Посвящается И. Н. Б.

Любящей и любимой

вдвойне

Проморгавшись и размяв затекшие кисти, Алеш первым делом опустил руку в карман. Сделанная, кажется, из липового дерева и треснувшая при падении пробка от настойки впилась ему в палец длинной болезненной занозой.

«Я тоже очень рад, что ты не потерялась. Добро пожаловать в Сааргет?»

Позади бубнили усталые подчиненные хорунжего Лефгера, звенели трофеи с трупа гвардейца Савуша, угрожающе нависала тень высокой замковой башни. Алеш вытащил зубами занозу, сплюнул под ноги и задрал голову. Башня ощерилась редкими окнами в ответ.

«Это, по мнению Ортрун Фретки, похоже на коготь? Ну, предположим».

Лефгер в который уже раз пихнул его в плечо – из тяги к человеческому теплу, не иначе. Теперь вполне можно было бы ответить чем-нибудь покрепче выразительного взгляда, но на этом пребывание в почетном статусе ценного пленника могло с большой вероятностью закончиться. Проще говоря, Алеш с хорунжим, обменявшись едва ли парой слов, успели за последние сутки смертельно друг другу надоесть.

Хуже был только тот картавый, который все наглаживал добытый в неравном бою колчан. Савуш берег его и содержал в порядке вместе с остальным казенным снаряжением. Как и теперь, встретив торчащих в замке товарищей, картавый всю дорогу шумно гордился добычей и вспоминал былые свои заслуги.

«Надеюсь, в твоей истории поставит жирную точку пушечный снаряд».

Внутренний двор гремел похлеще стрельбища в день очередных испытаний: кругом стучали, скрежетали, свистели – деревом, кожей, металлом. У пушкарей владыки был хоть какой-то порядок – здесь же, как показалось Алешу, разве что каменные стены точно знали, где им стоять и что делать.

Он перешагнул через навозную лепешку, с прискорбием осознав, что запахи тут еще хаотичнее звуков, и огляделся в поисках наиболее подозрительной двери. Таких оказалось много. Особенно печально смотрелся одинокий барак, который Алеш на месте сааргетского лекаря отвел бы под зараженных чумой. Впрочем, окружающих поразил, похоже, совсем другой недуг, и столь массовый, что всех больных не вместил бы ни один барак.

«Хотя зачем им бараки. У них целый замок. Столица помешанных кровопийц».

Посреди этой суеты выделялся мрачным спокойствием молодой здоровяк, расчесывающий пальцами бледно-рыжие волосы и лениво наблюдающий за муравьиной вереницей конюхов, которая таскала туда-сюда сено и всякую сбрую. Он кивнул хорунжему и, скрестив руки, подпер плечом деревянную стену денника. Лефгер опять подтолкнул Алеша вперед и поприветствовал рыжего:

– Скучал, Крынчик?

– Что, опять? – с унынием в голосе откликнулся тот.

– Ага. Приняли новобранца.

Крынчик досадливо причмокнул, без интереса скользнув взглядом по огромному кровавому пятну на одежде Алеша.

– Вы из зубов их, что ли, выковыриваете?

«Да. Могу продемонстрировать. Где у вас тут пленницкая?»

– Дивишу надо сказать, – вспомнил Лефгер кого-то, очевидно, важного.

– Попробуй догони. – Рыжий пожал плечами. – По замку носится, как в жопу ужаленный.

– Чего стряслось?

– Хрен знает, – бросил Крынчик и вдруг задрал прыщавый подбородок. – А вон он. Иди спроси.

Лефгер с нарисовавшимся здесь же картавым любезно сопроводили Алеша наверх через полдюжины ступенек к галерее, по которой торопливо семенил пару дней не брившийся человек.

«Почтенно-бодрый возраст, чистая одежда, дурной сон. Наверняка управляющий».

Наткнувшись на препятствие, он вскинул лысеющую голову, крайне поразился увиденному и спросил без всяких церемоний:

– Что это?

«А что ты имеешь в виду? На моей рубашке кровь, а у тебя ячмень в глазу. Тебе так удобно?»

– Это лекарь, – с усмешкой пояснил хорунжий, – аж самого владыки.

Взгляд слуги забегал и снова вперился в Алеша.

«Да что с тобой? Ты боишься лекарей? Многое объяснило бы».

