Я еще сижу в машине какое-то время, не трогаясь с места и размышляя о разговоре с Самойловой. Плохо, что Ира оказалась против. Я и так не мог доверять ей на сто процентов, а теперь тем более. И она легко может начать вести свою игру за моей спиной. Единственный вариант – согласиться на ее дичь про высшее образование и еще парочку предложений, которые она, может быть, сделает. Ира никогда не отличалась альтруизмом, естественно, все ее идеи будут связаны с сокращением расходов на социальную сферу.

Кстати, о социальной сфере.

Достаю из кармана телефон и открываю переписку с девчонкой. Я же просил ее написать мне, когда поднимется в квартиру. Не написала. Забыла? Или специально? Была в сети десять минут назад.

«Ты дома?»

Через минуту открывает мое сообщение.

«Да, а что?»

«Я просил написать мне, когда поднимешься в квартиру»

«Ой, я забыла, извини»

«Больше не забывай»

Ничего не отвечает, хотя висит онлайн, и сообщение прочитано. Печатаю следующее:

«Во сколько ты заканчиваешь работать?»

«Всегда по-разному. А что?»

«Ну хотя бы примерно»

«Стараюсь до семи, но иногда приходится задерживаться. Например, если назначают нового министра)»

Улыбаюсь.

«На вечер вторника ничего не планируй, я заеду за тобой в семь. Напиши адрес своей работы»

Снова висит онлайн, но ничего не пишет. Я прямо вижу, как она растерялась. Блокирую экран телефона и завожу мотор. Выйдет из ступора – ответит.

У меня на тебя большие планы, Алена.

«На вечер вторника ничего не планируй, я заеду за тобой в семь. Напиши адрес своей работы»

Меня пробирает мелкая дрожь, когда я читаю это. Не знаю, что ответить.

Нет, так-то, конечно, надо написать адрес и встретиться с ним снова, вот только, кажется, мы с Ярославом немного не поняли друг друга. У меня к нему чисто деловой интерес. А у него ко мне какой?

Я планировала установить с ним дружеский контакт, чтобы задавать любые вопросы по работе и получать на них нормальные ответы. Вот как Паша. У него со всеми источниками приятельско-деловые отношения, он с ними выпивает, а за бутылочкой всегда можно обсудить новый законопроект, повышение налогов, федеральный бюджет на следующий год и так далее.

Никольский, с одной стороны, не позволял себе чего-то из ряда вон, но с другой, целовал в щеку, отвёз домой, попросил написать, когда я поднимусь в квартиру. Я, конечно, не забыла о его просьбе, а не написала специально. Подумала, он сказал это из вежливости, а на самом деле ему все равно, поднялась я домой или нет.

И вот он написал и спросил.

– Ален, с тобой все в порядке? – на кухню заглядывает Аня.

Я сижу на табуретке и сжимаю в руках телефон. Дрожу, будто на морозе. Зуб на зуб не попадает.

– Ань, он охрененный, – неожиданно выпаливаю.

– Кто? – не сразу понимает.

– Министр.

Лицо подруги изображается недоумением, но оно уже через несколько секунд сменяется любопытством. Она отодвигает вторую табуретку и садится рядом.

– Ты пришла два часа назад, а до сих пор не переоделась даже, – замечает. – Под таким впечатлением?

– Я еще никогда не встречала таких умных и интересных людей, Ань. Даже в МГУ.

– В МГУ у нас одни зануды были, – смеется. – Что, запала на него, да?

– Нет! – спешу заверить. – У меня к нему исключительно профессиональный интерес. Я журналист, а он министр. Никольский должен стать моим источником. Но просто он оказался на удивление интересным человеком.

– Так как встреча прошла, расскажешь?

– Хорошо. Мы перешли на «ты». Поужинали, потом он довез меня до дома.

– А почему ты дрожишь? – оглядывает меня с головы до ног и обратно.

– Не знаю… – откладываю телефон на стол и облокачиваюсь на стену. – Ладно, – выдыхаю. – Это была деловая встреча. Она прошла нормально. Лучше, чем я ожидала. Надеюсь, в дальнейшем я смогу использовать Никольского, как мне надо.

