Хотя он остался на месте, его челюсти потянулась ко мне, сильно выдвинувшись вперед. Внутри меня всё обвисло, словно мокрое белье на веревке. Но технозоид, повернувшись, мирно повилял рыжим хвостом – мол, покажет мне дальнейший маршрут. Как любимый песик доктора Ахманн.

Крокопёс оставил меня около мощной двери, не имеющей ни ручек, ни рычагов. По сторонам от стыка, где соединялись две бронеплиты, я приклеил полоски той самой «пастилы». Одна из них даст сильный электромагнитный импульс, вырубающий электронику двери. А вторая добавит эффект взрывной коррозии.

Вспышка – я, хоть и отвернулся, ослеплен на полминуты. Потом луплю ногой по бронеплитам, с третьего раза они становятся распахнутыми створками – добро пожаловать. Ну, здравствуй, крупнейшее за всю историю хранилище информации, где хранятся миры и личности. Миры-ловушки, созданные корпорацией «Аменти», и личности, захваченные корпорацией «Аменти».

Здравствуй и прощай. Готовлюсь уничтожать Ка-серверы; внутри у них спинтроника и микротрубки охлаждения, поэтому они тонкие, почти как бритва, и каждый из них не занимает много места. Однако не видно, какая часть кольца «космического змея» занята ими; их ряды, напоминающие грядки, уходят за поворот.

Я принимаюсь дырявить своим «шилом» Ка-серверы. Из пробоин бьют струйки охлаждающей жидкости; она мгновенно испаряется и усиливает туман, который затягивает всё огромное кольцевое помещение.

Я прошел совсем небольшую часть «грядки», когда заиграла бодрая цирковая музыка, бабахнули фейерверки и послышался всепроникающий голос.

– Господин Осин, поздравляю, вы в ж...

Окончания фразы я не услышал. Со всех сторон хлынула грязь и вязкая тьма поглотила меня. Слишком поздно я понял, что это – Ка-реальность.

Я в тюрьме. Виртуальной, будь она неладна. Что происходит с моим физическим телом, не знаю и не узнаю никогда. Жизнь моя пройдет в кромешной тьме, в которую заключено мое сознание. Срок пожизненный. Ведь я готов был нанести колоссальный ущерб корпорации «Аменти» в реале, что доказывалось моими поступками в виртуале. Так что я получил всё причитающееся мне по закону. Заодно Сет (человек и КаИн) проверил с моей помощью уязвимость и защиту Ка-серверов. И наверняка что-то там усовершенствовал. Та «доктор Ахманн», которая со мной контактировала после того, как я якобы вышел из виртуала – виртуальная картинка, сгенерированная КаИном, чтоб вывести меня на чистую воду. Как и тот «коннектор Исиды», который якобы вывел меня из виртуала.

Один раз, до оглашения приговора, у меня был посетитель. Причем важный.

Темнота внезапно была сдернута, как плотные занавески, и я увидел человека. Точнее, улучшенное его изображение – лучезарный такой образ. У меня сразу сложилось впечатление, что я ранее видел кого-то похожего в реальности. Один из тех стандартных компьютерных «гениев» в нарочито драных джинсах и сандаликах на босу ногу, которые уверяют, что придумали у себя в гараже нечто потрясное, изменяющее жизнь человечества. Потом, правда, оказывается, что придумали их самих, надули через корпоративную соломинку для лучшей капитализации.

– Не узнаете меня, Валентин? – начал собеседник с козыря.

– Мы когда-то вместе мыли унитазы? Тоже кавалер ордена ссаной тряпки?

– Почти так. Я – Сет Рорфельд. И я умею превращать засраный унитаз в золотой трон.

Если так, то начнем с самого интересного для меня.

– А какую роль играла доктор Ахманн в моей работе над неограниченностью Ка-реальности?

– Вы не хотели продавать свою разработку – наверное, набивали цену. И тогда я подключил доктора Ахманн. Работа у нее была такая – раскалывать неудачливых стартаперов, диких хакеров, виртуальных вонякеров и прочих искателей цифровых приключений.

