– Беги вперёд. Мать ждёт тебя, – сказал отец.

Ингрид отделилась от отряда и побежала к воротам. Увидев стражей, она приготовилась к тому, что они сомкнут перед ней щиты и начнут подшучивать. Это оказались люди Лютого, а он никогда не благоволил ей. Хорошо, что его самого не было в крепости. Он ушёл на Великую охоту со своим тестем, ваном Колбьорном, в честь рождения первого сына.

– Маленькая Волчица вернулась, – усмехнулись стражи, обступив Ингрид.

– И вернулась с добычей, – кивнул один из них в сторону воинов, которые волокли тролля на полозьях. – Неужели ты его завалила?

– Может, и я! Пропусти!

К удивлению Ингрид, стражи послушно расступились, и она вошла в Нордхейм.

Улицы, вдоль которых так знакомо прижимались друг к другу мастерские, лекарский дом, кузница и жилища соратников вана, несли её к широкому двору перед главным домом.

Один из воинов, стоящий по другую сторону улицы, облачённый в чёрную медвежью шкуру, редкий и дорогой мех, напомнил Ингрид дядю Торвальда, и сердце её заскулило.

– Мой воевода мёртв. Что же мне теперь делать? – прошептала она, замерев посреди дороги.

До последнего Ингрид не смахивала слёз, сберегая сладкую возможность обмануться. Закрыв лицо руками, она зашагала дальше, не желая, чтобы кто-то из воинов видел её слабость.

Ингрид налетела на встречного, и оба они повалились на грязный снег.

– О боги! Ингрид! – проговорил мужчина с полосами чёрных рун на скулах.

Он быстро поднялся и подал ей руку. Волосы его были серыми от старости, а лицо изрезано морщинами. Ингрид тотчас же отёрла глаза и постаралась улыбнуться старику, что был когда-то соратником отца.

– Тирно! Как твоя жизнь? – бодро произнесла она.

– Пока при мне, девочка! И твоя, смотрю, при тебе! – Старик внимательно поглядел на Ингрид и, заметив слёзы, бросил взгляд на стражей. – Снова псица нападала на волков? А волки сильные попались?

Ингрид нахмурилась и отвела взгляд, делая вид, что влагу ей на глаза нагнал колючий ветер.

– Торвальд и все его люди мертвы, – сказала она.

– Торвальд в поисках славы забрался в запретное царство, – мрачно проговорил Тирно. – Он растревожил богов, и они оживили скалы, спустили лавину. Теперь, чтобы умилостивить богов, твоему отцу придётся принести значимую жертву.

«Надеюсь, не меня, – вздрогнула Ингрид. Ощущение вины и стыда за свой страх обожгло нутро, кровь прилила к щёкам. – Вожди всегда идут первыми, даже когда им страшно».

– Я пережила своего воеводу. Я заслуживаю смерти на алтаре! – смело произнесла Ингрид.

– Никто не посмеет укорить тебя, девочка. То, что случилось, – это воля богов, от которой не спрятаться ни мне, ни тебе, ни даже твоему отцу, – вздохнул Тирно. – Да, не вовремя я прибыл к вану под крыло.

– Ты пришёл говорить с отцом? Что случилось?

– Да, – протянул Тирно, – набулы стали часто бродить в окрестностях моих шахт. Я хотел просить людей для защиты. Ладно, может Лютый даст мне пару ребят.

– Если боги позволят, я сама попрошусь в число воинов для твоей защиты!

– Я слышал, что говорил о тебе Торвальд. В тебе волчий дух. Уверен, ты сумеешь защитить старика, – усмехнулся Тирно, похлопав себя по ноге.

Когда-то он ходил среди соратников отца, но потом получил тяжёлое ранение, сделался хромым и неуклюжим для битвы. Однако неимоверная сила, которой Тирно был одарён с рождения, по-прежнему позволяла ему крошить камни в ладони. Оставив соратников, он занялся добыванием руды.

– Только разрешит ли тебе отец вновь встать в отряд? – проговорил Тирно.

– Если не заколет меня сегодня на алтаре, то разрешит!

– Тогда тебе придётся говорить с Лютым, он теперь единственный воевода Нордхейма.

Боевой задор слетел с лица Ингрид.

– Если боги позволят, я решусь на этот разговор, – судорожно выдохнула она.

Тирно улыбнулся одними глазами и потрепал Ингрид по меху капюшона.

– Ладно, ступай, но, пожалуйста, смотри, куда идёшь!

