Пары пролетели быстро — только успевай записывать! — и, наконец, закончились. Гомонящий поток адептов вывалился в коридор.

Девушки, шедшие впереди меня, радостно взвизгнули, замахали руками, и устремились куда-то вправо. Я непроизвольно проследила за ними взглядом и увидела, шагнувшего в мою сторону, Валенса. Он, как ледокол, тараня арктические льды, безжалостно двинулся сквозь ряды своих поклонниц, приближаясь ко мне.

Сбежать уже не успею, а жаль. Что ему опять нужно? В конце концов, у меня обеденный перерыв, мне нужно поесть и найти следующую аудиторию. Значит, Валенса нафиг! Я повернула за Мартой влево по коридору и, не сбавляя шага, сделала вид, что вообще его не заметила, ну, или не узнала.

— Детка, ты меня игнорируешь, что ли? — тон парня не был обиженным, скорее, веселым и агрессивным. Валенс схватил меня за руку и потянул в сторону.

Я резко дернула руку, но парень держал крепко.

— По-моему, мы все выяснили. Все точки расставили. Чего тебе еще? — мой тон не предвещал ничего хорошего, но никак не подействовал на непрошибаемого поклонника.

— Ну, ты же не всерьез это говоришь, Кэти, — продолжил ухмыляться Валенс, не выпуская мою руку, — а чтобы я помучился и осознал. Ну, считай, что я… осознал, — невозмутимо продолжил этот наглец. — Давай уже помиримся. У меня кое-что есть для тебя, но не могу же я тебе говорить очень важные вещи посреди коридора, — он потянул мои пальцы к своим губам. — Давай встретимся!

Я попыталась выдернуть руку, но держал он, по-прежнему, крепко. Возмущение вскипело во мне ледяным сбегающим молоком. Хлестнуть бы ему сейчас магией по наглой морде! Затылком почувствовав, тяжелый, пристальный взгляд, я обернулась.

По коридору, огибаемый нескончаемым потоком адептов, шел Холдор. Я поймала его абсолютно холодный, отстраненный и, в то же время, направленный только на меня, взгляд. Это был уже не тот Холдор, с которым мы ночью пили вино на крыше башни, не тот, с которым мы смеялись, подворовывая на кухне еду и долго прощались у дверей моей комнаты, нежно и страстно глядя друг другу в глаза, безмолвно, но взаимно и навечно обещая дуг другу нечто прекрасное.

Сердце мое сжалось и рухнуло куда-то вниз, пробивая каменные перекрытия подвальных переходов. Нет, Холдор! Пожалуйста! Ты не можешь так плохо подумать обо мне! Это не то, о чем ты подумал! Ну, почему, почему так глупо все рушится?!

— Добрый день, тисс Тарбен! — с наглой ухмылкой, удерживая мою руку у своих губ, поприветствовал ректора Валенс.

— Добрый день! — Холдор, как ни в чем не бывало, твердо и доброжелательно кивнул ему в ответ.

А я просто окаменела. Что-то внутри меня осыпалось, как ледяной магический щит, которым я защищалась от черного дракона. Щит сломался, не выдержал. Такой хрупкий и ломкий. Такой беспечный и ненадежный, неспособный защитить мое зарождающееся нежное чувство. Вот так, просто?

Валенс что-то говорил, жестикулировал, целовал поочередно мои руки, но я ничего не слышала и ничему не препятствовала. Сколько продолжалось это мое состояние разрушения? Пять минут? Десять?

Марта с встревоженным лицом подошла к нам и осторожно тронула меня за плечо:

— Кэтрин, ты извини, конечно, что вмешиваюсь, но нам на следующие пары нужно идти. Еще пообедать…

Я встрепенулась и, с силой выдрав свои пальцы из лап потерявшего бдительность Валенса, почти выкрикнула:

— Спасибо, Марта! — схватилась за ее руку, как утопающий за соломинку.

Повернулась и пошла с ней в столовую. Валенс отчего-то не удерживал меня больше. Он остался стоять с озадаченным, недоумевающим выражением на совершенном, до тошноты, лице.

— Кэтрин, с тобой все в порядке? Ты такая бледная, — Марта участливо потрогала мой лоб. — Ты прости, что я влезла, но мне показалось, что с тобой что-то не так. Ты застыла и долго смотрела в одну точку. Он применил к тебе магию?