Всё понятно, она появлялась в их темных подвалах, прокуренных трейлерах и прочих берлогах, принося с собой аромат глянцевой кожи, сияние миндалевидных глаз и прочую радость. Похоже, я отдал «объектного пионера», создающего неограниченность виртуалки, не за хрен, точнее за ласки прекрасной Таис Ахманн. Конечно, сам дурак – тестикулы не должны заменять человеку мозги, хотя, как известно, они происходят из одного эмбрионального места. Интересно, а было что-то у нас с доктором Ахманн на самом деле? Небось, когда дело доходило до тела, дама сообщала, что ей надо срочно дописывать диссертацию.

– Я вас дополню, господин Рорфельд. Такие визиты были шоком для мозгляков-цифровиков, они становились будто рыбы, оглушенные динамитом. Подходи и бери их тепленькими. А через пару дней она говорила им о том, что надо поскорее, не слишком заламывая цену, продать свои разработки корпорации «Аменти», пока с ними чего-нибудь не случилось. Ведь наш мир полон опасностей и только вчера одного стартапера нашли совсем пустого, потому что кто-то хакнул его париетальные клетки и они переварили все его внутренности. Цифровики соглашались и спрашивали дрожащими голосами: «А мы увидимся снова?» Доктор Ахманн бодро отвечала: «Конечно, дурачок», и проведя нежными пальчиками по рыхлой бородавчатой щеке очередного стартапера, выходила за дверь. Затем протирала руки санитайзером. А вы съедали очередную пешку в вашей игре, господин Рорфельд.

– А как же иначе, ведь только крупный игрок может сосредоточить все необходимые ресурсы для создания технологий, улучшающих жизнь.

– Британская Ост-Индская компания, грабившая Индию, и Вест-Индская компания, продававшая негров на плантации, тоже так считали. Только у одних жизнь улучшалась, у других заканчивалась.

– Сегодня мы способны улучшить жизнь всем – единственно возможным образом, господин Осин.

– И как вы улучшили её у меня? Кажется, меня подключили, особо не спрашивая?

– Я и доктор Ахманн попросили вас продемонстрировать «неограниченность» виртуальной среды, так сказать, лично. Вашим условием было участие доктора Ахманн в эксперименте. Вы загрузили ей экземпляр своего «объектного пионера», который до того долго настраивался на вас. Так что он реализовывал ваши обращения к её бессознательному. Эксперимент пошел по неверному пути. Возможно, некая темная сущность, которая была заключена в её бессознательном, воспользовалась моментом, чтобы выйти из заключения и вторгнуться в Ка-реальность.

– Вы говорите о коннекторе Исиды?

– Я говорю: нечто, пришедшее из её бессознательного, сгенерировало для себя код c помощью вашего «объектного пионера». И начало разрушать управляемость виртуальной среды, создавая в ней «люки» и «кротовые норы». Но я вовремя остановил эксперимент.

– Поздравляю. А что вы хотите от меня сейчас?

– Ничего особенного, Валентин Павлович. Уязвимости из «объектного пионера» мы давно вычистили, он стал пай-мальчиком и работает по нашим протоколам. Вычистим и всё то лишнее, что так называемый коннектор Исиды принёс в Ка-реальность. А дальше нам надо будет чистить само́ бессознательное, освобождая его от «злых духов». Ваше деятельное участие означает смягчение приговора, приятные условия заключения, и частичное перераспределение вашего ЯО в реал. Сможете полюбоваться, как там хорошо.

Я поторопился с ответом.

– Вы меня уже один раз надрали, господин Рорфельд, иначе б я давно находился на голубом орбитальном островке с кучей денег в кармане. Конечно, ни один крупный бизнесмен не будет платить, если можно хапнуть даром – что также известно со времен Ост-Индской компании. Второй раз не выйдет. В освобождении бессознательного от «злых духов», а, точнее, вообще от духа, участвовать не собираюсь.

– Увы, Валентин, второго шанса у вас не будет. Вы и так доставили мне много хлопот.

И темнота разом заслонила всё – как тяжелый занавес.

Что я наделал? Сковородки из «поп-ада» оказались смешными комиксами по сравнению с той тьмой, которая обгладывала и душила меня. Иногда я словно тонул в выгребной яме, иногда меня проедали какие-то мелкие твари. А у меня не было рук, чтобы почесаться, и рта, чтобы заорать. Порой становилось кошмарно холодно, будто меня погружали в жидкий азот, иногда я горел. И только в самые отъявленно мучительные минуты, когда я говорил себе: «Больше не выдержу» – хотя, конечно, придётся выдержать всё – наступала какая-то пустота, нирвана, когда не чувствовалось ничего.