Литмир - Электронная Библиотека

– И где мы познакомились, доктор Ахманн? Неужели в трамвае?

– Работали над одним проектом для «Аменти».

– Перелом руки как-то связан с вами?

– Подъемник на лыжном склоне вдруг стал быстрее работать, вы пытались притормозить кресло, чтобы я могла спрыгнуть – глупое, конечно, решение, – и вам чуть руку не раздробило.

– Что за проект, доктор Ахманн?

– Над «неограниченностью» виртуального мира. Сет Рорфельд предоставил вам то, что записали его нейроинтерфейсы, рандомно подключенные у нескольких испытуемых к отделам мозга, не связанным с сознанием. И вы создали программу, именуемую «объектный пионер». Этот самый пионер мог «зайти» в бессознательное и переработать его запросы в цифровые объекты.

Приятно, конечно, узнать про себя такое, да только как понять, не разыгрывает ли меня доктор Ахманн?

– Пионер? Чудное название. Это ж получается что-то вроде брокера объектных запросов, программный посредник для обмена данными между разнородными средами.

– Видимо, Валентин, вам тогда показалось, что название, обозначающее первооткрывателя, больше подходит для программы, которая работает с бессознательным. Рорфельд хотел решить сугубо техническую проблему, возникающую, когда пользователь утыкался в границы виртуального мира и срабатывал стоп-алгоритм. То есть, возникала стена, пропасть, начинались сюжетные выкрутасы – ломался автомобиль или спотыкалась лошадь, так что дальше никуда. Пионер должен был вылавливать из белого шума нейронных связей запросы бессознательного и с их помощью расширять Ка-реальность «на лету». А пользователь воспринимал бы её, как неожиданную и интересную. Однако Рорфельд разгадал, что «объектный пионер» выпустит из бессознательного такие сущности, что способны разрушить ту систему, которую он построил.

Звучит складно, неясно только одно:

– И что вы тоже собрались сломать эту систему? Разве вам плохо работалось в корпорации «Аменти»? Премии, бонусы, корпоративы и всё такое.

– Дело в вас, Валентин. Точнее, в нас. Сет Рорфельд посчитал, что «объектный пионер» не только ваша, но и моя программа. Дальнейший выбор был для нас с вами невелик, в списке лишь один пункт: полное подключение с полным и окончательным подчинением. Подключили сперва меня, потом вас. Только окончательного не вышло. Может быть, какой-то объект всё же успел выйти из бессознательного…

Доктор Ахманн помогла мне завернуться в теплоизоляцию и надела мне на лицо кислородную маску с пузырём оксигеля. Даже поцеловала перед этим. Правду сказать, я попутно ничего не вспомнил. Может быть потому, что все поцелуи от приятных дам – весьма хороши и одинаковы.

В мой кровоток вошел первый коктейль. И в тот момент, когда засыпал, как молитву читал про себя план дальнейших операций. На грузовой терминал космопорта меня должны доставить в виде консервов, никакого тепла и прочих признаков жизни. Только в этом случае средства биоконтроля меня не заметят. И огнестрельное оружие мне не полагалось – его не пропустят терагерцевые сканеры, ведь на орбите любой выстрел означает как минимум разгерметизацию, – так что в заначке только «шило». Далее быстрый подъем на орбиту с перегрузками, которые я б не выдержал, будь в нормальном человеческом виде.

В холодном сне кошмары людей не мучают, да и какие они люди в это время – просто замороженное мясо. Но перед самым пробуждением я вдруг увидел себя и доктор Ахманн – в самом ярком воспоминании, которое ничто не смогло уничтожить. О том, как тот чёртов подъемник вдруг ошалел, и я так испугался за Таис, как ни за кого еще не боялся.