— Магию? Не знаю, — помотала я головой, — вроде бы, нет. Он держал меня за руку, и я не смогла вытащить ее…

А потом мое сердце разбилось, потому что я не смогу объяснить Холдору, что не заигрывала с Валенсом. Ничего не смогу объяснить.

В столовой я что-то ела, абсолютно не чувствуя вкуса еды. Элиза, ожидавшая в столовой, нас уже потеряла и никак не могла от меня добиться разумного ответа, где же я была столько времени и почему так поздно пришла на обед?

— Валенс ее задержал, — буркнула Марта, скривив на лице гримасу неприязни.

— Ты ведь сказала, что рассталась с ним, Кэти, — во взгляде Элизы читались тревога и волнение.

— Видимо, он так не считает, — пожала плечами Марта, потому что я упорно молчала.

— Самовлюбленное чудовище! — пробормотала Элиза, и я мысленно с ней согласилась.

На магическую защиту мы пришли впритык, на последней минуте сев на скамью. Марго велела дежурным раздать тесты и гоняла нас по самостоятельно изученному материалу. Затем давала новый материал и, к концу занятий, показав несколько практических приемов, отпустила немного раньше.

Однокурсники, радостные, подхватились с мест. Марго собирала на столе свои тетради, когда я подошла к ней.

— Марго, я хочу еще раз извиниться, что так вышло прошлый раз, — начала я, но Марго меня перебила:

— Ничего страшного, Кэтрин, мы же с тобой все выяснили, — приветливая улыбка давалась Марго трудно, поэтому выходила немного кривоватой.

— Да, но… Я не смогу поехать с тобой в поместье на выходные, — глядя прямо ей в глаза, твердо произнесла я.

Лицо Марго, преображаясь, сползло на глазах. Точнее, сползла ее маска приветливости и любезности. Осталось только родное выражение холодного высокомерия и надменной заносчивости с колючим, ироничным взглядом. Она молчала, видимо, ожидая моих объяснений.

— Очень много заданий, не справляюсь. Повторить многое нужно, — продолжила я, стараясь из тона объяснений не скатиться в оправдания. — Да и с Валенсом мы расстались, а он ведь, скорее всего, тоже будет в поместье. Мне не хотелось бы с ним встречаться, пойми меня правильно.

Лицо Марго, из высокомерного, сделалось алебастровым. У нее застыли даже глаза. Казалось, она перестала даже дышать. Через долгую минуту она вздохнула, отмерла и произнесла спокойным, ровным тоном:

— Милые бранятся — только тешатся, Кэтрин. Я уверена, вы обязательно помиритесь. Что еще натворил этот глупый мальчишка?

Меня неприятно поразило, насколько одинаково они с Валенсом мыслят, и не желают меня услышать, не хотят принять то, что я им говорю. Это как же Кэтрин их убедила в своей безграничной преданности этому Валенсу?

— Я хочу, чтобы вы меня услышали, — все так же спокойно, но твердо произнесла я, — ты и Валенс. Я готова общаться с тобой, но не с ним.

Я отступила и, собираясь уходить, добавила мягче:

— Всего доброго, Марго, и до свидания!

Марго стояла без движения, молча. Лицо ее оставалось безэмоционально холодным. Лишь тонкие пальцы с силой, до побелевших костяшек, судорожно сжимали листы с тестами.

— Валенс, или ты научишь эту курицу уму-разуму, или я за себя не ручаюсь! — Марго в бешенстве смахнула безделушки с каминной полки. Размеры комнаты брата в общежитии на позволяли ей выпустить пар с размахом.

Молодой человек поднялся с кровати и подошел к сестре со спины. Положил руки ей на плечи:

— Успокойся, Марго, что случилось?

Ему приходилось сталкиваться с неуравновешенным характером сестрицы и с его проявлениями, когда что-то шло не так, как ей хотелось. Он принимал это как неизбежное зло, полагая, что поделать с этим ничего нельзя.

— Завали уже эту курицу, и пусть она несет нам свои золотые яйца! — выкрикнула Марго и швырнула в камин безделушку, которую яростно сжимала в руке. — Мне тебя учить, что делать?

Марго повернулась к брату, ее раскосые глаза полыхали безумным огнем ненависти:

— Ты же знаешь, как все эти провинциалочки любят силу! Ну, так покажи ей силу! Пусть пищит от восторга, что такой мужчина вообще обратил на нее внимание, курица неощипанная!