— Но нет ничего важнее семьи.

И Ники уверенным движением толкает Эрика с крыши.

========== Глава 19. ==========

Эндрю всегда думал, что для остальных его родственников понятие семьи и прославленных кровных уз — это все пустые слова. Казалось, что только он один воспринимает это всерьез, даже несмотря на то, что Ники в свое время оформил опеку над ними и что Аарон вообще остался в Каролине. Хотя куда ему еще было деваться? Мечты о медицинском колледже были забыты из-за нового образа жизни, который выбрал сам Эндрю. Он же решил остаться здесь. Он же решил, что до конца года со всем криминалом будет покончено.

Возможно, придется покончить со всем уже на этой неделе.

Это последняя осознанная мысль, которая успевает пролететь в его голове, пока он видит, как Эрик падает вниз.

Дальше можно только удивляться уровню синхронности всех причастных.

Эндрю замирает, неверящим взглядом рассматривая Ники, который продолжает рыдать, но, к счастью, не прыгает следом. Сложно оценить, сколько проходит времени, прежде чем все снова приходит в движение — хаотичное и стремительное.

Рико зовет его, но Эндрю ничего не слышит сквозь пелену гудения, как будто его голова раскалывается от стресса, тогда его легонько толкают в руку, привлекая внимания.

Эндрю смотрит на Рико совершенно пустыми глазами. Его кузен убил агента Интерпола. Агента Интерпола, который следил за ним несколько лет. Им пиздец. Вопрос Нила про арест кажется сбывающимся пророчеством.

Нет, Эндрю не думал о том, что будет, если его арестуют — он уже был в подобии тюрьмы, и это его не пугает. Но Ники нельзя в тюрьму.

Рико кричит что-то, но Эндрю еще слишком далеко от этой крыши. Помогает только пара пощечин, на которые он даже не успевает среагировать.

Рико держит Ники за руку, но смотрит только на Эндрю:

— Ники и Эрик вышли посмотреть на звезды. Потому что у них скоро свадьба и им захотелось романтики.

Ники кивает, Рико продолжает:

— Эрик не удержал равновесия, когда хотел в шутку напугать Ники. И упал.

Ники рыдает сильнее, Нил обнимает его со спины и пытается успокоить.

— Нас здесь не было. Мы сидели в квартире, на ужине с Кевином и Аароном, которого мы подвозили.

Эндрю все еще не может реагировать. Картины того, как Ники, одетый в оранжевую форму, идет по тюремному коридору, слишком ярко впечатываются в его сознание.

— Эндрю, кивни, что ты понял. Нас здесь не было. Эрик не удержал равновесия и упал. Мы узнали об этом от Ники. Эндрю!

Эндрю кивает, но все вокруг происходит как будто в замедленной съемке. Вот Рико пишет текст, который Ники эмоционально зачитывает кому-то по телефону, вот Нил за рукав отводит его обратно в квартиру, где Аарон, сам еще зеленый от виски, вливает в него что-то горькое, отчего мир начинается кружится. Вот Кевин укладывает его на постель, пока Нил раз за разом проговаривает сценарий.

Кто в здравом уме поверит, что Эрик упал сам?

Оказывается, поверят патрульные, приехавшие на место. И скорая, сотрудники которой, вместо того, чтобы уделить еще не остывшему телу хоть сколько-нибудь внимания, пытается обколоть Ники (и Нила заодно) успокоительными.

Ники забирают в участок, Эндрю делает попытку встать, чтобы поехать с ним, но Аарон придерживает его за плечи и отрицательно качает головой.

— Я справлюсь.

Эндрю остается наедине с Нилом, пока остальные едут в разные стороны. Рико хочет успеть перехватить судмедэкспертов и порешать с ними, что будет написано в заключении. Аарон и Кевин уезжают вместе с Ники прямо в участок.

У Эндрю больше нет сил. Он ощущает опустошение и такое редкое для него чувство вины. Он не понял, кто Эрик. Он не понял, что Ники в опасности. Он не смог его защитить. Его накрывает волнами тревоги снова и снова, пока наконец дышать уже невозможно. Эндрю под водой, и он тонет. Сейчас любой вздох — это легкие, наполненные водой, это шанс захлебнуться и больше никогда не всплыть на поверхность. Он не может открыть глаза, потому что знает, что увидит только толщу воды над своей головой.