Я вышел из криосна – и понял, что по-прежнему в контейнере. Линзопроектор показывает лишь уровень кислорода в моей крови, земное время и отсутствие связи. Еще минут пять я бился от боли, жуткий конвульсиум, пока, наконец, не согрелся адреналином из ампулы. Но контейнер по-прежнему был закрыт. Запаса оксигеля хватит на полчаса. А очередь до этого груза дойдет, может быть, через неделю, когда я буду уже напоминать засохшего жука из своего кармана. Но прошло десять минут, заполненных моими переживаниями, и дверца контейнера открылась с самым приятным для моего слуха скрежетом – началась выгрузка. По ту сторону контейнера меня встретил приветливым безглазым лицом универсальный робо-тяга. Так что пришлось увиливать от его огромных лап, выкладывающих пакеты на транспортер. Я находился на приемном терминале для грузов с Земли. Пустовато тут было. Видно, что рассчитан он на куда бо́льший объём грузовых операций, но сейчас общение орбитальных поселений с гравитационной ямой Земли серьезно сократилось, поскольку обитаемый космос, в основном, обходится своими ресурсами. Такая пустота поспособствовала тому, что мой контейнер обработали быстро – доктор Ахманн всё предвидела.

Модуль Ипсилон-1 относится к «космической змее» орбитальных поселений и производств, обвивающих Землю. Имеет производственно-складское назначение. Искусственная гравитация где-то в половину земной, приятная температура ноль Цельсия и воздух с сильным привкусом озона.

Из складского отсека надо было опуститься на грузовом лифте на три уровня вниз, что я и сделал, смирно улегшись под какие-то тяжелые тюки.

Но когда я выбрался из-под тюков, послышался топот множества ножек. И охнуть не успел, как на меня набежали с двух сторон. Сияющие лезвия заточенных хелицеров, восемь паучьих глаз – это пара технозоидов-спиннеров с эмблемами службы безопасности на футляре. Увы, я не тот стремительный герой из Ка-сериала, который всегда готов уконтрапупить врага. Упал почти от страха, но все-таки попал одному из спиннеров ногой по оптике, и он стал метаться во всех неверных направлениях. Другому воткнул вольфрамовое «шило» меж грудных панелей – и дальше он только вибрировал. Похоже, задета шина данных.

Едва я поднялся и отряхнулся, как новая атака. Меня брякнуло о переборку так, что чуть не выплеснулись наружу все физиологические жидкости. Биомеханическая веспа, стрекочущая короткими прозрачными крыльями, держала меня своими цепкими шестью схватами. Вот-вот саданёт острым шипом размером с хорошую шпагу и с сияющей атомарной заточкой. За мгновение до того, как веспа определилась бы, где у меня бьется сердце и нанизала на свой шампур, я плюнул ей на фасеточную оптику, причем метко. И, ухватившись за её шпагу одной рукой, другой ударил «шилом» в сочленение между головным цилиндром и грудным щитком. Пять раз. Затем отшвырнул технотварь. Благодаря половинке гравитации она усвистала куда-то вдаль.

Я не стал ждать, пока она вернется, и бодро двинул по предписанному маршруту, оставляя за собой следы гемолимфы, которая натекла из продырявленных биомехов.

Повороты, трапы, пандусы – надеюсь, доктор Ахманн ничего не напутала.

И вдруг передо мной опустился широкий пандус, а на нем внушительная фигура биомеха-кракена. У него была почти человеческая голова и куча гибких манипуляторов, напоминающих щупальца. В общем, те самые тентакли, которые нужны идеальному роботу-ремонтнику. Я повернулся, выглядывая путь отступления. Но пути не было. Потому что технозоид, напоминающий смесь таксы и крокодила, то есть крокопса, только с четырьмя челюстями, перегородил мне проход. В обычной жизни его, наверное, использовали для обследования систем водоснабжения и канализации.

Значит, остается последнее, по-быстрому разобраться с кракеном. Я подкатился под одно щупальце, перескочил через другое, оттолкнувшись от переборки. И понял, что третье щупальце, снабженное дрелью, сейчас просверлит мне печенку. А четвертое упакует. Но тут кракена снесло в сторону. Его щупальца перестали заниматься мной и охватили крокопса. Тому поначалу пришлось несладко, бьётся в этих тентаклях как муха, надрывно шумит пневматикой. Но за какие-то полминуты крокопёс перекусил все щупальца своими челюстями. Высвободился и хрумкнул головой кракена, как леденцом. Затем гордо встал на задние лапы, изрядно напоминая уже Анубиса. Ростом он был намного выше меня, где-то два с половиной метра. И вид имел недобрый; три многоканальных глаза посвечивали багровым, с зазубренных челюстей свисала пузырящаяся гуща – потроха кракена-неудачника. А еще у крокопса был рыжий, точнее, несколько проржавевший хвост, который состоял из острых металлических пластин.

13
{"b":"781319","o":1}