— Выглядит по-другому.

— А, не как «Атака титанов»? Это да, у всех аниме рисовка разная.

— У всех?

— Ну да, конечно, все должны отличаться, чем-то привлекать. Если всё будет под копирку, это будет не интересно. Вот тут прослеживается разнообразие графических стилей мангак.

— Ты много об этом знаешь.

— Ну так я анимешник со стажем, — говорит гордо и задирает нос. — Хотя сейчас даже анимешник не говорят, отаку, скорее.

— О-таку?

Звучит, как «атаку», но, полагаю, это всего лишь совпадение.

— Японское слово. Так называют тех, кто сильно подсел на аниме и мангу, и даже игры – новеллы всякие. Раньше это было уничижительное слово – в негативном ключе использовалось, типа, фу-у, ты смотришь аниме, читаешь мангу и играешь в визуальные новеллы. Как сейчас, не знаю. Но я думаю, что для того, чтобы быть отаку, нужны деньги, а чтобы были деньги, нужна работа, так что отаку не такие пропащие люди. Знаешь, фигурки, блю-реи, сиди – это всё не дешёвое удовольствие.

— Блю-реи?..

— Это дивиди, помнишь? Сейчас их почти никто не покупает, потому что всё в цифре. Хотя в Японии это до сих пор пользуется спросом и в больших количествах – столько выпускают, и студии существуют на заработанные деньги.

— Ты такое покупаешь?

— Не-ет, это удовольствие для японцев, я так, иногда что-то заказывал себе, пару фигурок, хотя сейчас и это невозможно. Сообщение с Японией перекрыто, жесть, да? А, я ещё вспомнил, что про отаку хотел сказать, сейчас, если я правильно помню, так называют и людей, которые чем-то сильно увлечены. Типа автомобильный отаку, компьютерный отаку, если ты прям фанат – это всё отаку, в любой области.

— Понятно, — говорю.

— Меня опять, да, занесло?

— Тебе нравится, поэтому ты об этом говоришь.

— Ну да, но, кажется, я слишком перетягиваю одеяло, извини.

Не вижу в этом проблемы.

Через десять минут мы расстаёмся. Я ухожу. Незаметно для других Ваня гладит по руке и долго смотрит. Смотрит так, будто говорит: «Мы встречаемся».

Я ещё не уложил это в голове.

========== 4. ==========

За работой забываю, о чём договорился с Ваней, поэтому даже не замечаю его у выхода из метро. Прохожу мимо. Он хватает меня за локоть со спины. Я не понимаю, кто мог бы так сделать.

Разворачиваюсь и вижу его. С сигаретой. Коричневой.

— Привет? — говорит он вопросительно, поднимая брови.

Мне нужно время, чтобы вспомнить, почему я вижу его поздно вечером.

— Я забыл, — говорю. — Извини, отключился.

— Фух, а я-то уже подумал, шёл прям на меня, а делал вид, что не видишь… Рад, что это не так. — Он отпускает мой локоть. — Пойдём?

Киваю. Ваня тушит сигарету и убирает её в пачку.

— Я купил газету. Вообще не секу, какая она, но вроде нормальная. Правда, меня на пару абзацев хватило, дальше как-то не. Ты сильно устал?

— Да. Всё болит.

— Жесть. Ещё не думал о смене работы?

— Нет. Пока… нет на это времени.

Звучит, как жалкая отговорка.

— Ну да, подумать об этом тоже надо. Да и искать подходящий вариант – на это может понадобиться время, ещё собеседования, ездить туда-сюда, ждать ответа. Я понимаю, это сложно.

Настолько сложно, что я об этом не задумывался.

— Зайдёшь со мной в магазин по пути? — спрашиваю. — Купить ужин надо.

— Не вопрос! А что обычно берёшь? Дома не готовишь?.. А, время, да, времени не хватает же…

— Я только в воскресенье готовлю что-то, чтобы на неделю хватало – на завтрак, а на вечер что-нибудь покупаю. Что есть, то и беру. Мне всё равно что, матери тоже.

— Наверное, с такими проблемами вкус пищи – это последнее, да? Не представляю, на самом деле, как ты живёшь. Это же трудно. За матерью всё время следить, работать так много, что даже отдохнуть нет времени. Мне тебя жалко.

А мне себя было когда-нибудь жалко?

Кажется, даже чтобы пожалеть, у меня не было времени.

— Но, может, тебе что-то нравится? Какая-то еда? Чипсы там, конфеты, бургеры, роллы? Пицца?

