В чувство нас привел нетерпеливый гудок подкатившего к коттеджу автобуса. Ведь отыскали-таки черти! Хотя в деревне разве сохранишь секреты?

– Тогда договоримся так – жди от меня вестей. Не будем же мы жить в общаге? Начну искать нам приличное жильё, и это, насчет твоей работы поговорю. Есть у меня кое-какие соображения и связи.

– Подожди, а как же…, – ее глаза сейчас лучились мягким светом. Лицо, обычно просто миловидное стало на редкость красивым. Наверное, все любящие и любимые женщины становятся такими. Просто глаз от неё не оторвать!

– Все, я позвоню тебе на работу, мне надо идти.

  Как же, однако, приятно, когда тебя провожают не слезы, а спокойный и любящий взгляд, полный смутной надежды!

  Уже в автобусе, встреченный дружным мужским подначиванием:

– «Ну, ты дал, Петрович. Смотри, а он у нас во всех смыслах герой! Какую женку себе оторвал!», – ощутил свершившиеся со мной перемены.

   Автобус тронулся, тихим ходом пересекая кочки и рытвины деревенской дороги. Уже когда мы неспешно выехали на шоссе, я внезапно осознал подспудно гложущие меня слова Даши:

– «Да разве в годах дело? Да и не нет у них здесь никакого значения».

  Что же она такое имела в виду? Очередная тайна этого проклятого слоя или копии, или параллельной реальности, или что еще нам подкинула Вселенная, будь она трижды проклята навеки! Хорошее настроение моментально улетучилось, и шутки соседей по автобусу уже не воспринимались так легко. Что же ждет нас завтра? Я как будто проснулся от длительного сна и начал жадно озираться, впитывая все звуки и запахи окружающего меня мира, в который попал по воле злого рока полтора года назад.

  Так, а что я, вообще, знаю о нем? Да ведь до редкости мало! Время здесь другое, страна другая, даже называется странно – Среднерусье, соответствует нашей средней полосе России. Держава здешняя занимает в основном её территорию, с частью нашей Белоруссии и Украины, исключая также Сибирь и Кавказ. Знаю еще, что несколько лет в этом мире-слое произошло некое массовое бедствие, и большая часть людей неведомым образом отсюда пропала. Ну а потом появились Чернильные пятна и её страшные создания, затем из разных слоёв начали сыпаться люди. Я также один из этих бедолаг. Пошел в гараж за насосом, дверь захлопнулась от ветра, а вышел уже сюда из чего-то подвала. У большинства попаданцев истории схожие.

                                                                                             Житейские хлопоты

– Валер, привет! – я уверенно ввалился в соседскую комнату. Как и ожидал, Мордвин был один. – Как насчёт пивка?

– Пиво?

  Пятница, вечер самое время для принятия на грудь некоего объема разнообразных по качеству и составу напитков. В нашем «Урюпинске», то бишь Калугино с развлечениями не очень, вот и налегает народ на проверенные временем способы снятия житейского стресса. Кто-то спортом увлекается, кто-то бабами, но большая часть попаданцев банально глушит горькую.

  Получив одобрение хозяина, я выдвинул на середину комнаты модный журнальный столик и начал с толком и расстановкой выкладывать на него бутылки и нехитрую снедь. Валера поднялся, заправил кровать и услужливо пододвинул два старых, раздавленных до неприличия кресла. Видать, где-то на барахолке приобрел. В Калугино блошиные рынки были самым популярным местом для всевозможных покупок.

– Ну, с почином! – крупный нос соседа только что не зарылся в пивной пене. Напиток из солода в нашей области делали весьма отменный. Это мы в  двухтысячном испорчены различными импортными вкусностями. А здешний слой так и застрял навеки в аналоге наших семидесятых и вряд ли уже отсюда когда-нибудь выберется. Потому все натуральное пусть и отчасти кондовое.

– Хорошо! – я хоть и не особый любитель пива, так, летом малость побаловаться, но сегодня реально зашло.

– Чего хотел-то, Вася?

  Ну и правильно, мой подкат больше напоминает банальную «проставу» по какому-нибудь случаю. Я начал неспешно очищать от кожуры острую сыровяленую колбаску, такую на здешний рынок татары привозят.

