Все это напрочь отбило у него аппетит. Ни одного приятного лица среди ценных союзников, и кое-кто из них, вероятно, втайне желает Модвину не только добра. Госпожа Альда собиралась выразить обеспокоенность тем, что он едва притронулся к еде – Модвин прямо видел, как зреет у нее на кончике языка интонация непрошеной заботы, – но Ортрун, отлучавшаяся проведать близнецов, в этот момент вернулась за стол и опередила ее.

– Если невкусно, скажи, пусть несут другое, – доверительно шепнула сестра. – На пустой желудок это все не вынести.

Модвин почесал висок, пытаясь скрыть удивление, и тоже шепотом спросил:

– Разве ты не любишь политику?

– Ну что ты. Это брак по расчету, а не по любви.

Она закинула в рот кусочек хлеба и села между Збинеком и Кавенгой, который тут же прервал очередную армейскую байку, чтобы отвесить госпоже комплимент. Гетман усмехнулся, но слегка недобро сощурился, а Модвин не смог расслышать ответ сестры, потому что рядом вдруг грузно плюхнулся грустный Настас Хорева.

– Ох, друг мой, такое горе! – проквакал он, сделав глоток из кубка, и обвел широким жестом обеденный зал. – Здесь страшно не хватает госпожи Сикфары. Я раздавлен.

Модвин процедил:

– Да ну?

– Не будем о грустном? – предложил Настас и звякнул кубком о кубок Модвина.

– Зачем вы привезли сюда свою сестру?

Хорева немедленно повеселел.

– Госпожа Ортрун милостиво позволила Ирме переждать тревожное время под защитой каменных стен. Наш замок давно разрушен, так что приходится жить в усадьбе. Для военного времени она не подходит. Моя жена уехала к родителям, а Ирма побудет в безопасности в Вороньем Когте.

– Если мы проиграем, здесь станет очень опасно.

– Мы же победим.

– Вы так в этом уверены?

– У меня есть причины сомневаться?

«Да вот же я, – подумал Модвин, – сижу прямо перед тобой».

– Вы говорите о победе! – Ирма Хорева кивком головы поблагодарила брата, учтиво уступившего ей место рядом с Модвином, и изящно скрестила руки на столе. – Мне больше по душе разговоры о победах, чем о поражениях, – призналась она, стрельнув насмешливым взглядом в сторону увлеченно спорящих с гостем хозяев.

– Я развлеку, пожалуй, госпожу Альду, – с улыбкой сказал Настас и наконец пересел на другую сторону.

Неловкую паузу пришлось запить вином. Ирма развернулась полубоком и выпрямила спину.

– У вас замечательные племянники, господин Модвин.

– Спасибо, но я не имею к этому отношения.

Девушка коротко засмеялась.

– Не скромничайте! Они так тепло отзывались о вас. Особенно мальчики.

– Вы говорили с моими племянниками? Обо мне?

– Это была весьма приятная беседа, – ответила она и вдруг понизила голос: – Еще милая Грета сказала мне, что вы отлично играете в прятки. А с госпожой Сикфарой в паре вы были непобедимы.

Модвин успел подумать: «Что происходит?» – прежде чем Ирма Хорева наполнила его кубок и ловко подсунула прямо под нос.

– Э-э… Я не…

– Дети так прекрасны, правда? Обожаю детей. А вы?

С каким облегчением Модвин сейчас взял бы в руку кистень и отогнал от себя всех этих людей. Он отставил кубок в сторону, взглянул госпоже Ирме в лицо и сказал:

– Я не женюсь на вас. Ни сейчас, ни в будущем. Давайте не будем морочить друг другу голову.

Ее длинные ресницы дрогнули, а потом она медленно приподняла уголки губ.

– Вы еще не видели, как я танцую.

Ирма, подмигнув брату, поднялась с места и потянула Модвина за руку. Настас пригласил на танец госпожу Альду, та щелкнула пальцами, и все музыканты тут же сгруппировались, как будто готовились к бою. Ортрун, смеясь, последовала к центру зала за Густавом Кавенгой. Гетман смотрел на все это поверх серебристого кубка.

Модвин исполнил традиционный поклон и вздохнул. Он предпочел бы сидеть со Збинеком, который всегда говорил, что без оружия пляски скучны и бессмысленны. Ирма Хорева светилась юностью и счастьем. Красавицы Гроцки, наверное, ей завидовали.

