— Соф, там есть…
— Тихо, — прошептала она. — Ничего не говори.
Я протянул руки. Флейм сглотнула и упала в мои объятия. Затем её будто прорвало, девушка тряслась так, что я её еле удерживал.
— Животное, — шептала она. — Мразь… чудовище…
Было невыносимо тут находиться. Раф в конце концов решил увезти нас по домам, когда и наш бесстрашный и доблестный вожак Бэнсон с визгом выскочил, увидев органы женщины. Мы четверо удалялись, за главного Гранде оставил одного из офицеров. Софа села впереди, рядом с ним. После такой жути я и сам был бы не против прижаться к этому огромному мужчине с внушительными габаритами и знать, что за его широкой спиной безопасно. По сравнению с ним я сейчас чувствовал себя доходягой. Сейчас я был слишком угнетён, чтобы думать о том, что лучше быть доходягой, чем задыхаться на втором этаже. Мне хотелось домой, в безопасное место, чтобы побыть там и принять то, что эта тварь жрёт живьём даже новорожденных. Интересно… а что чувствует Раф? Если ему так же мерзко, и он только с виду относительно невозмутим, то я завидую его самообладанию. Рядом со мной сидел Джет. Он о чём-то думал, смотря в окно. Машину тряхнуло, Раф влетел животом в клаксон. Бэнсон, увидев это, ядовито засмеялся.
— Ты это… вхах, мне не показалось? Я не один видел, как ты брюхом на сигналку нажал? Ахах, до меня только сейчас дошло, чего ты не пристёгиваешься — ремня тупо не хватает на тебя с твоим-то пузом! — он потянулся к поясу шерифа и похлопал его живот. — А ты не беременный, часом? На солёненькое не тянет? — Джет слегка покачал пузцо Рафа. — Пхх, слушай, а давай ещё раз? Только подольше? Не красней, ты жирный — и это не секрет. Давай, Раф. Я тебе потом пончиков возьму, если сделаешь так.
Я не видел в этот момент лица Рафаила и могу только гадать, каким униженным он себя сейчас чувствовал. Не отрицаю, я сам любитель подкалывать, но не с такой же желчью!
— Давай, жми, шериф!
— Хорош, — встрял я неуверенно, пытаясь убрать его руку от Гранде, но меня отпихнули. — Да хватит!
— Нет, я хочу, чтобы он сделал так снова!
— Да срать мне, что ты хочешь!!! — рявкнула Софа, повернувшись к нам. — Живо рот закрыл!!!
Джет испуганно отдёрнул руку и шарахнулся на спинку сиденья. Я её такой агрессивной ещё никогда не видел. Сказывалось впечатление от резни и смерти детей. Флейм гневно смотрела на начальство и мне казалось, что сейчас она сама кинется и разорвёт ему глотку, если он опять обидит Рафа или хуже — коснётся его живота. София вернулась на место. Она поглядывала на брюнета, но реакции его я не видел. Лишь редко слышал тихие грустные вздохи.
— Я не поеду домой, — сказала она, повернув к Рафу голову. — Мне нужно в участок, я там сумку оставила. Я доеду с тобой?
— А? да, хорошо, — промямлил он негромко.
Я вышел первым. И дома я поднялся к себе в комнату, прослушав вопросы бабушки, упал на кровать, прижал к себе подушку и закрыл глаза, стараясь забыть то, что видел.
От лица Софии
До участка мы доехали через полчаса. Я зашла к себе в кабинет и, нашарив на нужной полке нужную книгу, вынула её и раскрыла. Тут было вырезано отверстие для бутылочки виски или коньяка и двух стопок. Намахнула. Хотелось забыть то, что видела. Я приговорила четыре маленьких стопочки виски и направилась в кабинет Рафи. Надеюсь, от меня не сильно пахнет. Шериф сидел за столом и держался за голову. Услышав меня, он поднял взгляд.
— Ты всё? Уходишь? — сказал он.
Я подошла к нему и села на стол перед шефом. Взяла за руку.
— Пожалуйста, не загоняйся из-за этого обмудка.
Он опустил глаза и поджал губы. Ты сильный, Рафи. Очень сильный. Я понимаю, что ты привык за всё отвечать и получать, привык держать в себе горечь и обиды, привык слушать оскорбления. И мне больно видеть, как это отравляет тебя.
— Я… я знаю, что слова типа «ты не жирный» особо не помогут, но…
— Знаю я, что жирный! — не выдержал он. — Я блять прекрасно это знаю! Зачем мне вечно об этом говорить? Я реально похож на дебила, который об этом не догадывается?!
— Не похож. Но я не считаю тебя жирным.
