Первый год в универе прошел незаметно, потому что взбалмошно – почти без сна, без нормальной жратвы, в вечном страхе вылететь после сессии. Это были тонны конспектов, мозоль на пальце, истерики в дедово плечо, – «меня отчислят и я буду работать на автомойке!» – несколько пачек успокоительных и один отшитый, даже не запомнившийся во всем этом безумии одногруппник. Но я все равно удержался на плаву и смог добиться перевода в другой вуз, в нормальном, большом городе, чтобы у меня, как говорил дедуля, было «будущее», а не только место школьного учителя правоведения, куда меня пророчил все тот же дед – такой специальности, как экономист, для него не существовало. К слову, именно он мне помог о-о-очень нехерово в том плане, что у меня теперь есть где жить и платить за жилье не надо, потому что он договорился со своим армейским товарищем, а тот, в свою очередь, договорился со своим внуком, чтобы тот пустил меня к себе в трешку в центре города. Но знал бы, что готовит мне эта трешка. Знали бы дед и его армейский товарищ, за порог бы меня не пустили. И выпороли напару, хоть мне уже и почти двадцать лет.

Но это все потом. А пока я стою у аэропорта, жду, когда за мной приедет этот дедов внук, и все, что я о нем знаю: ему около тридцати, зовут Келли и он распиздяй. То, что распиздяй и так ясно, потому что жду я минут сорок, от скуки попинывая чемодан носком кеда и наматывая на палец жвачку. Мне жарко в джинсах, жарко в футболке, а ведь лето почти догорело, вместе с моим терпением, но просители не выбирают. В конце концов, этот дедов внук мне ничем не обязан.

Еще с утра я запихивал вещи в чемодан и не мог закрыть молнию, пришлось просить деда сесть на него, чтобы я смог застегнуть. С ним, с этой ворчливой развалиной, я живу лет с шести, с момента, когда родители умотали на заработки за границу и там и осели, заделав не одного гражданина и налогоплательщика другому государству. Я не жаловался, ведь дед мне, в отличие от родителей сверстников, все позволял – драться, прыгать на батуте в парке столько, сколько захочу, тратить карманные деньги на чипсы, ложиться спать заполночь. Он сам меня научил стрелять из рогатки и посылать всех, кого я посчитаю нужным, в самые труднодоступные места. Пожалуй, без него я даже буду скучать, но пора и ему дать отдохнуть от себя – в конце концов, у него появился дружок-омега в том кафе, куда он ходит завтракать каждую субботу.

– Прыгай в тачку!

Я перестаю рассматривать полустершиеся наклейки на чемодане и смотрю на парня, сидящего в машине с открытым верхом, что остановилась рядом. Пепельный блонд – шикарный тон, видать, бабла на себя не жалеет, – сдвигает солнцезащитные очки на лоб и взгляд темных глаз такой ленивый, томный, снисходительный, и я спрашиваю:

– Келли?

– А ты ждал кого-то другого, Марти? – блонд тянется через сиденье и открывает дверцу. – Прыгай, говорю. Шмотки назад кидай.

Класс, дед, похоже, специально обходил тему с полом внука – с альфой я бы жить сто процентов отказался. Я был уверен, что это будет омега. Устраиваю чемодан на заднем сиденье, сажусь на переднее. Блонд, прямо как я, безумно бесящий этим родителей, когда мы встречаемся, вытаскивает изо рта жвачку и лепит ее на панель.

– Тебе сколько? – ощупывает искоса изучающим взглядом.

– Уже можно, – фыркаю я. – Но лучше не надо, дед не поймет.

Блонд щелкает пальцами, вырулив с парковки и влившись в поток авто:

– Чувствую, мы с тобой поладим. Только жить будешь не на халяву: уборка, готовка, стирка – все с тебя. Я все покупаю, с тебя только чистота и то, что ты не водишь своих ебарей ко мне домой.

– У меня нет…

– Ок?

– Ок.

Ну, между нами, ебарей у меня нет. Было пару раз, от очень большой любви, но как-то… не очень. Еще хотелось сказать: «Нахера мне ебарь, когда в доме будешь ты», но благоразумно помалкиваю, потому что начинать знакомство с таких заявлений стоит вряд ли. Да и на самом деле я ссыкло – только с виду такой оторви да выбрось, а на самом деле даже презики не могу купить.

– Не очкуй, Марти, ты не мой типаж, – подмигивает блонд, видимо, заметив, что я немного загрузился. – Приставать не буду. И дед мне уже с утра уши протер, сказал, яйца оторвет и на крыльцо себе повесит вместо колокольчика, если я тебя обижу.

– Так уж и оторвет, – говорю я.

Блонд жмет плечами, постукивая в такт музыке пальцами по рулю:

– Я вообще думаю, что они это не зря с твоим дедом затеяли. Ты, как мне рассказали в пятый раз за два дня, парень порядочный, умный, хозяйственный, а я слишком долго в холостяках – двух зайцев, знаешь… Короче, не прокатит. Сори.

– Я и не…

– Но уборка и жратва с тебя все равно.

Я киваю, как болванчик, соображая, что вставить свое мнение в разговоре с этим альфой пока не получится – такой будет слушать тебя, только если ты ему понравишься. Сильно понравишься. Или его придется переговорить, но тоже не факт, что он тебя услышит, как кошка: хочу – даю трогать себя, не хочу – не даю. И энергетика прет такая же, что хочется почесать за ухом, но, блядь… Я же не за тем сюда приехал. Не на мужиков пялиться. Даже если предстоит обитать с ними на одной территории, мыться в одной ванной, есть на одной кухне – боже-боже, почему дед не договорился, чтоб я жил не с внуком его товарища, а с самим товарищем. На старикана в одних трусах по вечерам было бы смотреть куда спокойнее. Не сказать, правда, что приятнее. Но в этом и цимес.

Это очень плохо, что мне сразу понравился мужик, с которым мы будем делить территорию. Очень, очень плохо. Омежья суть во мне, несмотря на дедово влияние, всегда превалировала, и моя комната была обклеена плакатами с солистами рок-групп и киноактерами, в одного я даже был влюблен до беспамятства. Тоже, кстати, блонд.

– Приехали!

Он выходит из машины, тянется за моим чемоданом, а я, прежде чем сообразить, что делаю, на автомате сдираю с панели подсохшую жвачку и сую ее в рот, хотя там, во рту, есть моя. Почти мгновенно приходит осознание, что я делаю, но на немой вопрос Келли, замершего над задним сиденьем, я отвечаю с невозмутимым видом:

– Что-то не так?

– Не, норм все, – он, кажется, ржет. – Если что, в бардачке целая банка резинок. Жевательных.

– Я понял. Ты же чемодан донесешь?

Келли дергает за ручку, выпуская колесики, закрывает верх, ставит машину на сигналку и идет к многоэтажке с видом: «Мне подбросили щенка, и теперь мне надо менять ему пеленки и купить шампунь от блох». В принципе, я не против, пусть так и считает, даже одна экономия на продуктах много стоит.

– Дед, что за подстава? – Это первое, что я произношу, набрав своего старика. – Что за фигня? Ты, типа, хочешь меня замуж выдать, а твой друг сплавить внука в ласковые омежьи руки? Так я ж не ласковый, ты ж меня воспитал, и замуж я не хочу. Чей это был план, колись?