Папа часто повторял, что надо уметь брать на себя ответственность за собственные поступки.

И я пошла брать.

Ответственность.

И штурмовать кабинет мистера Элиота.

Я все еще очень плохо ориентировалась, как в пространстве, так и во времени. А потому понятия не имела, в каком именно часу Сатус нагрянул в гости, однако интуиция, а вместе с ней и логика, подсказывали мне, что до всеобщей побудки оставалось не так уж много времени, а это значило, что следовало поторопиться.

Быстро переодевшись, я вышла из комнаты. Крадучись, словно дикая кошка, и оглядываясь по сторонам через каждые два-три шага, добралась до лестницы, спустилась на первый этаж и тут же отпрыгнула к нише в стене, потому что услышала голоса.

Сбоку, из небольшого, скрадываемого темнотой, что копилась под лестницей, узкого прохода, о существовании которого я до этого момента даже не подозревала, появились две фигуры. Несколько мгновений мне потребовалось, чтобы узнать в одной из фигур мадам Мелинду. Сопровождал колдунью мужчина такой колоритной внешности, что им невозможно было не заинтересоваться. Он был невысоким, с выпирающим вперед заметным брюшком, нависающим над короткими, смешно семенящими за высокой и сухопарой мадам Мелиндой, ногами. Голова у мужчины была абсолютно лысой и, кажется, недостаток растительности сверху природа решила компенсировать обильной волосатостью снизу, то есть, на подбородке, который покрывала густая черная борода.

Беседуя, парочка торопливо шла по коридору.

— Пожар ликвидирован окончательно? — сурово спросил мужчина неожиданно густым басом.

— Да, — кивнула ему в ответ мадам Мелинда, одетая, несмотря на ночь, в длинное элегантное черное платье в пол. — Там сейчас активно работают мистер Грасс и домовые со всех факультетов. Возможно, большую часть библиотечного фонда удастся восстановить.

— Это хорошо, — одобрительно кивнул мужчина. — Потому что ко мне только что прибыли рыцари Ночи.

От таких новостей мадам Мелинда споткнулась и остановилась. Следом за ней остановился и мужчина, успев сделать лишь несколько шагов вперед.

— Что? — переспросила она. — Рыцари Ночи? Почему они здесь?

Мужчина тяжело вздохнул, отчего его живот смешно колыхнулся, потом поправил ремень, переложил какие-то бумаги, которые он держал, из одной руки в другую и уже после сообщил:

— Несколько часов назад было совершено нападение на заставу. Кто-то пытался вломиться внутрь, но видимо, у него это не получилось.

— И? — поторопила своего собеседника мадам Мелинда, которая, как и я, ощутила повисшее в воздухе продолжение чего-то нехорошего.

Нехорошим оно было, потому что с таким скорбным выражением, которое застыло на лице толстячка, хорошие новости обычно не сообщают.

— И была убита временная хозяйка заставы, — еще тяжелее, чем в первый раз, выдохнул мужчина.

Мадам Мелинда тихонько ахнула.

В ужасе застыла и я, но продолжила вслушиваться в беседу двух преподавателей.

— Не может быть, — сдавленно прошептала женщина, закрывая рот пальцами.

— Может, Мелинда, может, — грустно заверил её толстяк. — Правда в отличие от предыдущего раза, убийца не забрал тело с собой, а бросил его на пороге. Несчастной вырвали сердце и… выели лицо.

Я стиснула рот, чтобы не заорать.

— Но зачем рыцари Ночи пришли сюда? — догадалась задать логичный вопрос мадам Мелинда.

Мне бы тоже хотелось знать ответ на этот вопрос.

— Заставу нельзя оставлять без хозяйки, Мелинда, ты это знаешь, — проговорил мужчина с такой интонацией, словно объяснял элементарные истины кому-то, крайне несообразительному.

— Но ты же не думаешь, что они пришли за девочкой? — тут же возмущенно вскинулась преподавательница. — Они не могут заставить её взять на себя такую ответственность! Если взрослая колдунья не смогла справиться с нападающим и погибла, то шансы выжить у необученного ребенка минимальны! Да их вообще нет!

