– Лучше их бить издали, – добавил Вронин и тряхнул ручник. – Ты слышал, что псовая стая может вожаку на время передать свою силу?

– Нет, – я был искренне удивлен, – а как это, вообще, возможно?

– Возможно, – вздохнул Валера, – это же Нежить, она нашим физическим законам не подчиняется. Разве животные твоего слоя по стенам и потолкам бегают?

– Но и ее можно бить, если поначалу не обосрешься – осклабился довольно Вронин. Порадовал, блин, называется голубчик!

– Изредка попадается Лихо, монстры жутчайшие, помесь паука и некоей мерзости, у них много рук или лап, трудно точно обозвать. Очень опасны они вблизи, валят человека и жизнь из него высасывают в течение нескольких минут. Чем больше высосала, тем более сильной эта тварь становится. Считай, встретил ее в одиночку – шансов выжить практически нет.

   Я поежился, хотя на улице морось закончилась, весело брызнуло свежим солнышком. И ведь не скажешь, что меня специально пугают, это напоминалка такая, очень актуальная в нашем, кропнутом мирке.

– И еще вблизи зон пятен крайне опасен "Морок", его практически не видно, и это он людей в "Оборотней" превращает. Его можно только почувствовать. Ты как, Петрович, вообще, ощущаешь Нежить? – Мордвин с любопытством уставился на меня.

– Да как сказать…

  Я даже задумался. За полтора года жизни после "провала" сюда с проявлениями пятен мне сталкиваться приходилось не особо часто. Правила техники безопасности всегда старался соблюдать, ночами по городу и окрестностям просто так не брожу. Видел нападения нежити на людей издали и до инцидента в Вершинино сам в них не участвовал. Я же не в Народной Милиции состою и тем более не в Коммандос, обычный городской трубопроводчик. Мы и в подвалы-то без патрульных милиционеров никогда не залазим. Самое частое проявление тьмы, что я лично наблюдал, это "Лишай". То ли трава, то ли какая-то другая субстанция, часто произрастающая в совершенно темных местах. Под лучами яркого света он начинает истаивать и разрушаться, а выглядит предельно мерзко. Еще не факт, что существует на самом деле, а не иллюзия. Потому что никто его потрогать никогда не смог. Вернее, кто затронет, то жутко заболеет и может даже коньки отбросить.

– Так и говори. Люди по разному Чернила воспринимают, кто-то еще издалека чует, а кто-то пока Горилла не укусит за жопу и не поймет ничего. Был у нас в команде один паренек, Колян. Так его, как ознобом било при самом слабом поползновении Нежити, он у нас заместо компаса работал.

– И где он?

– Да…, – лицо у Мордвина потемнело – Колян жизни хотел вольной, связался с обсосами жадными. Короче, нет его больше, Нежить схарчила. А какие ведь надежды подавал. Эх!

– Тут главное, Петрович, не суетиться, – Вронин смотрел в мою сторону совершенно серьезно. – Почуешь чего странное, сразу все внимание туда, оружие наготове и нас не забудь предупредить. В этом слое нет портативных раций. Союз и здесь отстал в технологиях, так что увидишь, что непонятное – просто кричи или стреляй, а лучше и то, и второе разом.

  Я уже был в курсе того, что Нежить ощущает и находит людей другим способом и особого смысла не шуметь нет. Так что кричать, так кричать! Мы птицы не гордые.

– А сейчас кого-нибудь ждем в гости?

– Хороший вопрос, – Мордвин поскоблил подбородок. – Да как-то не особо. Места там необитаемые, территория оказалась как бы в полукольце Тьмы. Нежить, она все больше к людям тянется, если дотянется, – глава нашей "бригады" улыбнулся. – Там другое мешает – Пятно относительно близко, дышать тяжело.

– Это как это? – несмотря на то, что я здесь вполне обжился, подобными вопросами никогда не интересовался, ни к чему было.

– А приедем – поймешь. Ты когда-нибудь в горах бывал, "горняшку" хватал?

– Не был, но слышал. Общался с пацанами как-то, альпинисты из клуба.

