В тот вечер Кевин думал, что был готов к этому. Что Рико и раньше трахал его в рот, что уже совал в него пальцы от скуки, что унизительнее уже быть не может. Кевин любил. Думал, что если выдержит все эти “мелкие недопонимания”, то Рико ответит ему взаимностью. Может быть, Рико просто фанат жесткого секса. Кевин был готов подстроиться. Ровно до того момента, когда дверь в спальню Рико распахнулась, и он поприветствовал внезапно потерявшего их охранника:

— Я закончил. Хочешь попробовать?

Кевин сполз с кровати и медленно попятился к ванной. С того момента он возненавидел себя. Потому что любить Рико так и не перестал.

От этих воспоминаний он опять морщится. В последний месяц все стало только хуже, и теперь он не может претендовать даже на то, чтобы держать Рико за руку. Он просто вылетает из офиса. В бессильном порыве уже на улице достает телефон.

— Как там наша драгоценность?

— Все еще не понимает, что происходит.

— Он никогда особо не разбирался в отношениях, — Кевин говорит на выдохе и сильно жалеет, что не курит. — Есть идеи, что теперь будет со мной?

— Ничего. Никто кроме нас не знает об омеге, и так будет еще долго. Так что ты счастливая пара счастливого Рико, счастливая бездетная пара.

— Рико перестал даже притворяться.

— Он никогда и не пытался. Ты сам внушил себе все эти чувства,

поверил, что Рико милый и пушистый, пока он пиздил и убивал людей. И не списывай все опять на его трудное детство. Куда ты собрался? — Жан строго говорит куда-то мимо динамика телефона, и, даже не видя его, Кевин уверен, что тот изо всех сил пытается не перейти на крик. — Мне пора. Наша маленькая прелесть решила, что устала бегать по дому. Давай.

— Ага.

Легче не становится, и, возможно, уже не станет. Где-то в глубине души Кевин желает временному пленнику смерти. Где-то очень глубоко. За эту мысль ему тут же становится стыдно. Возможно, он все это заслужил.

Единственное, что он может сейчас сделать — это подготовиться к тупой встрече и надеяться, что это хоть немного порадует Рико.

***

— За последние три месяца мы выполнили план по официальным перевозкам и подписали еще три договора с крупными контрагентами, в числе которых такие гипермаркеты как….

— Меня не это интересует, — Ичиро говорит сухо, быстро листая толстую распечатанную кипу бумаг. Они уже полтора часа сидят за длинным столом какого-то дорогого ресторана, попивая воду, кофе и виски. Кевин сглатывает. Он не хочет иметь к другой стороне дел никакого отношения и врет сам себе, что помогает продуктам добраться из точки А в точку В, потому что людям нужны продукты. Люди ходят в гипермаркеты, им нужно молоко, сок и хлопья. А не наркотики.

— Количество поставок в этом квартале снизилось на 20%, это было связано с задержкой груза на границе, наши коллеги пообещали выплатить неустойку и не допустить такого впредь, — он знает все цифры почти наизусть, но все еще не может не вздрагивать от тяжелого взгляда Ичиро.

— И наши другие коллеги?

— Любезно согласились подождать, — по мнению Кевина, технически, это почти правда.

— То есть мы не потеряли Кентукки и Теннесси, которые решили, что Южная Каролина ближе и что Ваймак может оперативнее выполнить их запросы?

У Кевина пересыхает в горле. Он начинает задыхаться, залпом выпивает виски Рико и мечтает провалиться куда-нибудь в ад прямо сейчас. В аду будет поприятнее, чем здесь, с побелевшим от злости Ичиро и замершим от напряжения Рико.

— Ичиро, это единичная заминка… — Рико пытается взять себя в руки.

— Да, которая стоила нам — семье — пару десятков миллионов. Рико, тебе дали самую простую территорию. С налаженными связями, четкими поставщиками и лояльными клиентами. Но ты даже это смог испортить. И после этого ты еще надеешься стать главным?

Кевин не может поднять взгляд на Рико. Он чувствует его эмоции кожей, чувствует, как гнев Ичиро передается младшему брату, уничтожая все на своем пути.