Она крутилась волчком, выпячивала маленькую девичью грудь, прижималась крепче, чем предполагал танец, а Модвин думал только о том, как высоко пищит флейта. Музыка разгонялась, мелькали юбки Альды и Ирмы и полы наполовину мужского платья Ортрун. Сестра улыбнулась Модвину и в очередной раз подала руку Бесприданнику.

– Слишком хорошо, господин Настас, – зазвучал вдруг голос Альды Шилги. – У меня голова закружилась. Зачастила в последнее время. Збинек, проводите меня к мастеру Баво?

– Мы отказались от его услуг, – не прерывая танца, сказала Ортрун. – У нас теперь другой лекарь.

– Вот как, – не без удивления произнесла Альда. – Ну, что ж. Думаю, мне все равно.

Гоздава явно рад был причине ненадолго уйти. Модвину окончательно все опротивело. Он с трудом дождался последнего поклона и предложил Ирме вернуться к столу. Она взяла его под руку, стрельнула взглядом в одну из писаных красавиц и заговорщицки шепнула:

– Вы ничего не сказали о моем портрете.

– Портрет очень красивый, но… – Модвин вздохнул. – Слушайте, госпожа Ирма, вы не понравитесь мне только потому, что сами того хотите. Это не так происходит.

– Как же это происходит? – поникшим голосом спросила она.

– Не знаю, – честно ответил он. – Надеюсь когда-нибудь узнать. Желаю и вам того же.

– Ну, что ж. – Ирма пожала плечами и протянула ему руку. – Спасибо.

Модвин прижал ее ладонь к губам. Ортрун и Густав Кавенга начали новый танец. Хорева с вернувшимся гетманом тыкали пальцами в портреты на стенах и хохотали.

«Надо еще выпить», – подумал Модвин.

Он умостился с краю, поближе к холодному камину, и изо всех сил растягивал несчастные полкубка, пока не заиграла более спокойная мелодия.

Они с Ирмой время от времени пересекались взглядами, но отводили глаза наперегонки. Стул по правую руку от Модвина пустовал недолго. От Густава Кавенги несло возлияниями и обжорством, и он, откинувшись на высокую спинку, все еще тяжело дышал после танцев. Модвин только теперь заметил в его левом ухе напоминающую гвоздь серьгу. Бесприданник сощурился, наблюдая за госпожой Ирмой, терзающей ножом кусок мяса, и бросил вполголоса:

– Глядит как корова недоенная.

– Ей четырнадцать лет, – строго произнес Модвин. – Имейте совесть.

– Фу ты! – фыркнул Кавенга. – Вы прям как мои сестренки. У меня, между прочим, целая куча сестренок. Три родных и две единоутробных. – Он потер подбородок. – А, нет. Вторые кончились. Были близняшки да сплыли. Вот это беда.

Модвин напрягся.

– Вы говорите о?..

– Да-да. Только одна выросла и легла в большой курган, а другая так и лежит в маленьком. Я тайком приезжал на памятную. Оно очень быстро сгорает, знаете.

– Что?

– Детское платье. А всего-то им, дурочкам, запретили жрать сливы.

– При чем здесь?..

Кавенга отмахнулся.

– Не важно.

– О чем речь? – спросила вдруг возникшая прямо позади него Альда Шилга.

– О Тамаре.

– М-м. – Она ущипнула Густава за рукав и кивнула в сторону Ирмы. – Сделай доброе дело, утешь бедняжку.

Бесприданник расплылся в улыбке и поскреб стулом пол.

– Кавенга! – глухо рявкнул Модвин.

– Да-да, господин хозяин, – усмехнулся тот, – сегодня я имею только свою совесть.

Госпожа Шилга молча проводила сына взглядом и заняла его место.

– Зря ты так. Он запомнит. Густав ужасно обидчив.

Модвин нахмурился.

– Я не позволю…

– Конечно, – закивав, перебила Альда, – никаких детоубийств и насилия над беззащитными. Душить и ломать можно взрослых женщин, а маленьких девочек только любить и беречь. Мы в этом с тобой согласны. А вот Сикфара поспорила бы. Она рассказывала тебе о Тамаре?

У Модвина зачесалась шея.

– Упоминала вскользь.

– Ну да. Она ведь не считала себя виноватой. Ей просто было важнее угодить мне, чем спасти сестру. – Альда надкусила виноградину и задумчиво поковыряла ногтем косточку. – Я часто злилась на нее по этой и разным другим причинам, но она была любознательна, не лишена смелости и в конце концов научилась совершать поступки. Можешь сказать то же самое о себе?