– Похожие симптомы, только влияет больше на мозги, по чуть-чуть здоровье у тебя отбирает и силы подтачивает. Поэтому в таких местах нормальному человеку долго находиться нельзя.

– Понял.

  Задал, короче, Валера мне тем для размышлений, чтобы ехалось веселее.

   Километров в двадцати от города мы свернули с худо-бедно, но заасфальтированного шоссе на проселок, ведущий в сторону северо-запада. Как раз распогодилось, поэтому тент на машине свернули, подставив головы ласковому майскому солнцу. Я с наслаждением вдыхал запахи весеннего леса. Недели две как распустились листья, появились первоцветы, на душе стало одновременно радостней и тревожней. Радость от окончания долгой русской зимы, а тревога от появления большого количества возможностей. Лето для русского человека время горячей страды. Так уж устроен он, мы ведь все максимум, как три поколения от сохи. Не зря даже москвичи первым делом после автомобиля обзаводятся дачей, и многие из них с неподдельным удовольствием копаются затем в земле. Гены!

  Наконец, наша маленькая колонна остановилась на Т-образном перекрестке.

– Перекур, – объявил Мордвин и вопросительно глянул на меня. – Доставай, Петрович, твои бутерброды! Перекусим сейчас хорошенько, потом недосуг будет.

  Серега Вронин, уминая уже третий бутерброд с бужениной, которую заботливо приготовила моя Даша, прошамкал:

– Налево поедем, в Выселки попадем. Там люди живут, хотя и очень такие своеобразные.

– Разве в такой близости к Тьме может кто-нибудь жить? – честно удивился я в ответ.

– Ну, не так уж там и близко. Да и живут местные, – пояснил наш пулеметчик, – в смысле из аборигенов. Не всем по нраву "попаданцы", не считают они все же нас за своих.

   Ага, понятно, слышал я о подобных несознательных гражданах. Большая часть тех, кого местные называются "пришлыми", а попавшие сюда не по своей воле "попаданцами", появились в этом мире после глобальной катастрофы, объяснить которую по меркам знакомой нам науки просто невозможно. По словам оставшихся здесь аборигенов семь лет назад в их мире возникли очень странные явления.

  Сначала начали пропадать люди. Поодиночке, группами, потом целыми населенными пунктами. Приезжает тревожный наряд милиции – а в деревне никого! Дома стоят настежь, наблюдаются следы паники и кругом пустота. Ни домашней живности, ни самих людей, зато все вещи целыми остались, даже горячий чайник на плите стоит себе. Объявить военное положение власти попросту не успели. Сначала по всей планете накрылась связь, затем на мир навалился "морок". Именно так обозвали местные то состояние, в которое они внезапно впали. Сколько оно продлилось – так никто толком объяснить и не смог. Когда люди очнулись, то обнаружили, что большая часть населения начисто исчезла. Как уж оставшиеся в этом покореженном мире люди пережили эти дни…

 Ну а затем сюда прорвались Чернильные пятна, и начали проваливаться чужаки. Первым "попаданцам" также пришлось непросто. Сторонний мир, страшащая душу безлюдность и всеобщий хаос. Довеском на агрессивные первых порах к ним аборигены. Несколько месяцев понадобилось, чтобы немногочисленные группки людей начали сотрудничать между собой и восстанавливать хоть какую-то видимость цивилизации.

  И такому относительно быстрому единению помогли именно Чернила со своими чудовищными порождениями. До споров ли и ругани, когда на тебя кидаются чернильные создания потустороннего мира? Понемногу жизнь начала входить в новое русло, приняла хоть какую-то видимость порядка. Люди сбивались в более плотные группы, уходя от надвинувшейся на них черной стены небытия и стараясь занять самые лучшие места минувшего мира, обустраивая понемногу собственную жизнь. Человек ведь ко всему, собака, приспосабливается!

– Вот она! – Вронин кивнул в сторону темнеющего синью хвойного леса. Меня уже полчаса как мутило. Вроде все так же светит солнце, бегут по своим делам легкие облачка, а в сердце поселилось нечто гнетущее, сжимающее самую душу грубыми, мозолистыми лапами.