Ичиро встает, небрежно кидает папки на стол. Ему больше ничего не нужно говорить. Как только охранник закрывает за ним дверь и слышится звук отъезжающей машины, Рико со всей силы ударяет Кевина лбом об стол. Кевин чувствует, как хрустит нос, как кровь заливает скатерть, но не может найти в себе силы дать отпор. Он виноват. Он накосячил. Он зачем-то поверил наркоторговцам, он не проверил клиентов. Он все испортил.

— Ты должен был сказать.

— Я не…

— Ты выставил меня идиотом.

— Я не мог…

— Ты ни на что, блять, не годишься.

Рико заламывает руку Кевина за спиной и продолжает прижимать его к столу.

— Ты правда думаешь, что если я время от времени тебя трахаю, то забуду о твоих косяках?

***

Кевин не может пошевелиться. Ему больно даже дышать, нос заткнут какой-то тряпкой, а голова перевязана. Яркий свет заливает помещение, он ощущает это даже сквозь повязку.

Он стонет, звук ноющей болью тут же отдает в голове. Флешбеками в памяти всплывают образы прошлого вечера: Рико ломает ему руку бейсбольной битой, Жан пытается оттащить его к машине, они бесконечно куда-то едут. Письмо. Жан зажимает в руках Кевина письмо, оставляет его на крыльце какого-то дома, несколько раз противно сигналит и уезжает.

Кевин начинает задыхаться. Жан отдал ему письмо. Письмо, в котором мама Кевина признается, кто его отец.

— Дыши, — ровный голос за рамками его сознания пытается вернуть Кевина в палату. — Эбби потратила на тебя почти два часа, отдай должное ее стараниям. Просто дыши.

Кевин разлепляет глаза. Эндрю Миньярд. Их главный конкурент и тайное оружие Ваймака в борьбе за территории. Наверняка именно этот сучонок переманил клиентов. Наверняка именно он виновен в том, что Кевин сейчас не может пошевелиться.

Как ему вообще это удается? Почему кто-то, кто выглядит, как подросток-наркоман вообще может вести какие-либо дела? По слухам, Ваймак подобрал Эндрю с улицы, как бездомного котенка. Тот по первости тыкал ножами в каждого, кто приближался к нему ближе, чем на метр, но потом подуспокоился и стал действовать более целенаправленно. Сначала они полностью отжали себе Южную Каролину, потом пару соседних штатов, при этом, в отличие от Морияма, успешно вкладывая деньги в строительство. Так что бизнес был более легальным, опять же — после повышения Эндрю сразу были закрыты все бордели, часть банд переформирована и избавлена от малолеток.

— Малыш, тебе не пора спать? — Кевин хочет придумать язвительный ответ, но ничего лучше этого в голову не приходит.

Эндрю лишь ухмыляется. Он сидит на кресле, играя ножом в одной руке. Его постоянной свиты — брата и кузена — нет рядом, видимо он хочет провести первый разговор наедине. Кевин только сейчас понимает, что он в импровизированной больничной палате — скорее всего, дома у Эбби, которая, как говорили источники, была подпольным доктором группировки и парой Ваймака.

Самое большое недоразумение, по мнению Кевина, это то, что Эндрю был альфой. Эндрю, не доходящий Кевину до плеча, каким-то образом все равно был сильнее, чем он. Хорошо, что как бета он не мог быть особо подвержен влиянию альф, только физически, но его самолюбие было сильно задето.

— Ты понимаешь, что ты жив только благодаря некоторым родственным связям?

Кевин понимает. Он не хочет думать о том, что ему больно больше морально, чем физически. Ему жалко себя до слез, и он дает им выход. К этому Эндрю точно не был готов.

— Ваймак будет очень горд, — тем же ровным тоном произносит Миньярд, и только приподнятая бровь говорит о намеке на удивление.

— Тебе не понять, — Кевин изо всех сил старается не разрыдаться сильнее, шмыгает носом и вдыхает максимально глубоко.

— Ты проебался, Рико тебя отпиздил, слава французской булочке, которая любезно доставила тебя сюда, мы смогли полюбоваться на долгожданное воссоединение семьи. Правда, я ждал танцев со слонами, но так тоже забавно.

Кевин делает вдох, все еще больно, но сказать то, что вертится на языке еще больнее.