Ну, вроде как работа на сегодня закончена. Я бросил взгляд на часы, до обеда управились, значит, ночевать будем дома.

– Петька, здесь докручивай, пойду, перекурю.

  Вообще-то, я не курю, так иногда за компанию сигарку засмолю. Но на селе такой воздух, что не грех его немножко и отравить. Снаружи же пахло настоящей деревней! Тем самым субстратом, что дает городу все – еду, питье и прочее различного фасона сырье. То бишь навозом! Он-то и есть истинный аромат жилой сельской местности! Куда же без сего продукта жизнедеятельности крупного рогатого скота деваться? Все в деревенском бытие крутится вокруг навоза. Без него не будет урожая, не будет и самой жизни. Не зря в старину корову называли кормилицей и обозвали так отнюдь не только из-за молока.

  Городскому обитателю сию истину понять сложно. Он живет совершенно по другим законам и лицезрит лишь конечный результат тяжкой "борьбы за урожай" в виде готовых продуктов на полках магазинов. Вершининский коровник не был похож на то, что представляют себе при этом названии горожане. Здесь не валялись на полу залежи навоза, наоборот, все блестело чистотой, в том числе и коровы. А удобрения натурального производства уже давно были вывезены на поля, чтобы со снегом войти в разопревшую почву.

  Я с удовольствием подставил голову весеннему солнцу и осторожно вдохнул отдающий пряной талостью воздух. Конец марта – самый обманчивый месяц. Весна вроде как уже смело заявляет свои права: ярким солнцем, огромными сосульками, звонкой капелью, радостным птичьим щебетом. Но также и зима то и дело напоминает о себе морозистыми утренниками, туманами, а то и незнамо откуда сыпанувшей снежной крупой.

– Есть закурить?

  Мрачноватый скотник Николай молча протянул мне пачку сигарет без фильтра, вроде нашей приснопамятной советской «Примы».

– Неплохой табак, – вдохнул я сигаретный дым. – Да хоть табак, а то в наше время в сигареты всякую дрянь сыпать начали, вот и завязал с этим делом.

– Хм, – Николай невесело усмехнулся, – так-то у вас! У нас с производством полный порядок был, – он с тоской оглядел унылые окрестности. – Эх, и здесь все не чин чинарем. Что за страна?

  Николай попал в Среднерусье из слоя, где в начале семидесятых мир принялся претерпевать значительные изменения, холодная война закончилась вничью, железный занавес рухнул, теория общемировой конвергенции заработала на практике.

  В итоге к 2000 году СССР хоть и потерял несколько республик, но был вполне себе жив, живехонек. Частная и корпоративная собственность суверенно сосуществовала наравне с общесоюзной государственной. Русский социализм стал похож на скандинавский, а вместо орды армий всевозможных маленьких государств существовала Военная Полиция ООН, которая только того и ждала, где бы ей навести "порядок". Русские и американцы поделили общемировые "сферы ответственности" и больших пакостей друг другу не создавали, обратив освободившиеся после разрядки ресурсы на космос и глубины океана.

– А-а-а!

  Поначалу со стороны, стоявшего неподалеку от коровника хозяйственного двора раздалось невнятное мычание, затем послышались растерянные воскрики, быстро перешедшие в душераздирающий вой. Николай что-то озабоченно хмыкнул, а я невольно повернулся в сторону шума, еще ничегошеньки не понимая. Неожиданно ворота хозпостройки распахнулись, и оттуда вывалилась и тут же начала кружиться по талому и грязному снегу непонятная куча тряпья. Именно она и издавала полный невообразимой боли человеческий крик.

– Оборотень! – заполошно заорали из распахнутых створок постройки, а у меня все сразу же похолодело внутри.

   «Оборотнем» в здешних краях называли перерожденного «чернильной» нежитью человека, в которого летающий "морок" вошел через глаза и сделал его одержимым человеческой кровью. Частенько распознать очередного «оборотня»  получалось только в последнюю минуту. Это кикиморы, лешаки и прочие потусторонние упыри видны невооружённым глазом издалека. Как можно не узнать зачерненное создание Нежитья! Но тут…  Я, честно сказать, испугался не на шутку и растерянно оглянулся, Николай уже куда-то исчез.

