Копылов перевёл дыхание и положил перед собой стопку листов. Впрочем, говорил он не по писаному, лишь иногда бросая взгляд в бумаги.

— Если эти «ходячие брёвна» не могут утащить жертву своими щупальцами, то тогда они стараются разрезать кожу, чтобы впрыснуть в неё, нет, не яд, а сильный галлюциноген, который активирует у жертвы любовные переживания, иначе говоря, она начинает видеть своего возлюбленного или возлюбленную, если речь идёт о мужчине, буквально во всех, кто проявляет к ней хоть какой-то интерес. И тут мы сталкиваемся со второй линией обороны, которую выставили Предтечи. Хотя у нас в этом есть сомнения, но будем считать, что они, пока не доказано обратное. Я говорю о тех существах, которых видел старшина Кирьянов, но смутно, издалека и боковым зрением, потому и не посчитал их угрозой. К группе, которую он вёл, эти существа не стали подходить близко, ожидая, когда к ним сама придёт девушка, находящаяся под воздействием галлюциногена. Они не бойцы, а паразиты, которые внедряются в человека, и превращают его в некое существо, агрессивное и плотоядное. Поступило предложение называть их упырями, мне оно нравится, ведь, по сути, так и есть. Именно такой стала Полина Новикова. Удобно, правда? Недавний сослуживец или боевой товарищ, становится монстром и не у всех, далеко не у всех, рука не дрогнет его убить. По крайней мере сразу, а упырь в это время получает фору.

Копылов внимательно посмотрел на узкий круг собравшихся и продолжил.

— Но чаще всего, отравлены оказываются большинство участников экспедиции. Мы нашли немало останков и тех, кто стал упырём и тех, кто ими был съеден. Удивительно, но до рукокрылых никто, кроме Кирьянова, не дошёл. Хотя попытки были неоднократные. Пытались даже разрабатывать специальные скафандры…

— Он что, какой-то особенный? — недовольно спросила Елена Ярославовна Приклонская.

И чего она так на меня взъелась?

— Нет, — покачал головой Копылов. — Это бы противоречило науке и здравому смыслу. Ему помогла солдатская смекалка и безвыходность ситуации. Назад он вернуться не мог, забирать его с планеты было некому, единственный шанс был идти к пирамидам.

— При чём здесь смекалка? — не поняла Лиза Голобко, которая не интересовалась походом моей группы через джунгли.

— Выломанный предохранитель у АК-97. Если бы он не сжёг толпу монстров со щупальцами, то, вероятно, что отравлены были все или двое — трое из четырёх человек, то это тоже оказалось фатальным для группы. Ладно, на чём я остановился? — Копылов на секунду задумался вспоминая. — Да, у этих паразитов есть ещё одна особенность. В тело они внедряются только с разрешения жертвы.

— То есть Полина Новикова, покинув палатку, вместо паразита, увидела человека с которым у неё были любовные отношения? — уточнила Елена. — Поэтому она подпустила его так близко?

Мне аж стало интересно, что именно нарыли биологи, а что разведчики?

— Всё так. Уж зачем она вышла из палатки задолго до своего дежурства, непонятно, но полагаю, что могла пойти по малой нужде. Галлюциноген действовал уже несколько часов, но на Костина она внимание не обратила, пошла сразу к паразиту, а вернулась уже в изменённом состоянии. Вероятно, молодой солдат её проигнорировал, как женщину, а может быть, она сразу сориентировалась на то существо. Но, чтобы получить ясность в этом вопросе, я вынужден уточнить у товарища Кирьянова, — объяснял полковник, но внезапно резко обратился ко мне, перейдя на ты. — Валер, у тебя было соитие с этой девчонкой, или же она просто проявляла к тебе какой-то интерес?

Я закашлялся и покраснел. Вопрос был задан так неожиданно, что, в общем-то, я сразу и спалился, без вариантов. Поэтому отвечать было трудно и неприятно, хоть нас было в зале управления всего четверо. Но врать я не стал, точнее, не решился на это.

— Да, — с трудом произнёс я, слегка покраснев. — Она весь вечер себя вела так, как будто я её парень, а когда Костин с Филипповым ушли спать, ну, в общем… она предложила себя… с собой…

— И ты как джентльмен, не стал отказывать даме? — сыронизировал доселе молчавший Темиргалиев. — Или были другие мотивы?

