И тем не менее, вот он здесь, едет в другой город, в частную клинику, чтобы, возможно, в последний раз в жизни увидеть отца. Сейчас с ним не будет Рико, чтобы подержать его за руку, или Эндрю, чтобы в нужный момент вывести из комнаты. Он будет один. Лицом к лицу с главным страхом в своей жизни.

Если бы Нил умел в психоанализ, он бы мог подумать, что это попытка справиться со страхом в целом. Он бы понял, что все, что происходит с ним, пугает его до дрожи. Он бы понял, что встреча с отцом — это попытка доказать себе, что он не боится.

Дорога занимает несколько часов, и водитель устало вздыхает. Нил не виноват, он честно указал адрес в другом штате, и честно готов оплатить каждый километр. Даже своими деньгами.

Он успевает поспать, перекусить и несколько раз сходить в туалет. Живот давит, Нилу неудобно даже развалившись на заднем сиденье, но он понимает, что это только начало. В своей голове он уже составил примерный план. Ему нужно двигаться на восток, где еще осталась пара человек, которая может помочь с документами. Дальше по накатанной: смена имени, смена внешности, возможно, ему даже удастся ускользнуть за границу. Господи, сейчас он согласен даже на Мексику. Туда явно выпускают всех желающих.

Он держит в руках выключенный телефон, зная, что ему будут звонить. Что его будут искать, несмотря на оставленную записку, которая, скорее всего, только выбесит Рико и расстроит Эндрю — хотя тот этого никогда не покажет.

“Я сделал, как вы хотели”.

Нил останавливается на ночь с захудалом отеле, и это почти смешно: как будто за один день он потерял все свое состояние и теперь вынужден в очень-очень плохом мотеле, слушая, как проститутки за стенкой выполняют план по клиентам.

Отвратительно.

Но это не повод себя жалеть. Он нежно гладит живот, пытаясь поговорить с ребенком, как советовал доктор, но не знает, с чего начать. Рико имел привычку наклоняться к животу и рассказывать, как прошел день, Эндрю не верил в то, что это действие имеет какой-то смысл, но исправно читал вслух книги.

Нил был счастлив.

Возможно, он сам этого не осознавал тогда, но сейчас, лежа на крайне неудобном матрасе и вздрагивая от каждого толчка кровати из другого номера, он понимает, насколько это было хорошо.

Все было хорошо.

Он любил — любит? — и был любимым в ответ. На несколько месяцев он стал для кого-то самым ценным во вселенной.

И они сказали ему уехать.

***

Частная клиника выглядит крайне мило. Тут все такое светлое, нежное и плавное, что Нил невольно любуется каждой деталью — от формы персонала до завитушек на люстре. Возможно, ему стоит дать кому-то взятку и просто остаться здесь как пациенту.

И это еще одна проблема: врачи. Сложно быть в бегах, когда твой живот перевешивает твое тело. Ребенку нужно делать УЗИ, Нилу нужно сдавать кровь и проверяться каждый месяц, а ближе к родам вообще лучше лечь в стационар. Но время еще есть. Он просто надеется, что к тому моменту успеет пересечь границу и найти клинику, где будет неважно, кем он был в прошлой жизни.

Он представляется Нилом Джостеном, другом Натана Веснински, на что получает в ответ пошлую ухмылку.

О. Оооо.

— Это не то, что вы подумали, — с ужасом шепчет Нил, но девушка на ресепшене лишь улыбается.

— Конечно. Комната 483. Он достаточно спокойный, из препаратов только таблетки для поддержания мозговой активности.

Нил кивает. Он читал медицинскую карту: врачи не дают прогнозов на восстановление памяти. Поэтому частная клиника, за которую платит Рико. Эндрю один раз поднимал этот вопрос, но Нил все еще не мог решить, что делать с Натаном, и тему закрыли.

Натан сидит в кресле, на нем очки для чтения, в руках — тяжелый том Толстого.

Нил стучится, хотя дверь открыта.

— Добрый день, — Натан широко улыбается, и у Нила начинает тянуть живот. — Мы знакомы? Видите ли, я перенес аварию и потерял память, поэтому могу…

— Нет, мы не знакомы. Я знакомый Рико, он просил вас навестить, — Нил осторожно облокачивается на стену.

