– Да пошёл ты! Я поступил на это службу, чтобы спасать людей, а не слушать приказы!

Пол оттолкнул Сэма и ринулся разматывать лебёдку. Когда он дотянул её до автобуса, тот съехал ещё на полметра. Стив с Кайлом до заднего окна уже не доставали, а пытаться вытащить детей из окон ближе к центру было слишком опасно. Малейший толчок или смещение центра тяжести могли отправить автобус в чёрную бездну.

Подлезать под автобус Полу не пришлось, достаточно было встать на колени: его задние колёса уже находились в сантиметрах тридцати над землёй. Поправив луч от фонаря на каске, Пол громко чертыхнулся, так как у школьного автобуса сзади отсутствовал буксировочный крюк. Времени на размышления уже не было, поэтому, нашарив рукой первую попавшуюся железную перекладину, чем бы она ни была, он прицепил к ней трос.

Обернувшись, Пол увидел, как Сэм дал какие-то указания Джеку, и уже бежал с циркулярной пилой в сторону “ниссана”. Тот вылез из кузова со спасённой девочкой на руках и направился в сторону полицейской машины.

Проверив ещё раз лебёдку, Пол вернулся к пожарной машине. Джек уже ждал его около лебёдочного механизма.

– Когда я махну рукой, медленно включи лебёдку, понял?

– Хорошо, Пол. – Джек выглядел растерянным. Может быть оттого, что понимал: вся спасательная операция может в любой момент провалиться.

Спустя несколько секунд Пол уже стоял около машин.

– Парни, мне нужна ваша помощь! – Все устремили на него свои взгляды, —Нам надо чуть-чуть опустить заднюю часть автобуса, чтобы Джек смог включить лебёдку.

– Ты рехнулся, Пол! Мы так сами скинем этот чёртов автобус! Самое очевидно решение – прицепить лебёдку к “ниссану”, который создаёт давление на нос и распилить сцепившиеся бамперы, так вытащим “ниссан” и выиграем время. Мы автобус просто не выдержим! Он потащит нашу машину за собой или ....

КХРРР

Все оглянулись на душераздирающий скрежет. Автобус пришёл в движение, царапая дном по камням, которые намыло сюда с горы. Спасатели отпрянули от зашевелившихся машин. Крен становился всё больше и больше. Дети вопили от ужаса, барабаня кулачками по заднему и боковым стёклам. “Ниссан” двинулся с места. Из разбитого стекла послышался высокий крик женщины больше напоминавший скрип ногтей по грифельной доске.

– Джек! Лебёдка! – заорал Пол.

Сквозь стену ливня послышался шум заработавшего механизма. С металлическим звуком трос натянулся и… Всё застыло. Мгновения тянулись невыносимо долго. Всеобщее напряжение, казалось, накрыло стоящих непроницаемым куполом, который отсёк их от реального мира, не пропуская внутрь даже шум дождя.

КХРРР!

Механизм работал уже на полных оборотах, но после секунды неподвижной балансировки на краю, автобус продолжил соскальзывать в пропасть. На этот раз в движение пришла и пожарная машина. Её задняя часть, где располагался лебёдочный механизм, разворачиваясь, заскользила в сторону обрыва.

– ДЖЕК! ВАЛИ ОТТУДА!

Повторять дважды не пришлось и через мгновение Джек уже стоял около полицейской машины. Спасатели тоже отбежали на безопасное расстояние.

Ещё мгновение все, застыв, наблюдали как в замедленной съёмке за плавными скольжением машин в сторону бездны.

Как вдруг…

ПАХ!

С громким хлопком оторвалась балка, к которой Пол прицепил трос. Автобус дёрнулся и начал соскальзывать вниз, будто скрывающийся в морской пучине корабль, схваченный Кракеном и в этот адский водоворот увлекал за собой ближайшую шлюпку.

Леденящие душу крики детей. Безумные вопли женщины. Срывающийся крик Пола, стоящего на коленях, опустив голову и уперев руки в землю. Режущий слух скрежет сминаемого металла. Где-то далеко внизу глухой грохот автомобилей, встретивших землю. Вой сирен скорой помощи за поворотом…

***

– Как давно вас преследуют эти сны?

– Примерно полтора месяца. Не возражаете, если я закурю?

– Конечно, мистер Хейз. Вы говорите, это произошло одиннадцать лет назад?

– Да. Где-то около того. – Пол достал сигарету из смятой пачки и закурил.

– Думаете, недавний случай на вашей работе пробудил эти неприятные воспоминания?

– Наверное. Вы здесь психиатр, а не я.