Я пытаюсь вспомнить, когда что ел в последний раз.

— Бургеры и пиццу ел, наверное, последний раз в универе. Чипсы и сладкое мне никогда особо не нравилось. Наверное, если выбирать, мне больше нравится мясо. А роллы… не уверен, что пробовал их.

— Офигеть! — Он кладёт руки на лицо. — Что за жизнь? — Убирает. — Надо будет тебя обязательно сводить в бургерную, у нас тут на районе есть хорошая, цены демократичные, а порции здоровые.

— Хорошо, — соглашаюсь, — я не против.

— И роллы… хотя они, может, не всем подойдут, но хотя бы попробовать. Может, твоей маме понравятся? На дом закажем вместе с пиццей.

Странная картина: я, Ваня и мать на кухне, едим пиццу и роллы. Мать отказывается есть или не может, и мне надо кормить её с рук, а Ваня смотрит на всё это и говорит, что ему меня жалко.

Не уверен, что мне нужно такое…

Хочу переключиться.

— Ты куришь? — спрашиваю.

— Да, немного, то есть нечасто. По настроению.

— У них странный запах. Сначала я думал, что это от кофе, но теперь мне кажется, что нет.

— А, сигареты шоколадные. Хочешь попробовать? Угощаю.

— После магазина.

Я набираю стандартный набор на ужин, а Ваня берёт себе пару киндеров.

— Хочешь? — спрашивает на улице, снимая упаковку.

— Нет.

— Ну ладно. — Он выкидывает обёртку и, зажав в зубах батончик, достаёт пачку сигарет. Достаёт мне одну и отдаёт вместе с зажигалкой.

Сигарету беру в рот и поджигаю. Втягиваюсь. Вкус странный. Непривычный.

— Как тебе? — спрашивает, когда я возвращаю зажигалку.

— Нормально. Вроде… ничего необычного.

— Ну да, есть такое. А ты уже курил?

— Было как-то, в школе. Потом перестал.

— Разонравилось?

Я выдыхаю дым. Смотрю на Ваню. В сумерках его карие глаза кажутся совсем тёмными.

— Я даже не знаю, почему начал. Почему бросил, тоже не знаю. Перехотелось.

— Ну, не самое плохое решение. Я читал про лёгкие курильщика – та ещё жесть. Даже если у тебя не будет рака, будет дохрена всего и больше.

— Но ты не бросаешь?

— Думаю, меня успокаивает мысль, что я курю редко. Раз редко, то ничего образоваться не успеет. Наверное. Это не гарантия качества, — он смеётся.

— А мне про здоровье говорил.

— Говорил! Ну, такие мы люди, в отношении других раздаём советы, будто это самое правильное решение в жизни, а относительно себя – на многое закрываем глаза.

— Это про бревно в глазу?

— И об этом тоже.

Я затягиваюсь. Говорю и забываю курить.

— Хочешь, пакет понесу? — спрашивает.

— Он не тяжёлый.

— Да не, я это, — он смотрит назад, — чтобы одну твою руку освободить и занять своей, — и улыбается.

В этом дело.

Я тоже оглядываюсь по сторонам. Никого нет.

Отдаю ему пакет, сигарету перекладываю в правую руку, а левую опускаю. Ваня шелестит пакетом, а потом берёт меня. Сжимает крепко. Руки у него тёплые, у матери – холодные. И она всегда цепляется так, что у меня возникает одно желание – вырваться. С Ваней такого нет. С ним хорошо. И спокойно. С ним не надо думать, что мне надо что-то сделать, он сделает всё сам – сам скажет, сам сделает первый шаг. Наверное, я слишком на него рассчитываю. Если с матерью я беру ответственность и за себя, и за неё, то с Ваней у меня этой ответственности будто нет. И это тоже хорошо. Можно свободно дышать, не думать, расслабиться и, наверное, даже жить. Так ведь люди и живут? С кем-то общаются, на кого-то рассчитывают, иногда перекладывают ответственность друг на друга, а ещё… заводят отношения.

Отношения…

— А чем… чем я тебя привлёк? — спрашиваю.

Я этого до сих пор не понимаю.

— М, да как сказать… понравился с первого взгляда. Подумал, что-то промелькнуло.

— И ты полгода к этому присматривался?

— Вот чёрт, — он хочет закрыть рукой лицо, но понимает, что в ней пакет, — ты помнишь, как давно это началось? — смотрит на меня, улыбка неспокойная.