– Вы знаете мастера Баво? – пробулькал вдруг управляющий.

– А должен? – нахмурившись, переспросил Алеш.

Слуга нервно сглотнул.

– Постойте тут. Никуда не уходите.

«Не очень-то и хотелось. Где Еник?»

Темный угол галереи съел старого управляющего, чтобы чуть погодя выплюнуть взволнованного чернявого юношу. Он издалека коротко взмахнул рукой, будто без этого все разбежались бы в стороны, и поторопился навстречу. Гадая о месте этого человека в здешней путанице, Алеш задумчиво почесал ранку от занозы.

«Надо же, почти не злодейское лицо».

– Иди, Лефгер, – отдышавшись, скромно посоветовал юноша. – Лучше я его приведу.

«Куда? Зачем?»

Хорунжий сдвинул брови.

– Я перед госпожой объясняться не хочу.

– Тебе не придется. Я сам. Больше никого не было?

– Еще один утек, а другой…

– А другой!.. – раздалось снизу, со двора. Между вертикальных перекладин парапета замельтешило шрамированное лицо. – А за другого я вам сейчас так жопы надеру! Какая сволочь тут хорохорилась?

– Я его загхезал, – опять возник картавый. – А что?

– А что? – эхом повторил Лефгер.

– Да он же гвардейца убил, олух пустоголовый! Целого сраного гвардейца! – сокрушался вояка. – Еще бы коня породистого на колбасу пустил!

«Я думал, это здесь привычное дело».

Картавый решил оправдаться:

– Он выпгхыгнул из кустов в неподходящий момент.

– Папаша твой кончил в неподходящий момент!

– Прекратите! – прогремел вдруг принадлежащий черноволосому юноше голос. Все, включая его самого, тут же притихли, и он смущенно продолжил: – Мне кажется, у вас полным-полно других забот. Идемте, мастер.

Лефгер прожег ему спину пристальным взглядом и точно таким же одарил человека с порезанным подбородком. Подбородок буркнул:

– Потом поговорим.

– Н-да.

«Даже в гноящейся ране больше порядка. Что тут такое?»

Кроме, конечно, бросающейся в глаза подготовки к выступлению и сааргетского воздуха как природного явления. Шагая мимо очередной подозрительной двери, Алеш осторожно принюхался.

«Измена, навоз и как будто гнилые фрукты. Все провоняло насквозь».

– Извините за эту сцену, – вздохнул юноша, когда они отошли за угол. – Я Модвин Фретка.

Алеш критически осмотрел молодого господина.

«Тебя тоже заставили им притворяться? Почеши левую бровь, если да».

Он почесал правую.

– Хм, – произнес Алеш и протянул руку. – Алеш из Тарды.

Модвин ответил на жест и кивнул.

– Я знаю. Ваш брат о вас говорил. – Господин Фретка осекся, встретив взгляд Алеша, и поспешил заверить: – Он жив. Пока. Ну, то есть… Просто не делайте резких движений, ладно?

«О нет, что ты, я намерен весьма основательно насладиться процессом».

Облегченный вздох пришлось на всякий случай спрятать даже от самого себя.

Алеш с трудом запомнил путь, по которому они шли, хотя он казался довольно легким: древние сааргетские зодчие наверняка смертельно враждовали с киртовскими. Здесь все углы были строгими, коридоры – длинными и прямыми, лампы – яркими и частыми.

«Тогда почему все вокруг запутанное и мрачное?»

Предположение появилось, когда за поворотом открылась зияющей раной распахнутая дверь, в щель косяка которой двое маленьких слуг пытались разглядеть происходящее в комнате. Господин Фретка подозвал их, шепнул короткое распоряжение и проводил тоскливым тревожным взглядом. В противоположную сторону шмыгнула мелкая крыса. Алеш прижал ладонь к карману куртки в надежде унять внезапную дрожь в пальцах.

«Что я там увижу? Чем это будет хуже того, что я уже видел?»

– Пришли, – констатировал Модвин для него или, может быть, для себя.

Навстречу им тут же выскочила маленькая полная женщина с заколкой из зеленых жадеитов в волосах.

«Красивая вещь и точно не твоя».

– Это Алеш, мастер-лекарь, – сказал господин Фретка, остановившись на шаг позади. – А это Ютта, жена управляющего.