— Мне уйти, чтобы ты успокоился? — спросил я, готовясь бесславно сбегать, чтобы под руку не попасться.

— Нет, я нормально. Просто новость херовая.

— Какая?

— Дик — дальний родственник нашего мэра. И, так как он успел ему пожаловаться, мэр направит сюда своего сына, чтобы он руководил расследованием. Иными словами, нам всем придётся его терпеть.

— И даже тебе?

— Даже мне. Особенно мне.

— Ох ты… а почему терпеть? Он как человек говно, или просто всех бесит?

— Он человек-говно, который всех бесит.

— Комбо?

— Именно. Мы с ним контачили несколько раз, и могу с уверенностью сказать, что тебе он не понравится.

— Он случаем не захочет посылать меня куда подальше? Я же всё-таки не коп.

— Я не знаю. Но вполне возможно.

Тут вошла Софит. Она подошла к столу Рафа и водрузила на него свой блокнот.

— Весь исписан, держи. Тут опрос нашедших тело, соседей, записи о травмах и отсутствующих органах и частях тела, и ещё примерное время смерти.

— Класс, — натянуто улыбнулся шериф. — Слушай, тут такое дело… ты лучше сядь.

— Что случилось? — она напряглась и села рядом со мной.

— Мэр послал к нам своего сына, и теперь у меня новое начальство, как и у всех в участке.

У рыжей округлились глаза. А потом она очень долго и красноречиво возмущалась тем, что нельзя так делать, и что Рафи не виноват в гибели Дженны. Шериф пошёл оповестить о распоряжении власти своих подчинённых, а Софит плюхнулась в его кресло и опёрлась на свою ладонь головой.

— В какой момент в моей жизни всё пошло по пизде? — задала она риторический вопрос, смотря пустым взглядом в стену.

Вечером, пока ещё не стемнело, я был отправлен бабулей в магазин. И пока я шёл, я заметил своих знакомых, только в гражданской одежде. Они шли по противоположной стороне дороги и не видели меня. Раф вёл Софит под руку, ни о чём-то говорили. Вид у них был беззаботный, расслабленный и спокойный. Я поймал себя на мысли, что до этого никогда их такими не видел, и они оставались для меня вечно одетыми в полицейскую форму стражей порядка, всегда строгими и рассудительными. Если Флейм я ещё как-то мог себе представить такой безмятежной, то Гранде точно нет. Он так мило улыбался ей, они так трогательно вместе смотрятся. Я невольно засмотрелся на них. Софит начала смеяться, обнимая руку брюнета. Они неспеша проходили мимо меня, и были слишком увечены беседой и друг другом, чтобы отвлекаться. Прямо пара булочек. Рафаил аккуратно накрыл ладонью больную руку Софы, поглаживая, и о чём-то с ней негромко говорил. Та мирно улыбнулась и стала отвечать. Шиппер в глубине души уже придумывал имя для этой парочки. Софаил? Рафия? Так, нет, а если фамилии? Грейм? Фланде? Блин, чё с ними так сложно? Фиг с ним, остановимся на Рафии, а там посмотрим. Они свернули за угол, и мы разминулись.

Пару дней спустя в участок явился сын мэра, и звали его Джет Бэнсон. Он был моего роста, подтянутый, шатен, сероватые глаза и пухлые губы. Я в этот момент сидел у Софы и читал её вчерашние записи. В кабинет ворвался этот самый молодой человек наглого вида, а за ним плёлся несчастный Рафаил.

— Итак, кто из вас детектив Флейм? — беспардонно и с ноткой высокомерия сказал шатен.

Софит и я переглянулись.

— Очевидно тот, кто в форме полицейского, — сказал я, показывая на рыжую.

Парень глянул на меня, помолчал, и перевёл взгляд на девушку.

— Ты.

— Браво, — сказала Софа.

— Кхм, детектив Флейм, это наш новый… — начал было Раф.

— Я твой новый босс, Джет Бэнсон, — перебил его сын мэра. — Шериф, иди найди себе дело, за пончиками сгоняй, чем ты там ещё обычно занят? Мне надо поговорить с детективом. Как там тебя зовут, кстати? — он посмотрел на рыжую.

— Меня не зовут, я сама прихожу, — она невозмутимо встала из-за стола и вынула из шкафа три папки. С грохотом поставила их на стол. — Вот материалы дела, мистер Бэнсон, здесь всё зафиксировано. Шериф Гранде, позволите взять кое-что у вас из кабинета? Мне нужны заключения из морга.

— Да, конечно, — промямлил он рассеянно.

Флейм невозмутимо прошла мимо сына мэра, и в дверях резко обернулась.

— Шеф. Ключи от шкафа только у вас.

— А? — он вопросительно на неё посмотрел. Та мотнула головой в коридор, а на лице читалось «не тупи, валим!». — А, да, иду.