— Тиша, Меля, тише, — шикнул на женщину толстяк, подошел, подхватил под локоточек и повел дальше, что-то тихонечко внушая на ухо.

Я же, схватившись за голову, бессильно сползла вниз.

Ту, которая должна была временно заменять меня на посту, убили. Точно так же, как убили Милену. Точно так же, как должны были бы убить меня, останься я в заставе.

А что если?…

Что если убить собирались меня?

И от этой мысли стало еще страшнее.

Несколько минут я провела тупо пялясь в одну точку и хаотично размышляя об убийце.

Тогда, в переулке, я ведь столкнулась с ним, пусть и наблюдала достаточно издалека. Но это не помешало ему швырнуть в меня… чем-то. Он пытался меня убить. И убил бы, если бы не очень вовремя захлопнутая дверь… которая минутой позже тоже попыталась на меня напасть.

Да, суровый мир.

Но что было еще суровее, так это осознание — кем бы ни был тот, кто убил Милену и мою временную замену, ранил Сократа и швырнул чем-то, что едва не снесло мою голову с плеч, это не конец. Нам еще только предстояло встретиться. Встретиться, потому что внутренний голос подсказывал, что убийце было все равно, кого убивать. Его цели были другими. Понять бы только, какими именно и желательно раньше, чем он объявится вновь.

И раньше, чем застава будет полностью вверена мне.

Эта мысль неожиданно всколыхнула во мне странное чувство ответственности. За себя, за Сократа, за тот мир, сердцем которого была Милена. А после неё должна была стать я. Застава ведь теперь принадлежала мне, следовательно, мне за неё и отвечать.

Но как? Что мне делать, если рыцари Ночи вернут меня обратно раньше времени? То есть, конкретно сейчас?

Что я смогу противопоставить тому, кто убивает обученных колдуний, способных делать такие вещи, о которых я даже не слышала?

Скорее всего, я просто погибну. А на мое место придет другая и так, до тех пор, пока убийцу не поймают.

А ловят ли его вообще? Что если всем наплевать? Что если смерть Милены была просто строчкой в какой-нибудь амбарной книге, где указывалась смена колдуний, приписанных к пограничному пункту?

Прибыл тогда-то, выбыл тогда-то. И так снова и снова, по кругу, поколение за поколением. Что если никого не волнует ни смерть Милены, ни судьба тех, кто придет ей на смену?

Достигнув этой точки в своих размышлениях, на меня нахлынуло такое безграничное ощущение беспомощности и одиночества, что все вокруг показалось незначительным, неважным, глупым. Захотелось просто сесть в уголок, закрыть глаза и больше никогда не открывать. Просто сдаться…

Но не успела я с головой погрузиться в омут тоски, как зашевелившаяся где-то глубоко внутри злость стала быстро подниматься со дна души наверх, заполняя сознание и прогоняя бессилие.

Вспомнились слова отца, который при лютейшей аэрофобии, все равно вынужден был постоянно садиться в самолет из-за частых рабочих командировок. Однажды, закидываясь таблетками от тошноты перед очередным вылетом, он сказал мне, что ненавидит летать, не потому что боится высоты, а потому что не способен выносить чувство, когда от него абсолютно ничего не зависит. Когда его жизнь, а вместе с этим и жизнь его близких, пусть и на короткий срок, но подчинена умениям и намерениям других людей.

А следом за этим в голову нагрянула совершенно идиотская и поэтому абсолютно гениальная идея, которая не только окончательно прогнала все страшные мысли, но и прибавила сил.

Вскочив с холодного пола, я выглянула за угол, убедилась в пустоте коридора и в отсутствии чужих глаз, а после решительно направилась к кабинету мистера Элиота.

Я собиралась во чтобы то ни стало достать для Сатуса всё, что он захочет. Даже если он потребует Луну с неба, мне придется придумать способ, как это сделать. Потому что я намеревалась попросить демона об ответной услуге.

Передвигаясь практически на цыпочках, я добралась до двери, на которую указал Сатус, предварительно убедившись, что напротив зала для медитаций только один кабинет, и замерла, начав с опаской осматривать саму створку из плотного черного дерева, косяк, стену и вообще все, что было рядом.