 В голове запоздало мелькнуло:

– «Твою ж дивизию! Карабин-то остался у ящика с инструментами!»

  Большая и не самая удобная штукенция, чтоб его с собой постоянно таскать. Сколько раз зарекался купить небольшой автомат под пистолетный патрон, есть в этом слое такие, их для местной Народной Милиции выпускали. Но пока голова с трудом соображала, что же делать, руки сами собой работали, доставая из ужасно неудобной штатной кобуры пистолет.

  «Твою меть, новую кобуру давно следует купить! По современному образцу сшитую».

  Умные мысли почему-то к нам всегда приходят с опозданием. Затем уже осмысленно я передернул затвор, снял пистолет ТЗ с предохранителя и двинулся вперед. По мере моего приближения к катающемуся по земле клубку тел мысли в башке забегали быстрее, а глаза начали различать туловища дерущихся. Здоровенный мужик, видимо, «оборотень», весьма настойчиво пытался добраться зубами до горла своей жертвы. Её я также узнал – это была Лидка «Слониха», мужеподобная бабища бальзаковского возраста. Не её недюжинная сила, давно бы бедняга откинулась.

  Но нет! Мутузит «оборотня» кулачищами со всей мочи, но как-то все слабей и слабей. Пару секунд я растерянно наблюдал за мотыляющимися по грязной земле телами, боясь при выстреле попасть в Лидку, затем приметил в полутьме за воротами две пары глаз.

– Чего стоите, суки! Помогите разнять или хотя бы стукните этого урода чем тяжелым!

  Но помощь пришла вовсе не оттуда. Внезапно рядом раздался звучный «Хэх» и «оборотня» наотмашь ударили совковой лопатой. Раз, еще раз! Краем глаза я заметил мелькающий рядом джинсовый ватник Николая. В этом слое такая ткань и за одежду-то не считалась, шла в качестве рабочей спецовки. Удары на упыря подействовали. В отличие от воющей Лидки «оборотень» все делал молча, чем ужасал еще сильнее. Кудлатая голова скотника и бывшего человека нехотя поднялась и повернулась в нашу сторону. Мне оставалось лишь подвести мушку ТЗ на лоб упыря.

 "Так, выбираем холостой ход спускового крючка. Только не смотреть ему в глаза! А-а-а!»

  Прогремело разом три выстрела, казалось, что мои пальцы никогда не разогнутся обратно. Я лишь успел заметить аккуратную красную дырочку в голове оборотня, как он уже валился обратно на стылую землю.

– Чего стоим, ироды! – раздался злобный выкрик Николая. – Оттаскиваем! Оттаскиваем!

  Я же отступил на два шага назад. Казалось, что вместе с патронами я выпустил из себя всю решительность и не мог поверить, что сделал это сам. Хоть и стреляю в нежить не в первый раз, но так близко впервые.

  Подбежавшие, наконец, мужики помогли Николаю скинуть с Лидки тело оборотня, но было уже поздно. Нежить успела распороть клыками артерию женщины, и алая кровь недолюбленной и недоласканной стареющей тетки мерными толчками выходила наружу, капая в стылую грязь. Кто-то попытался закрыть рану руками, не понимая всю бесполезность сего занятия. Это еще квалифицированный медик смог бы спасти сейчас эту несчастную бабу. Но тут…

  Мне вдруг стало дурно, ноги сами собой подогнулись, дальнейшее я помню плохо. В памяти только остался брошенный в мою сторону затухающий взгляд Лидки. Удивление и какая-то поистине детская обида сквозила в ее посмертном взоре. Затем глаза женщины начали тускнеть, предсмертная паволока застилала их все сильнее и сильнее. Я в первый раз в жизни наблюдал смерть человека так отчетливо и близко. Сил хватило только на то, чтобы отползти в сторону и вывернуть остатки завтрака на почерневший снег.

– «Госпади! Да разве ж так можно с людьми?! За что ты их? Ирод ты окаянный, Хоспади!»