— Ой, уволь меня от вежливости!
— Рафаил… Рафи, это не вежливость. Я правда так думаю.
Он посмотрел на меня. Сделал глубокий вдох и выдох.
— Ладно, хрен с ним, ты-то как? Я видел, ты чуть не плакала, я могу что-нибудь сделать? Может, отпустить тебя и на завтра?
Я слезла со стола и обняла его. Ты снова переводишь тему, не желая откровенничать о больных для тебя вещах. Ты боишься упрёков, верно? Боишься услышать: «не, ну а что ты хотел? Ты же жрёшь как ни в себя. Сам разъелся, сам и получай теперь. Тебе недавно тридцать исполнилось, а ты полторы сотни весишь. Куда тебе столько есть? Спортом бы занялся, на диете месяц посидел. Ты ведь задыхаешься уже в начале лестницы, ты и тридцати метров не пробежишь, ты брюхом на клаксон нажимаешь, на тебя ремня в машине не хватает, тебе не стыдно?!». Я не могу видеть, как твоё ментальное здоровье хуже с каждым днём, не говоря уже о физическом. Мне кажется, у тебя вполне может быть депрессия. Мне было тяжело сегодня, но тебе разве нет? Да, ты большой и сильный полицейский, но разве у тебя нет чувств? Разве тебя нельзя задеть и ранить обидным словом? Я знаю тебя вне работы, Рафи. И вижу под трещащей формой шерифа ранимого хрупкого пухленького мальчика, которого очень стыдит его вес, его бока, щёки и животик. Тебе непросто вот так взять и выговориться, выплакаться, да ещё и кому-то вроде меня, который меньше раза в два. Ты наверное никогда не рыдал на чужом плече. Но тебе это нужно. Ты устал, я это вижу. И ты ненавидишь себя за эту усталость и пузцо, которое отрастил, заедая волнение.
— Ты самый хороший человек в мире, Рафи, — тихо сказала я, гладя его по затылку. — Мне ничего от тебя не нужно. Пожалуйста, позаботься о себе. Отдохни завтра ты.
Он помолчал. Затем обнял меня в ответ, утыкаясь лбом в моё плечо и тихо вздохнул. Я ласкала его красивые волосы и дышала в макушку, прижимая к себе. Расслабься в моих руках, шериф. Я не сделаю больно, не обижу. Я только хочу, чтобы ты отдохнул. От работы, оскорблений, самокопания. Ты прекрасный, Рафи. Честное слово.
— Я так устал, — тихо сказал он.
— Я вижу, — я легонько, чтобы он не почувствовал, коснулась губами его макушки. — Потому и прошу.
— Я не просил делать меня шерифом, я не хотел всего этого… я не могу… мне кажется, от меня больше вреда, чем пользы.
— Это вовсе не так, Рафи.
— Я хожу и расшатываю нервы людей бесконечными тупыми вопросами, я не могу никого защитить, я…
— Никто не может. Рафи, — я посмотрела в его глаза и положила руки на румяные горячие щёчки, — ты не виноват ни в чём. Ты такой же человек, как и все. Если бы ты мог, ты бы спас всех, кого возможно, я это знаю. Нужно время. И терпение.
Он поджал край губ и слабо кивнул. Я улыбнулась так нежно, как только умела, и, гладя его по голове, наклонилась и легонько чмокнула в щёчку.
— Не нервничай пожалуйста. Тебе правда нужен отдых.
Он снова кивнул, слегка краснея и смотря на меня. Я взяла его за пухлую мягкую руку.
— Пойдём пообедаем?
— Да, сейчас, — он начал подниматься, слегка улыбнувшись, как тут принюхался. — Погоди, а чем пахнет?
— А чем? — состроила я дурочку. Зря целоваться полезла.
— Спиртом будто. И… так, стоп, — Раф посмотрел на меня и снова принюхался. — Ты что, выпила?
— Я? Неееееет.
— На работе?! С ума сошла?!
— Ты тоже хочешь?
— Хочу!
Мы зашли ко мне и приняли по стопке, после чего пошли к выходу из участка к небольшому кафе. По пути я замечала, как Рафи слегка неуверенно одёргивал рубаху на животе, старался подтягивать его, нервно трогал волосы. Волнуется.
— Рафи, — я посмотрела на него.
— Да? — шустро отозвался шериф, повернув ко мне голову.
— Слушай, я немного… мне нехорошо от того, что случилось в доме Смитов.
— Ты боишься?
Я кивнула. Пусть отвлечётся на заботу о других, чтобы не думать о лишнем весе и комплексах с ним связанных, а там его обработаем, и он успокоится. Рафаил взял меня за руку.
