Нил пожимает плечами.

— Почему ты не сказал, что Джереми решил дать против нас показания?

Нил очень не хочет говорить, и ему приходится буквально выдавливать из себя слова:

— Против тебя. Жан пытался покончить с собой.

Рико резко останавливает машину.

Они стоят у обочины на аварийке, никто из них не говорит ни слова, Рико лишь с силой сжимает руки на руле.

— То есть, это я во всем виноват.

— Никто этого не говорил.

— Но ты так думаешь?

— Я думаю, что ты мудак, но я ничего не могу с этим поделать, — Нил отворачивается, не в силах сейчас высказывать слова поддержки.

Он согласен с Джереми. Он понимает его мотивы. Он понимает, что сам поступил бы хуже, будь он на его месте. Но он по другую сторону баррикад.

И Нил просто не может допустить, чтобы с Эндрю или Рико что-то случилось: еще не зажили в памяти воспоминания от его последнего прощания с близким человеком, и новая потеря грозит уничтожить его окончательно. Тем более сейчас, когда от каждого нервного взгляда он почти готов разрыдаться.

Рико не успокаивается несколько долгих минут. Он старается дышать ровно и ничем не выдавать своих эмоций, но в этом явно уступает Эндрю. Нил видит, как слегка подрагивают его пальцы, как напряжена шея, как глаза не могут сфокусироваться.

Рико сдается и выходит из машины. Он шагает туда-сюда по обочине, жестом приказывая Нилу оставаться на месте. Когда он отходит достаточно далеко, то достает телефон.

Нил не слышит, о чем идет речь, но судя по диапазону эмоций на лице Рико — о чем-то крайне неприятном. Нет сомнений в том, что он звонит Эндрю.

Рико возвращается в машину уже более спокойным и расслабленным, как будто все самое плохое уже произошло. Он больше ничего не говорит, и они доезжают до дома в полной тишине.

Нил впервые с момента знакомства со своими истинными хочет остаться один. В квартире Эндрю уже накрывает на стол для ужина, но все происходит в настолько давящей атмосфере, что Нилу хочется спрятаться. Или что еще хуже — сбежать.

Он больше не чувствует себя в безопасности, потому что эмоции, которые считываются от обоих альф — слишком мрачные, черные и трагичные. Рико не отрывается от своего телефона весь ужин, нервно строча что-то, Эндрю ничего не говорит со момента выхода из отеля. Нил хочет плакать.

И он начинает это делать, даже не давая себе в этом отчет. Просто очередной кусок мяса кажется слишком соленым, как и чай, и хлеб — и все, что он пытается проглотить.

Эндрю замирает и пинает Рико под столом. Боже, они так и не научились общаться менее скрытно. Нил лишь качает головой, сглатывая слезы, изо всех сил сдерживая себя от накатывающей истерики.

Опять и опять. Ничего не будет хорошо. Уже ничего нельзя исправить — все будет становиться только хуже с каждым. Нил цепляются за последнюю рациональную мысль: если лучше уже не будет, то может быть, стоит наслаждаться моментом?

— Я в порядке.

После этих слов Рико не выдерживает и берет его на руки, хотя Нил возмущается, что стал для такого слишком тяжелым. Он и правда немного походит на колобочка, но Рико всегда говорит, что это даже мило.

Его относят в постель, Эндрю укрывает его с головой тяжелым теплым одеялом, пока они что-то шепотом обсуждают с Рико.

— Эй, я прямо здесь.

Эндрю приоткрывает уголок, удивленно поднимая бровь:

— Обычно это срабатывает с попугаями.

Нил невольно улыбается.

— Я просто устал. Все в порядке.

Он в момент оказывается зажат между двумя телами, которые обнимают его со всех сторон. “Да” вылетает почти шепотом, пока Рико медленно снимает с него рубашку, а Эндрю гладит его по волосам.

После новости о его беременности, они почти ничего такого не делали, хотя все тело Нила сейчас — одна сплошная эрогенная зона. Ладно, возможно, он немного лукавит: можно засчитать минеты по утрам и дрочку, но это не то, чего он хочет. Чего он на самом деле хочет. Но нет, все это время альфы сдувают с него пылинки, боясь не то что заняться сексом — лишний раз к нему прикоснуться. Поэтому он не намерен никого останавливать или замедлять — он согласен на все, что они могут предложить.