— Эндрю.

Голос приглушен, и это нормально для дна, на которое он медленно опускается.

— Эндрю.

Он вытягивает руки и расслабляет все тело, концентрируясь на том, чтобы оставаться неподвижным как можно дольше.

— Эндрю!

Кто-то прикасается к его подбородку, и от неожиданности он все-таки открывает глаза.

— Дыши.

Нил стоит над ним, встревоженный еще сильнее, чем несколько минут назад, и придерживает рукой его подбородок, плавно оттягивая его вниз.

Сейчас Эндрю откроет рот и захлебнется.

Но этого не происходит — он судорожно вдыхает и сразу же начинает кашлять.

— Это очень странный способ самоубийства, — Нил внимательно изучает его лицо. — Ты не против?

Эндрю не может сейчас здраво оценивать угрозы, но он точно знает, что Нил — это всегда безопасность. Это буквально синоним этого слова и самый надежный концепт в его жизни прямо сейчас. Это надежда на будущее.

Нил вздыхает и ложится рядом, опуская голову ему на плечо, перекладывая руку Эндрю на свой живот. Нет смысла говорить “все будет хорошо” или “мы справимся”, и Нил это знает, вместо этого он напевает какую-то дурацкую детскую песенку, и Эндрю, сам того не осознавая, начинает поглаживать живот. Это так… мило? Интимно? Это слишком. Но сейчас это все, что у него есть. Нил и малыш, который через несколько месяцев появится на свет.

Нил, наверное, самый идеальный беременный. У него совершенно нет загонов, которыми начинают страдать омеги, только от его запаха у Эндрю теперь кружится голова. Он не говорил об этом, но последний месяц он периодически (всегда) носит фильтры, потому что боится не сдержаться. Рико постоянно тискает Нила, и тот почти не слезает с его коленей, но Эндрю не внушает самому себе уверенности в том, что может сделать, если снимет фильтры.

Нил деликатно гладит его по волосам, все еще напевая себе под нос. Вся комната еще плывет, и эта мелодия — единственное, что удерживает Эндрю в реальности. Но этого мало. Он достает фильтры и делает глубокий вдох.

Это головокружительно, ошеломляюще и слишком ярко. Он не хочет делать второй, потому что от чувства собственной слабости становится смешно и неловко. Потому что Нила хочется не просто прижать к себе, а буквально съесть. Он пахнет ванилью, сладостью … и теперь это все превращается понятия другого уровня. Он пахнет теплом, нежностью и любовью. Заботой и безопасностью. Нил настолько доверяет ему, настолько верит, что у них все получится, что Эндрю хочется кричать. Он все проебал.

У них не будет будущего.

В голове всплывают образы, тихие моменты такого стремительно ускользающего прошлого, хотя прошла всего пара месяцев. Он помнит, как они красили детскую, и как они с Рико час выбирали цвет, пока Нил сидел в кресле-мешке и только смеялся. Он помнит, как он зацеловывал Нила до изнеможения, потому что не мог от него оторваться. Он помнит, как в один из дней Нил, на удивление всем, захотел жареных каштанов, и Рико, с лицом победителя, пошел за ним свой склад — и ведь нашел. Он помнит, как сам двусмысленно целовал Рико, пока тот разминал Нилу ступни.

Он все помнит, но какой сейчас в этом смысл?

***

Ответа этот вопрос так и нет. Следующие два дня проходят в суматошной подготовке к похоронам, потому что — магия и ловкость рук Рико — судмедэксперты признают, что Эрик упал сам. Ненасильственная смерть. Нелепая случайность.

Родители Эрика приезжают только в день похорон, подозрительно косятся на Эндрю и Аарона, но все-так почти по-семейному обнимают Ники.

Ники справляется великолепно.

Он одет в черный костюм, этот фасон был выбран для свадьбы и должен был быть исполнен в белом варианте, но и в черном он смотрится просто сногсшибательно.

На лице небольшая вуаль, в руках — накрахмаленный носовой платок, которым Ники периодически показательно вытирает глаза.

Все соболезнования он принимает с невероятным достоинством.