Поднявшись по всходу, Ингрид отворила двери и оказалась на пороге большого зала.

– Слава богам! Ри, ты жива! – воскликнула Сигги.

В сумраке жилища Ингрид не сразу разглядела мать, только услышала, как на пол упало веретено. Через мгновение мама оказалась рядом и обняла её.

– Я не находила себе места, столько молитв произнесла, доченька, – простонала Сигги.

– Я жива, мама, – Ингрид прижалась к тёплой материнской груди, от которой пахло шерстью и мёдом. – Но все из отряда погибли.

– Не вини себя, – сказала Сигги, крепче обняв дочь. – Тебя не должно было там быть. Не место женщине на охоте! Боги пощадили тебя, Ри, сберегли для иного!

Мать заглянула в лицо Ингрид в надежде, что она наконец воспримет её слова. Но Ингрид отвела взгляд.

– Что это? На тебе кровь! Ты цела?

– Это не моя кровь, мама.

– Боги! Пойдём, помоешься и переоденешься!

Они направились на детскую половину через большой зал, стены которого были увешаны щитами и оружием, гобеленами и резными панелями с изображением былых битв. Ингрид засмотрелась на полотно с осадой Харон-Сидиса: кзорги стояли на крепостных стенах, головы у них были волчьими и пасти блестели острыми зубами.

«Он не был зверем», – подумала Ингрид.

Мать настойчиво потянула её за собой, отвлекая от мрачных мыслей. Они вошли в комнату, отгороженную от зала занавесями из шкур. Сигги достала из деревянного сундучка замшевый жилет с меховым воротником, шерстяные чулки и льняное платье с пёстрой кожаной шнуровкой.

Ингрид скинула верхние одежды и принялась стягивать пимы. Прикоснувшись к меху обуви, она вспомнила хижину и вновь подумала о Рейване. Сердце её пронзило миллионами игл.

– И когда ты уже перестанешь бродить по лесам? – запричитала мать. – Ты должна вести себя как женщина, Ри!

Сигги села рядом и взяла в ладони её лицо.

– Замуж тебе пора! – мать осмотрела её худую, но крепкую и жилистую фигуру. – Тебе нужна мужнина ласка!

Ингрид фыркнула, подтянув к себе платье.

– Нет-нет! Сначала мыться! От тебя пахнет как от дикого зверя, девочка моя! – возмутилась Сигги.

Мать взяла грязную одежду Ингрид и рассмотрела её.

– Твои очищения крайне редко приходят! Никуда это не годится! – запричитала вновь она. – Послушай, Ри, когда ты выйдешь замуж и разделишь ложе с мужем, всё наладится. Тебя наполнит любовь. Появятся дети, они станут смыслом твоей жизни! Ты слушаешь меня?

Слова матери всколыхнули в Ингрид сокровенные чувства, которые она испытала в горах к чужому человеку, мужчине. Но признаваться в этом ни себе, ни матери она не хотела.

– Тебе нужно немедленно прекратить бродить по лесам и больше времени проводить с женщинами! Твоё полотно не доткано, а все уже по второму заканчивают.

– Кому нужно это полотно, мама?! У нас полно полотна!

– Ингрид, – устало вздохнула мать, потирая лоб, – пойми, в этих сражениях и на охотах ты ничего не дождёшься: ты не добьёшься отеческой любви.

Ингрид подняла уязвлённый взгляд на мать.

– Но и ты, сидя у очага, не больно-то её добилась.

Глаза Сигги заулыбались, но лицо оставалось сдержанным.

– Ты что, снова в бремени, мама?

Сигги кивнула, протягивая дочери мокрую тряпицу. Ингрид, нахохлившись, принялась отирать лицо и шею.

– Где же твой отец?

– Наверное, возится с мёртвым троллем, – буркнула Ингрид.

– Вы убили тролля?! – удивилась Сигги, подав дочери платье. – Не к добру это…

В зале послышались тяжёлые шаги. Ингрид узнала отца.

– Жена, – позвал Ингвар из-за занавеси. – Ты там?

– Мы здесь, милый, – ответила Сигги и подалась к мужу.

Глаза её наполнились нежностью при виде Ингвара, и она не могла больше издать ни звука стиснутым от любви горлом. Ван положил ладонь на её живот и легонько поцеловал её в лоб.

– Ингвар! – раздался громкий голос с порога, прерывая редкую ласку отца, обращённую к матери.

– Лютый! Ты вернулся?! – Отец улыбнулся в усы и вышел навстречу гостю.