Это слишком больно. Больно, но не страшно, что уже хорошо.

Перед ним сидит не Натан. Натан не умеет так широко улыбаться, так мягко двигаться, так тепло смотреть.

Нил все еще его отражение. Постаревшее, местами поседевшее, но сходство слишком заметно. Нужно будет покрасить волосы. И подстричься.

— Я хотел узнать, как вы себя чувствуете, — Нил не узнает своего голоса. Он звучит на тональность выше, как будто он пищит, как будто ему не хватает воздуха.

— О, прекрасно. Это так любезно со стороны Рико. Правда, я не помню, кто это, но у меня есть карточки, одну минутку, — Натан достает из тумбы блокнот и быстро листает его. — А Рико, мой бизнес-партнер. Он все еще надеется, что я вернусь в строй?

Натан подмигивает.

Натан подмигивает Нилу, и в этом нет никакой угрозы.

Просто добродушный дедуля, который проводит свои лучшие годы в пансионате.

Никто не знает, сколько крови на его руках.

Никто не знает, сколько судеб он искалечил.

Никто не знает, что его собственный сын просыпается от кошмаров, потому что в этих снах добродушный дедуля раз за разом отрезает куски от Рико и Эндрю.

Нил моргает.

Натан мертв.

Этого достаточно, чтобы двигаться дальше.

Для приличия он выпивает предложенный чай с печеньем, слушает несколько историй о Мэри, и даже не плачет. Натан рассказывает какие-то эпизоды: как они с Мэри катались на лодке, как он сделал ей предложение, как подрался с ее братом.

Нил смеется.

Он воспринимает это как истории о его матери и о мужчине, которого она любила.

— А вы в положении, да? Извините за бестактность, это просто сильно заметно, — Натан в умилении прикладывает руки к груди. — А у меня так и не было детей. Вот бы мне внука или внучку, я бы катал их на пони, мы бы мастерили из дерева, знаете, я ведь очень хорошо управляюсь с ножами…

Нил встает.

Он хочет рассмеяться, но сдерживается, потому что Натан явно не поймет иронии своих же фраз. Поэтому Нил вежливо прощается, обещает передать Рико привет (это ложь) и навестить Натана еще раз (и еще одна).

Все прошло даже лучше, чем он планировал.

Все прошло идеально. Его отец мертв, а мужчина, застрявший в его теле, уже достаточно страдает. Нил не боится его. Нил ничего не боится. Он сможет выжить один, сможет вырастить ребенка один, и даже, возможно, однажды — снова стать счастливым.

С этими мыслями он выходит на крыльцо клиники, где его уже ждут знакомые агенты ФБР.

— Натаниэль Веснински, вы арестованы за убийство Лолы Малкольм. Вы можете хранить молчание, все, что вы скажете…

========== Глава 20. ==========

— Вы не можете больше меня задерживать, — Нилу скучно.

Он сидит в маленькой серой комнате для допросов уже около суток, каждые пятнадцать минут выбешивая следователей требованием отпустить его в туалет. К нему все еще не пустили адвокатов, плюс, если ему не предъявят категоричные обвинения, то у них ничего на него нет, и он сможет просто уйти.

Нил знает, что Эндрю и Рико, скорее всего, даже не догадываются, где он. Не то чтобы он сожалел о своем вчерашнем побеге, но было бы мило, если бы его сейчас покормили нормальной домашней едой.

Но ее не будет, возможно, еще очень долго. Когда наконец время почти истекает, к нему в комнату залетает молодой взъерошенный парень, который судорожно раскладывает бумажки на столе.

— Я ваш адвокат, мистер Веснински, надо сказать, что дела у нас плохо…

Нил только морщится.

— Я не сомневаюсь в вашей компетенции, но вы точно совершеннолетний?

Парень растерянно смотрит на него и с досадой продолжает:

— Они убеждены, что вы виновны в убийстве, мистер Веснински, это крайне тяжелое обвинение, и у них есть доказательства…

— Джостен. Мистер Джостен, — Нил на грани того, чтобы выгнать ни в чем не повинного паренька прямо сейчас. — И что это за доказательства?

— У них есть свидетель, ээ, где же он? Ах да, свидетель. Кто-то из сотрудников мисс Мальком выжил на той ферме, и теперь он готов дать показания.