– Так ты на него запала или ты хочешь использовать его как источник информации в рабочих целях? Ты уж определись.

– Он для меня лишь источник информации, – твёрдо заявляю. – Не более того. Пока Никольский министр, он мне интересен. Как только он перестанет быть министром, потеряется и мой интерес к нему. Он, скорее всего, будет готовить реформы, которые озвучат после президентских выборов. Мне нужно первой достать эти реформы и первой о них написать.

– И как ты их достанешь?

– Найду способ.

– Какой?

– Я сделаю для этого все возможное, – обещаю, скорее, самой себе, чем подруге. – Даже украду, если потребуется.

Аня прыскает от смеха.

– Вот ты смеёшься, а мой коллега Паша все время ворует документы.

– Как?

– Приходит на совещание, например, в правительство. Там чиновникам раздают папки с документами. Журналистам их не дают. Паша сидит до конца совещания, а потом, когда все расходятся, подходит к столу и хватает документ.

– А что будет, если его поймают?

– Один раз поймали. Закрыли ему проход в правительство на два месяца. А еще однажды Паша брал интервью у какого-то замминистра, и во время интервью этого замминистра позвал к себе министр. Он вышел из кабинета, оставив Пашу одного. Естественно, Паша этим воспользовался и сфотографировал все документы на его столе. Две недели потом писал по ним статьи, а пресс-секретарь билась в истерике и не понимала, кто ему их слил.

– Но это же не этично! – возмущается. – Алена, у нас на журфаке целый курс был посвящён профессиональной этике журналиста! Ты забыла, что ли?

– Ань, нет этики в реальной профессии. Паша ворует документы и поэтому он самый лучший журналист в нашей редакции и на рынке в целом. Его какие только газеты не переманивали. Яна ему каждый год зарплату повышает, чтобы не ушел к конкурентам.

– Ну не знаю, как-то это не очень.

– А как еще журналисту доставать документы? Это наша работа. Кто нам их просто так даст за наши красивые глаза?

Я поднимаюсь с места, чтобы включить чайник.

– А Костя знает, что ты собралась налаживать плодотворное сотрудничество с министром?

Упоминание о моем парне неприятно коробит. Когда я пришла в ресторан, он прислал мне селфи у реки, мол, я купаюсь. На заднем фоне я рассмотрела дочку подруги его мамы в купальнике. Это и подтолкнуло меня к тому, чтобы раскрепоститься в присутствии Никольского. Назло Косте.

– А что ему знать? – рявкаю. – Это моя работа, и она мне нравится. Я не собираюсь увольняться ради Кости.

– Ну тут соглашусь. Костя не должен ломать тебя под себя.

Я наливаю чай и ухожу в свою комнату. Ставлю кружку у кровати и падаю на мягкое покрывало, уставившись в белый потолок с трещинами.

Никольский бесконечно красив, умён, интересен и харизматичен, но у меня с ним должно быть исключительно профессионально-приятельское общение, убеждаю себя. Во-первых, у меня есть парень. А во-вторых, крутить шашни с источником слишком опасно. Если об этом узнают в нашей журналистской тусовке, то про меня будут говорить, что я достаю эксклюзивы через постель. А такой славы я себе не хочу.

Залезть бы в голову Никольского и узнать, что там происходит. Может, зря я надумала какой-то особенный интерес к себе с его стороны? Может, он со всеми девушками так себя ведёт? А может, он вообще не свободен? У нас же не заходил разговор за личную жизнь. У меня вот Костя есть. У него наверняка тоже кто-то. Не верю, что он одинок. Никольский совершенно точно не похож на человека, у которого нет секса.

Снимаю телефон с блокировки, открываю переписку с Ярославом и уверенно печатаю адрес редакции. Ответ приходит тут же.

«Я уже думал, ты не ответишь. Так долго советовалась с подружкой и взвешивала все за и против?)»

Боже, он экстрасенс, что ли!?!? Как он догадался??? Несколько секунд туплю, а потом уверенно бью пальцем по экрану:

«Нет, просто меня отвлекли, а потом я забыла о твоём сообщении»