Времени приходить в себя у них не было – пособников киллера задержали, но на допросах добиться от них каких-либо сведений не удалось, успели лишь изъять яд, припасённый на случай ареста, и тем самым смогли обеспечить сохранность их жизней. Местные псионики тоже оказались бессильны – блоки поставили телепаты высокого уровня, а среди работавших на новое правительство такие отсутствовали, как и среди стражников Исана. Нойд не пожелал приказывать своим подданным принимать синтетик – крайне рискованно, да и дело добровольное. В итоге Исан попросил Рея привезти штатных псиоников с собой, хотя и не был уверен, что те справятся.

Ощущение связанности по рукам и ногам не оставляло, Исана раздражала собственная беспомощность, казалось, пора уже предпринять решительные действия, но они с Верном и Реем договорились подождать до праздника – скоро исполнится год с момента избрания нового правительства Авара, а любые подозрения могут нарушить установившееся хрупкое равновесие, как и громкие обвинения в адрес находившейся в тюрьме Инно. Всё-таки большинство граждан истерзанного революцией государства проголосовали за стабильность и упразднение каст, предложенное Нойдом. Или, может, они просто поверили, что он олицетворяет собой волю создателей наравне с имперцами.

Здание, где сейчас располагалось правительство, имело форму полушария – понятие «триединство» и связанную с ним пирамиду теперь намеренно избегали. Это казалось Исану нерациональным, но аварцы действительно очень много внимания уделяли внешней эстетике. И раз здание в форме тетраэдра, по их мнению, могло помешать слаженной работе нового госаппарата, то спорить с ними было бесполезно.

Исан участвовал на очередном экстренном совещании, а мысли вновь стремились улететь куда-то вдаль – время шло к обеду, и видения из ночного сна повторились наяву уже дважды, из-за них голова раскалывалась. Ни один анальгетик от боли не помогал – только ментальное воздействие Рея, обращаться к посторонним псионикам Исан считал недопустимым.

Лица аварцев казались исполненными беспокойства, обсуждали недавнее покушение на Нойда и новое столкновение на удалённой от столичной планеты станции. Несмотря на состояние здоровья, Нойд держался стойко, но его внешний вид смущал не только Исана – все отводили глаза, словно стесняясь его пугающего ожога и скрытой под повязкой половины лица.

Всё было как всегда, ничего не менялось – взгляд Исана скользнул с матовой поверхности овального стола на окно во всю стену: столица Авара жила, двигалась, цвела островками скверов, искрилась водой строгих линий каналов и блестела стёклами монументальных строений геометрических форм. Ей было плевать на борьбу за власть, интриги и волнения – или она создавала иллюзию своего безразличия.

В попытке вернуться к теме совещания Исан прикрыл глаза ладонью, помассировал виски, убрал руку – и увидел, как здания опутывает липкая даже с виду серая пузырящаяся паутина. Как в его сне. Она шевелилась, пытаясь отвоевать себе как можно больше пространства, словно была живой. Зрелище заставило невольно задержать дыхание – стало одновременно противно и страшно. А ещё Исан начал чувствовать эмоции этой сети, они пробирались в его разум, облегчая головную боль, освобождая сознание.

– Что вы думаете по этому поводу, акари? – Нойд вырвал из оцепенения, заставил вздрогнуть и повернуться в его сторону.

– Я вас поддерживаю, господин Нойд, – машинально ответил Исан и тут же вернулся взглядом к окну: паутина исчезла.

С момента, как он оказался на Нанхи, и до сегодняшнего дня видения продолжали прогрессировать – сначала Исан связывал их с артефактом и возможным возвращением рэнделов, а потом решил, что не стоит исключать и заболевание: далеко не все Рэеллины имели здоровую психику, и галлюцинации, мании и прочие симптомы передавались по наследству. Одни суицидальные наклонности членов Семьи чего стоили. Признавать свою ненормальность, а также обращаться за психиатрической помощью было не сказать чтобы приятно, но и игнорировать проблемы казалось недопустимым. Как с беременностью, когда запущенный случай может привести к крайне неутешительному итогу. А ведь на его плечах лежала огромная ответственность, Исан решил не откладывать этот вопрос в долгий ящик и обсудить его с Реем, как только он с Джейсом прибудет на Авар.

