Тяните жребий.

— Я стреляю первым, — Леон, которому, кажется, начинало везти, сделал сдавленный вздох и наугад выхватил один из пистолетов из открытого Александром футляра. Себастьян, чье искаженное лицо вдруг стало отрешенно спокойным, подцепил за курок второй и, отстегнув дыбящийся от сильных порывов ветра плащ, небрежно сбросил его на землю.

Отсчитав положенное количество шагов, дуэлянты остановились, опустив руки с пистолетами и молча смотря друг другу в глаза, ожидая сигнала к действию.

— Итак, господа, жребий брошен, поэтому тот, кто производит выстрел первым, выбран. Напоминаю, что в случае промаха, несмертельного ранения или какого-либо другого происшествия, не повлекшего за собой смертельного исхода, право выстрела передается следующему дуэлянту.

Себастьян и Леон молча кивнули.

— Прошу вас, господа.

Наполеон, за которым было право первого выстрела, нажал на курок.

Осечка.

Казалось, в этот момент его лицо резко побледнело до серого, что-то внутри оборвалось и похолодело. Это конец.

Взгляд Вандеса невольно скользнул по онемевшему, поджавшему губы Александру, затем быстро вернулся на почему-то не стреляющего Хьюго.

Глаза Себастьяна расширились, из груди вдруг вырвался истерический громкий хохот. Его буквально согнуло: дуло пистолета, зажатого в трясущейся руке, уткнулось в мокрый камень.

— Интересно… интересно… — когда дрожь отпустила его, он надломлено выпрямился, немного наигранно молодцевато расправляя плечи. — А что будет, если… — он снова поднял пистолет.

— Бастиан!

Раздался выстрел.

Де Панса ошеломленно отступил на шаг назад, Леон выронил фамильное оружие на землю, потрясенно смотря перед собой.

По крови, хлынувшей на камни и медленно утекающей по прожилкам по склону вниз, застучал начинавшийся дождь. Сначала он лишь капал, затем обрушился на землю ливнем, как будто небеса, словно шов порванного мешка, треснули от накопившейся там воды.

— Он сделал это, — Александр поднял загнанный, почти испуганный взгляд на Наполеона. С его ресниц капала вода, а длинные пышные волосы в один момент стали бесформенной, скомканной тряпицей.

— Что за черт… — Леон мотнул головой, выходя из оцепенения, и даже провел по своему плечу и груди рукой, чтобы убедиться, не почудилось ли ему это. Парень окинул себя серьезным настороженным взглядом, однако чувства его не обманули: он не был ранен.

А вот Себастьян был убит.

— Я знал, что рано или поздно все кончится именно так, — Александр прикрыл глаза рукой. — Я знал, что если он убьет тебя сегодня утром, то вечером будет праздновать, спустит на это все деньги, а завтра застрелится. Но я и не предполагал…

Вандес молча слушал чужой голос, приглушаемый потоками воды с неба, и до него настолько тяжело доходил смысл этих слов, что он, не понимающий радоваться ему или впадать в уныние, готов был уже переспросить, но не стал.

«Обдумаю все это позже, это стоит запить…» — парень развернулся, подойдя к своей лошади, отвязал ее и, откинув насквозь мокрые волосы со лба, повел в поле, машинально направляясь в сторону Ла Круа.

Этим вечером он выпил столько, что уже утром, в пьяном беспамятстве добравшись до своей комнаты, уснул беспробудным, беспокойным сном до следующего такого же хмурого, как и этот, дня.

***

Дверь скрипнула, в библиотеку заглянула Скарлетт — она довольно улыбалась, шмыгая покрасневшим носом. Девушка насмешливо хмыкнула, обозначая этим своё присутствие для брата и Дженивьен.

Вполне можно было ожидать того, что, застигнутые врасплох, они отпрянут, как это часто бывает в подобных ситуациях, но этого не произошло. Парень лишь молча прижал Джен к себе, в тот момент, как она с тихим вздохом ткнулась лбом в его плечо, пряча там лицо.

— Не мешаю? — Скарлетт толкнула дверь мысочком и, весело сцепив руки за спиной, пружинящей походкой прошла в комнату. Лёгкое белое хлопковое платье с длинными рукавами и подвязанным бантиком воротничком почти доходило до пола; туфли без каблучков, лентами обвивавшие ступни, скрывались за слегка помятой тканью.

— Есть немного, — хохотнул ее брат, прижимаясь щекой к чужой макушке. — Нужно чем-то помочь?

Скар поджала губы, чуть покрутившись, и, не имея сил скрыть свою радость, быстро проговорила:

— Тед растапливает камин, скоро будет совсем тепло, и мы заварим чай, — в глазах девушки заплясали бесенята, когда Джен, тихо фыркнув, высвободилась из чужих объятий и укоризненно, почти смущенно, посмотрела на Наполеона, на что тот склонился и шепнул что-то ей на ухо. На момент ее лицо изобразило удивление, затем она слабо стукнула его ладонью в грудь — на ее щеках загорелся слабый румянец. Этого парню оказалось вполне достаточно, он отошел от женщины, сопроводив это действие недвусмысленным взглядом, и обратился к сестре:

— Вижу, с тобой все в порядке, — Леон сложил руки на груди и оценивающе прищурился. — Вы наконец?

— Да, мы поговорили, — не зная, куда себя девать в этот момент от своих же внутренних сильных чувств, его сестра нетерпеливо покачивалась на месте.

— Тебе лучше, — это прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно, поэтому Скар лишь лучезарно улыбнулась, смотря в сторону:

— Чем когда-либо ранее.

Наполеон серьёзно кивнул:

— Неси сушеную мяту, — и он скорым шагом покинул комнату — за ним, подпрыгивая от нетерпения, направилась Скарлетт. Девушка притормозила, уже почти скрывшись в коридоре, и оглянулась: Дженивьен, прислонившись спиной к стеллажу, задумчиво теребила ткань платья, на ее тонких губах против воли хозяйки обозначилась плавная, едва заметная улыбка.

***

Сержио ступил на мягкий ковёр, удивленно, почти испуганно смотря перед собой; комната представляла из себя зрелище весьма устрашающее и почти дикое: шторы из плотной, болотного цвета ткани были задернуты, отчего спальню окутывал зеленоватый полумрак; по полу были беспорядочно разбросаны исписанные листы бумаги, чернила отпечатались на стенах, на ковре, на белоснежном скомканном белье просторной кровати. Над большим дубовым столом сгорбилась массивная фигура, вцепившаяся пальцами в свои волосы, лбом почти соприкасаясь с исписанной пачкой листов. Все это находилось в таком неподвижном, безжизненном состоянии, что с одного взгляда холодом пробирало до внутренних органов.