Рико целует его первым, пока Эндрю снимает с него штаны и полностью заглатывает еще мягкий член. Нил стонет, это так хорошо и так далеко от всех проблем, что мозг сам отключается, а тело реагирует на рефлексах.

Ему кажется, что он готов кончить прямо сейчас, только от посасывания головки, но Эндрю пережимает член у основания, оттягивая момент. Нил дергает бедрами, пытаясь привстать на локтях, потому что из-за живота он не может полностью насладиться картиной Эндрю между своих ног, но Рико удерживает его на месте.

Неизвестно, сколько может продлиться эта пытка, Нил словно покачивается на волнах удовольствия, которые растекаются по всему телу. Рико отрывается от его рта и шепчет:

— Мы очень сильно тебя любим.

Целует в щеку.

— Очень. Ты самое ценное, что у нас есть.

Целует в лоб.

— И мы очень боимся тебя потерять.

Целует в нос.

Нил млеет.

— И именно поэтому тебе будет лучше уехать с Ники на время расследования.

Нил резко открывает глаза и садится. Эндрю издает возмущенный стон и испуганно смотрит на Нила.

— Мне лучше уехать? — Нил не понимает.

Рико обнимает его и пытается положить обратно на спину, но Нил сопротивляется и отпихивает его. Он заматывается в простынь и встает с кровати.

— Мне лучше уехать? Куда?

Эндрю выдыхает и сдержанно рассказывает план:

— Вы с Ники уедете. Только на время расследования. В другую часть страны — пока мы не подготовим новые документы на вас обоих, и потом вы сможете уехать в Евро…

Нил кидает несколько книг с тумбы об стену.

— Вы так решили? Что мне будет безопаснее без вас? — он в ярости и еле сдерживает себя от крика.

— Только на время. Мы все время будем на связи, наши люди поедут с вами как ваша охрана, и… — Эндрю опять не успевает договорить, потому что Нил открывает ящик и достает оттуда ножи.

Эндрю встает и медленно пятится назад, поднимая руки вверх, Рико закрывает его собой:

— Нил, мы с Эндрю все обсудили. Это дело касается только нас, и ты ждешь ребенка, тебе вообще нельзя нервничать, и… — у Рико тоже получается плохо.

— Вы все обсудили с Эндрю? — Нил просто отказывается верить, что его судьба опять решается без него.

Он глотает ртом воздух, но не может надышаться. Ему не хватает кислорода — пространства, свободы — в одной простыне Нил практически выбегает из квартиры.

Хорошо, что Рико купил вторую. Он сворачивается клубочком на диване, рассматривая детскую через открытую дверь. Его душит обида, горечь и непонимание, как он опять оказался в такой ситуации.

“Тебе лучше уехать”.

Как они не понимают, что ему не может быть хорошо вдали от них? Что никакая условная безопасность этого не стоит?

***

Нил никогда не считал себя глупым. Или сентиментальным. Или расчетливым. В общем, он не знает, почему он это делает.

Но рано утром, пока Эндрю в душе, а Рико все еще слишком крепко спит, он берет сумку с парой растянутых футболок, гладит кота и выходит через заднюю дверь здания.

Это — не самое умное его решение. Он все еще бесится, что альфы решили все за него. Что они обсудили, как ему будет лучше. Без него. Что они сделали такой тупой выбор, придумав, что ему будет лучше — хорошо — или хотя бы нормально — без них.

Каждая их фраза осколками ранит его.

Что ж, Нил готов сделать, как его просили. Он готов сбежать, но только на своих условиях: без Ники, без вечной опеки и вздохов по ту сторону телефонной трубки. Он делал это годами, он буквально мастер исчезновений, но ни один из альф не спросил его мнения.

Нил не анализирует, он двигается на эмоциях, на чувствах, на топливе ненависти и страха. Такси приезжает через 3 минуты.

Последняя попытка вернуться.

Нил садится в машину.

Если бы кто-то сказал ему, что однажды он дорастет до того, чтобы закрывать гештальты, он бы рассмеялся этому человеку в лицо.