Они вышли. Я же остался один на один с Джетом. Он недовольно вздохнул и уселся в кресло Софит. Посмотрел на меня.

— Ты чего-то ждёшь?

— Я помогаю расследованию. Шериф мне разрешил.

— Ты его бургером подкупил? — фыркнул шатен. — Впрочем ладно, надеюсь, ты не будешь таким же бесполезным, как он.

— Ну, я нашел несколько улик и одно место преступления.

— Значит, ты уже не такой бесполезный жирный кусок туши.

— Спасибо, видимо, — фыркнул я.

— Пожалуйста. Как тебя?

— Сэм. Сэм Локвуд.

— А как эту рыжую?

— София.

— Допустим, я не забуду.

Сидели мы с ним так где-то полчаса, а потом он стремительно пошёл, как он выразился: « Рафаила напрячь, пусть пойдёт жирок сгонять, а то что он всё в кабинете да в кабинете?» и послал его на другой конец города непонятно зачем — я не услышал. Вроде бы, ещё кого-то опросить. И дабы Рафи испытал физическую нагрузку, он отжал у него ключи от машины. Благо, Софит отправилась с ним со своими ключами, не то шериф вернулся бы только завтра, запыхавшийся, с отказывающим сердцем и обливающийся потом.

====== Резня ======

Примерно неделю всё было мирно. Животные были целы, люди тоже. Джет ходил весь такой гордый, будто убийца испугался, что сын мэра взялся за это дело и сам перестал проливать кровь. В участке его терпели все, но больше всего доставалось Рафаилу. Как его только не называли и не нагружали, он пару раз вообще в офисе ночевал из-за волокиты с отчётами. Одним утром я пришёл к Софит, мы с ней вошли к нему и обнаружили шерифа спящим на столе. Рядом с ним стоял стаканчик с кофе и пакетик с несъеденными пончиками. Рыжая тогда тихонько подошла к нему и аккуратно взяла за плечи. Наклонилась и зашептала:

— Рафаил. Рафи. Рафи, проснись. Проснись-проснись, спинка затекла наверное, открывай глазки. Давай, просыпайся, Рафи.

Потом она объяснила, что по-другому его будить опасно. Он так как-то раз одному из офицеров спросонья челюсть чуть не снёс. Сегодня же было жуткое. Этой ночью убийца ворвался в дом и там растерзал семью из четырёх человек. На месте преступления мне стало дурно. Всюду была кровь, кишки были раскиданы по гостиной, часть их висела даже на люстре. Мужа и жену нашли в их комнате. Вернее то, что от них осталось. У мужчины отсутствовали все органы брюшной полости и сердце, само тело было порвано вдоль, рёбра вывернуты, вырвана гортань и нижняя челюсть. С женщиной было ещё хуже. Ей разможжили голову. Мозгами была забрызгана вся стена. Видимо, она стояла, когда это совершали. Из промежности вытекала кровь и была почти вырвана матка, половина органа так и осталась между бедёр. Из едва уцелевшей шеи торчали кости позвоночника, грудь была обглодана. Меня едва не вырвало от мысли, что в семье был новорожденный ребёнок, и хищник лакомился мягкой плотью, хранившей молоко. Правая рука отсутствовала, левая была обкусана. Как позже выяснилось, через промежность матка была извлечена последней, после разрыва всех тканей и доставания нескольких других органов. Из детской спальни едва ли не в истерике выскочила Софа, прижимая ко рту руку. Раф увёл её на улицу, попутно уводя и меня.

— Тебе лучше не видеть, — сказал он, пока волок меня за руку.

Но я не послушал и вошёл. Сердце сжалось от ужаса. Здесь спал младенец. Беззащитный кроха шести месяцев от роду. От него осталась только головка и несколько маленьких косточек. Мне захотелось плакать. Я знаю, что у многих людей очень трепетное отношение к детям, к потомству, а тем более к их смерти, но до этого момента не подозревал, что сам отношусь к таким. Руки дрожали. Решив себя добить, я глянул и в спальню пятилетнего первенца. Он был порван пополам и частично съеден, верхняя часть, от которой тянулся кишечник и одно лёгкое, была насажена на спинку стула. Рассматривать сил не хватило. Я чуть не заорал от испуга, когда Рафаил всё-таки догнал меня и потащил из дома. Он затолкал меня в машину и велел поискать в бардачке валерьянку. Сам шериф ушёл обратно. Господи, что за ужас тут творился… дети… ладно живность, взрослые — даже на них уже плевать, но дети! Беззащитные! Я дрожащими руками потянулся к валерьянке, пузырёк с которой поблёскивал из темноты бардачка, и увидел возле дома Софит. Она сидела на траве, обнимая себя и плотно сжав губы. Она дрожала. Как женщина, она сильнее реагирует на подобное, и я ощущал искреннее сочувствие. Я вышел из машины, подошёл к ней и сел рядом. Она шмыгнула носом, но держалась, чтобы не плакать.