– Мистер Хейз, чтобы добиться результата, вы тоже должны стать психиатром, – щуплый азиатский старичок посмотрел на Пола из-под густых седых бровей. – Вы должны понять себя. Разобраться в причинах и принять их последствия. И только тогда мы сможем двигаться дальше.

Пол ничего не ответил.

– Как думаете, мистер Хейз, вы правильно поступили тогда, одиннадцать лет назад?

– Я не знаю… Если бы мы сразу начали вытаскивать этот чёртов автобус…– комок пепла упал на джинсы, но Пол даже не заметил этого.

Его взгляд был устремлён в пустоту.

– Вернитесь вы ту ночь, то смогли бы изменить ход событий?

– Я… Я не знаю! Чёрт возьми! Что вы хотите от меня услышать? Я бы попробовал сразу вытащить детей, пока вода не размыла грунт под машинами! Я бы сразу прицепил лебёдку! Я бы хоть что-нибудь попытался сделать! – закричал Пол.

– Вы уверены, что смогли бы спасти их всех?

– Да! Это моя работа.

– А если бы вы точно знали, что автобус сорвётся, так же пытались спасти детей?

– Да! Я вам уже сказал! Это моя работа! Я не могу по-другому. Что за дурацкие вопросы?

– Мистер Хейз, прошу, не ищите в них провокации. Наш выбор в подобных ситуациях сугубо вопрос этический. Когда мы не видим однозначного пути решения проблемы, нашим поводырём становятся наши же моральные и нравственные качества.

– Не совсем понимаю, к чему вы клоните. – Пол достал вторую сигарету.

– Вы слышали про “проблему вагонетки”?

– Нет, что это? – Пол безуспешно пытался зажечь зажигалку.

– В 67-ом году философом Филиппой Фут был сформулирован мысленный эксперимент. Представьте, что вы, мистер Хейз, стоите около железнодорожных путей. По ним катится неуправляемая гружёная вагонетка. На её пути лежит пять человек, привязанных к рельсам. Но к счастью, рядом с вами находится стрелка, которую вы можете переключить, и вагонетка последует по второму пути. Но не всё так просто – на нём тоже лежит один привязанный человек. Что вы сделаете?

Пол замолчал.

– А по-другому её не остановить?

– Нет. Только выбрать путь.

– Наверное… переведу стрелку.

– Хорошо. Дело в том, что так отвечает большинство людей, объясняя это тем, что выбрали из двух зол наименьшее. Но только до тех пор, пока не попадают в реальную ситуацию с вагонеткой. В вашем же случае слова не расходятся с делом. Давайте усложним ситуацию. Что вы сделаете, если изначально на первом пути лежит один ребёнок, а на втором пятеро взрослых?

Пол ничего не ответил. Он думал. Нет. Он делал вид, что думает. На самом деле в подсознании он уже дал ответ.

– Я бы… Я бы тоже перевёл стрелку. А какой правильный ответ?

– Вы считаете, что в вашей ситуации одиннадцать лет назад был правильный вариант? Сделав нужный выбор, вы бы могли спасти всех? – доктор Камацу соединил пальцы и прижал их к подбородку. – Правильного ответа здесь нет. Так же, как и не было его у вас одиннадцать лет назад. Только в вашем случае, стрелка была сломана изначально, и вы не могли знать об этом.

– Поступи я по-другому, возможно, та семейная пара осталась бы жива, – Пол опустил голову и говорил тихо, как будто обращался к своим коленям. – Если бы я тогда послушал Сэма, мы могли спасти хотя бы их. Я часто думаю об этом, хотя раньше винил именно его.

– Ваш коллега оценил выживаемость, сложив все данные и получив сухую статистику. Но кто даст гарантию, что он не ошибался? Вы же подумали в первую очередь о том, кто заперт в этих двух машинах. Поэтому я изначально и сказал, что это вопрос этики. Вероятней всего, что и с его стороны стрелка оказалась бы сломанной. Всё играло против вас: место аварии, время и погода. Знаете, мистер Хейз, в эксперименте есть вариант, где испытуемый ничего не делает. Как раз большинство из тех, кто ответил так же, как и вы, переведя стрелку на путь с одним человеком, на деле не притронулись к ней вообще. Причина проста – ответственность. Никто не желает брать на себя ответственность, когда ты одновременно спасаешь и губишь. Парадокс, но людям проще, когда все умрут, но без их участия, чем когда их вмешательство спасает одного, но губит другого. Лучше быть непричастным, чем спасителем и убийцей одновременно. Ведь осознание себя убийцей одного человека всегда перевесит осознание себя спасителем пятерых. Вы же сделали выбор, взвесили ценность жизней и выбрали детей. Разве с моральной точки зрения ваш порыв не оправдывает вас хотя бы в ваших же глазах?