– Да, в общем, я к тебе по делу. Помнишь, ты мне в прошлом годе халтуру предлагал?

– Ага, накатило? Вжился-таки наш великий трубопроводчик в местные реалии? – Мордвин повеселел и откупорил следующую бутылку. – А чего так?

– Да… Вот хочу одну женщину в город привезти. Сам понимаешь, семейная жизнь в общаге – это не жизнь.

– Вот даже как? Ты все больше меня удивляешь, Петрович. Ну а с виду тихоня тихоней! Я её знаю?

– Может быть. Даша, которая с Вершинино.

– Ого! Это столовская повариха? Ну, у тебя губа не дура! Девка-то козырная, видная! Мужики местные еще не побили?

  Я только усмехнулся, недели не прошло с того памятного дня нашенского «обручения», как столько уже всего в голове поменялось. И думать стал об ином, и видеть этот мир иначе. Жуткий он до усрачки, но устраиваться ведь как-то надо?

– Вот хочу дом подыскать, чтобы угол снять.

– А зачем снимать? – Валера привстал и потянулся к пепельнице. Вообще-то, обычно мы в комнатах не курим, но сегодня тепло, окна раскрыты настежь. – В Побережном сейчас можно дом взять за сущие копейки.

– Ага, – я усмехнулся, – Ты видел, в каком обычно они состоянии?

– Эх, Вася-Вася, столько здесь живешь так и не научился  делишки обделывать?

  Мордвин парень ухватистый, шустрый, поэтому я и пришел к нему за советом. Своим он его бесплатно может дать. Только в эту категорию у него далеко не все людишки подходят. Я, как ни странно, в неё вхожу.

   Как в целом обрисовать этот мир? Живущие в нашей области попаданцы из других миров, так и застрявшие после общемировой катастрофы немногочисленные «аборигены» в качестве социальной модели местного общества избрали нечто подобия позднесоветского социализма. Вернее, такая схема получилась сама собой у представителей власти, первыми вставшими после катастрофы у руля. Они опирались на уже существующую в том государстве систему, и в условиях банального выживания менять её не представлялось возможным.

  Но, как и любая сцепленная жестко система, она была несовершенна и частенько давала сбои. Заранее ведь сложно предусмотреть все нюансы и стороны человеческой общественной жизни. Ну а где «шероховатости» – там обязательно появляется «смазка».

  Откуда ни возьмись в местном сообществе проявились разнообразные «решалы», спекулянты, черный рынок и простор для деятельности у различных «халтурщиков-работяг». Да это я еще по своей молодости отлично помню, застал самый пик и последние издыхания советского брежневского социализма. СССР ведь был невероятно сложной системой, необычайно разноплановой, недаром он так тяжело затем трансформировался. Такую махину с кондачка не уронишь!

  В Союзе на самом деле никогда не умирали элементы капиталистической экономики, а также люди, которым она безмерно нравилась несмотря на все официальные запреты и посадки. Человеку ведь свойственно искать более комфортные условия бытия, пусть и за счет остальных. Хотя и капитализм именно на этой парадигме и держится – отбери законно у другого и присвой себе и ты будешь считаться успешным человеком. Все остальные качества не так важны. «Если ты умный, то почему бедный?»

  Так и здесь сложилась пусть и не такая огромная, но система с элементами совка и буржуазии. Плановая экономика с её масштабным обобществлением средств производства плюс артели и частная инициатива. Но главное в любом бардаке – берега не терять и на «основы» не покушаться. Наказания в этом странном мире намного жестче и справедливей, зато и возможная выгода с немалыми процентами.

– Валер, давай уж, не темни.

– Если пойдешь ко мне в выездную бригаду, – взгляд Мордвина стал неожиданно для него жестким, а серые глаза приобрели некоторый стальной оттенок. Сразу видно, что человек не шутит, – я тебе во многом помогу. Есть у меня на примете одни хорошие ребята, дома восстанавливают. Под это дело в горисполкоме даже можно ссуду взять, а с нашими обычными премиальными ты ее уже к осени наверняка погасишь.