– Акари, правда, что ваш отец прилетит на празднование в столицу? – в коридоре его остановила Ивраш. Экс-жрица приветливо улыбалась и смотрела снизу вверх, но Исан всегда общался с ней сдержанно:

– Да, госпожа Ивраш.

– Не могу поверить, что уже полтора года прошло с тех легендарных событий, – жизнерадостно продолжила она, по привычке взяв его за руку, и Исан невольно начал разглядывать её замысловатую причёску с искусно вплетёнными бусинами.

– Да, никто не предполагал, что те переговоры станут для Совета каст последними, – согласился Исан, терпеливо снося противоречащее керийскому этикету прикосновение, поскольку для аварцев это считалось нормой.

– Акари, вы даже не представляете, как я восхищаюсь решимостью вашего отца: Империя не только предложила Авару помощь, но и выполнила своё обещание. – Понять, почему молодая аварка раздражала, Исан не мог. Пожалуй, в последнее время его нервировали почти все аварцы. Мерзкую галлюцинацию – по ноге Ивраш вдруг поползла серая вязкая гадость – получилось отбросить, только тряхнув головой.

– Мой отец действовал исключительно в интересах вашего народа, госпожа Ивраш, – сказал Исан, понизив голос, и почтительно поклонился. – Прошу меня извинить.

Смысла ехать в госпиталь не было – Ноэм слишком мал и не сможет запомнить отца, пока находится в инкубаторе. Исан всей душой любил первенца, можно даже сказать, что через Арена смог вернуть нормальное отношение к Верну, но сейчас не имел права привязываться. Чтобы не тосковать. Ему хватало Арена, но тот уже мог общаться по голосвязи, а Ноэм будет способен отвечать только через несколько лет – когда Исан, скорее всего, уже вернётся домой.

Сейчас главное – отправить сына на Керию, возможно, даже прыжком навигатора, они обсуждали это с Реем, и Исан попросил подготовить для Ноэма мобильный вариант инкубатора.

Ощущение глухой тревоги не отпускало, казалось, что надвигается что-то грандиозное в своей бессмысленной жестокости. Как и всё, с чем он сталкивался на Аваре. Нойд распорядился обеспечить беспрецедентные меры безопасности, а Исан нигде не появлялся без стражников. Через пару дней он решил, что Лэнси тоже не стоит ездить на службу, и тот остался в номере, непонимающе хмурясь. Исан не хотел беспокоить его своими подозрениями, просто обнял, поцеловал в лоб и сказал: «Так надо».

Празднование планировалось крайне скромным: пока радоваться особо было нечему, к тому же огромные средства требовались для ликвидации экономических последствий революции. Исан наложил вето на решение о сносе старых храмов и строительство на их месте новых зданий – пирамидальная форма никак не мешала ими пользоваться. Нойд пытался увещевать, заявив, что символизм всегда имел огромное значение для аварской культуры, но о состоянии бюджета созданного на руинах государства был осведомлён не хуже.

Рей с Джейсом в сопровождении огромного кортежа прибыли на несколько дней раньше годовщины, и Исан вздохнул свободнее – отец снимет мешающие нормальной жизни галлюцинации. Правда, увидев их новый вариант, Рей долго сосредоточенно молчал, а потом, когда они остались наедине, начал разговор.

– Как думаешь, что это? – спросил он, когда Исан вновь нарисовал в сознании картины, чтобы Рею не нужно было блуждать по закоулкам памяти.

– На корабле ты такого не видел? – безразлично пожал плечами Исан.

– Вообще нет, – Рей сел в кресло возле окна и повернулся к кроваво-красному аварскому закату, плавно перетекающему в насыщенную синеву неба. – Ни к чему хорошему это не приведёт.

– Думаешь, они всё-таки вернутся? – Исан подошёл к нему; сейчас мозг был свободен от галлюцинаций и воспринимал только то, что видели глаза: вспыхнули огни традиционной для этого времени суток Гармонии.