— Да, — я сидел красный как рак и ни на кого не смотрел, но говорил правду. — Во-первых, я подумал, ей просто хочется выпустить пар, после того, что нам пришлось пережить днём. Во-вторых… Знаете, про Полину ходили слухи… Что она… Короче её называли «переходное знамя», так как мы были уверены, что она спит со своими командирами. Сначала со старшиной Орловым, а потом с младшим лейтенантом Терёхиным, который погиб при высадке.

Молчание на миг повисло в воздухе. Мне показалось, что даже Копылов посмотрел на меня с какой-то неприязнью и снова стал обращаться ко мне официально.

— Вы понимаете, сержант Кирьянов, что совершили очень гнусный поступок, недостойный военнослужащего Советской армии? Во-первых, вы верили мерзким слухам о своём боевом товарище, не пытаясь разобраться. Во-вторых, вы воспользовались слабостью молодой девушки, в своих личных целях, и в третьих…

Темиргалиев и Приклонская согласно кивали. Мне же в тот момент хотелось, чтобы меня сожрала в тот вечер Полина. А что? У Мишки были неплохие шансы дойти… Впрочем, не стоит об этом даже думать.

— Хватит, — вдруг резко перебила полковника Лиза. — Он понял, осознал и больше такого не повторится.

Темиргалиев издевательски хохотнул, однако Копылов посмотрел на него строго и перевёл взгляд на меня. Я всем видом выражал раскаяние. Искреннее раскаяние. Но, сожалел я, безусловно, о том, что поверил слухам, а не о том, что случилось, хотя и это тоже. Как-никак не поддайся я её чарам, может быть, сон у меня был бы более чуткий и Костин остался жив или Мишка не стал бы инвалидом.

— На будущее. Полина Новикова отказала старшине Орлову, задолго до знакомства с Терёхиным, но это не помешало Орлову рассказывать всем и вся, что у них были отношения. С мамлеем у неё хоть и был роман, но они так и не переспали. Видите ли, Терёхин был принципиальным человеком и считал неэтичным спать с подчинённой. Поэтому они по обоюдному согласию решили подождать то ли до окончания войны, то ли до увольнения Новиковой из армии.

— А вообще, чему мы удивляемся? — вдруг вмешалась Приклонская, неожиданно заступившись за меня. — Набираем в армию молодых парней и девчонок, они живут и воюют вместе, а мы потом возмущаемся, когда они поддаются естественным биологическим порывам.

Тут смутились и Темиргалиев, и Копылов. Любопытно, значит, и у них, что-то такое было по молодости.

— Давайте вернёмся к разговору про аборигенов, — не глядя ни на кого проговорил полковник.

— Уже всё обсудили, — пожала плечами Лиза Голобко. — Кирьянов нам рассказал, то что раньше скрывал и картинка сложилась. Теперь мы точно знаем механизм обработки сознания у этих созданий.

— Я бы не была так категорична, — запротестовала женщина-биолог. — Есть ещё много аспектов…

— Которых вам, как учёным и предстоит выяснить, не привлекая к этому разведку, — резюмировала Голобко.

Я облегчённо выдохнул и был готов говорить на какие угодно темы, главное, что на этом обсуждение моих морально-нравственных качеств прекратилось. И пускай мы вновь будем говорить об аборигенах и их особенностях, в которых я ровным счётом ничего не понимаю, но не обо мне.

Мы и правда больше никогда не возвращались к этой теме. И Лиза и даже Темиргалиев, как будто бы забыли про этот разговор, а старлей не вспоминал, даже когда отчитывал за какие-либо косяки.

— Ладно, Кирьянов, свободен, — приказал полковник и я поспешил вниз.

У подножия меня ожидали уже Жмых и Череп, нервно смоля бесфильтровые сигареты.

— Командир, что с тобой? — спросил наблюдательный Череп, едва заметив меня. — Мы думали, тебя на совещание позвали, а ты вернулся как с казни.

— Разговор сложный был, — отделался я общими словами. — А вы чего здесь столпились?

Действительно, они же сейчас должны отсыпаться, давя подушку. В то, что они решили, морально поддержать командира, я сильно сомневался.