Справа от Лютого раздался шорох — Маша шевельнулась. Лютый прикрыл глаза, ему было лень двигаться и идти в душ, хотя раньше бы точно двинул под струи воды, чтобы как можно скорее смыть с кожи приставучий запах духов продажных женщин. Для Лютого они всегда пахли одинаково — приторным дурманом, даже если их парфюм был элитным, со свежими нотками.

Но то было раньше, а сейчас рядом с Лютым лежала девушка, в которой было непривычным всё, начиная затравкой их встреч и заканчивая запахом её кожи.

Потянувшись в сторону Маши, Лютый прижался носом к сладкому местечке, между шеей и ключицей, втянул носом сладкий, приятный запах — чистый, без примеси парфюма и искусственных ароматов цветов. Маша пахла чистотой и пряностью их соития, на влажной, светлой коже девушки этот аромат чувствовался, как величайший соблазн.

Лютый провёл языком по шее, скользнув выше, до самого уха и собрал губами ответную, частую дрожь тела Маши. Потом притянул к себе на плечо и не позволил отстраниться.

На Лютого накатило потрясающее чувство — его словно придавило к кровати усиленной гравитацией. Он не мог пошевелить даже кончиком пальца. Маша, кажется, испытывала те же чувства, доверчиво устроившись на его широком плече.

Кажется, она начала засыпать, утомившись.

Лютый слушал ее тихое дыхание и глупо улыбался, глядя в потолок. Они оба задремали. Через некоторое время Лютый проснулся от того, что Маша беспокойно ёрзала на его груди.

— Холодно? — хрипло поинтересовался он.

Маша во сне забросила ногу на его бедро и на вопрос утвердительно кивнула, прижавшись теснее к нему обнажённой грудью. Этот мимолётный контакт высек из тела беспощадную искру и Лютый мгновенно поменял себя и Машу местами.

— Сейчас согрею, — пообещал, наклонившись к её губам, срывая с них жадные поцелуи и разжигая кровь страстью.

Всё повторилось снова… На этот раз уже неторопливее, с чувством смакования каждым жестом и движением.

Долго-долго.

Горячо...

До самого утра он не смог сомкнуть глаз. Маша доверчиво спала у него на широкой груди. Лицо девушки было безмятежным, а иногда по припухшим губам скользила счастливая улыбка, вернее, намёк на неё.

Оставалось не так много времени до рассвета. День выдался тяжёлым, ночка — горячей и бессонной. По-хорошему надо было поспать немного, набраться сил перед следующим днём. Но Лютый не мог уснуть. Ему совсем не хотелось спать.

Он смотрел то на лицо Маши, то переводил взгляд в потолок, а оттуда скользил взглядом на окно, за которым уже начинал светлеть горизонт.

Впервые он чувствовал себя так хорошо и уютно, его почти ничего не беспокоило. Мысли были спокойные и ленивые. Хотелось как можно дольше растянуть время и ограничить весь мир стенами этой комнаты, чтобы утро не наступало никогда.

=26=

Ночью меня словно подменили, и на месте меня появился кто-то другой: другая Маша, откровенно ласкающаяся с мужчиной, о котором я не знаю почти ничего. Лишь то, что он богат, влиятелен и замешан в криминале. Мужчина, которому мой фиктивный муж Антон задолжал огромную сумму денег.

Я случайно оказалась втянута в эти криминальные разборки и была вынуждена согласиться на ужасные, кабальные условия.

Но вчера ночью я сама позволила Лютому близость. Он меня не принуждал, не требовал. Всего лишь поцеловал, а я сорвалась.

После пережитого в перестрелке мне показалось, что я мертва и что я не живу совсем, внутри повсюду, в каждый укромный уголок моего тела расползся ледяной холод. Но когда Лютый рванул меня на себя и прижался губами к моим, в меня словно вдохнули живительное тепло, и сразу стало легче дышать. Тепло его тела, сила рук и уверенность стали для меня той самой соломинкой для утопающего, оплотом, чтобы не сойти с ума от страха.

Я вцепилась за Лютого, а поцелуи в итоге завели так далеко, что возврата теперь нет.

Отдала невинность мужчине и отдавалась ему охотно, как будто меня опоили наркотиками. Но наркотиков не было, это я точно знаю.

Тогда почему я позволила себе забыться?

Мне стало стыдно за себя: за каждый звук, стон, поцелуй, за каждую просьбу, произнесённую голосом, срывающимся от страсти.

Я в очередной раз подумала, что ужаснее всего было растаять в объятиях мужчины, руки которого по локоть запачканы в крови. Он жестокий, грубый, опасный. У него нет моральных принципов, иначе бы он был верным своей жене.

Мне не было никакого оправдания. Я корила себя за содеянное и больше всего на свете мечтала уехать из этого мотеля как можно скорее. Ситуация осложнялась тем, что мотель находился за городом, вдоль одной из трасс. Автобусы здесь не ходили. Значит, возможности выбраться самой у меня не было.

Неужели снова придётся иметь дело с Лютым?

Как я смогу смотреть ему в глаза после всего, что было?!

Я вела себя как распутная девушка!

Слева от меня послышался шорох, матрас прогнулся под весом массивного мужского тела.

Это был Лютый. Вне всяких сомнений. Он прилёг на кровать и смотрел прямо на меня. Я чувствовала его раздевающий взгляд, ощущала крепкий, терпкий запах его мускулистого тела. Каким-то образом после прошедшей ночи я выучила его запах и теперь была уверена, что всегда узнаю его из тысячи других.

— Ты не спишь, Маша, — произнёс Лютый и потянул простынь на себя, обнажая тело.

А я… я была голой под этой тонкой простынёй. Голой и грязной. Я была покрыта собственным потом и плотным. мужским запахом, между ног немного противно тянуло. Я чувствовала, как кожу в некоторых местах стягивало засохшими выделениями. С ужасом представила, как выгляжу со стороны и захотелось провалиться под землю.

— Не надо, пожалуйста! — выдавила я из себя, вцепившись в тонкую простынь.

Матрас снова прогнулся, на этот раз мужчина приблизился ко мне и погладил по скуле.

— Тебе нужно в душ, спящая красавица. Я там уже был…

— Отвернись, — попросила я.

— И чего я там не видел? Я всё видел! Не только видел, но и трогал. Ты была совсем-совсем не против.

— Это была не я. Это была другая я… Стресс решил всё за меня. В здравом рассудке я бы никогда не допустила того, что произошло! — выпалила я.

— Да ну? — ухмыльнулся Лютый. — Проверим?

Он придвинулся крепче и плотнее. Я ощутила бедром, как сильно он хотел устроить мне дополнительную проверку прямо сейчас, и запаниковала ещё больше.

Меня спас телефонный звонок. Хмыкнув, Лютый поднялся с кровати и отошёл вглубь номера, а я воспользовалась этим моментом, как даром свыше, мгновенно скочила с кровати и побежала в ванную комнату, попутно кутаясь в простыню.

Я так спешила, что едва не упала, запнувшись о длинный край простыни, волочившийся по полу. Вовремя успела схватиться за дверной косяк и обломала ноготь, под самый корень, почти до самого мяса.

Салонного маникюра у меня не было, я лишь подпиливала ногти, придавая им аккуратную, полукруглую форму и покрывала ногтевую пластину бесцветным, прозрачным лаком. Но сейчас, даже при моём маникюре сорванный ноготь стал катастрофическим событием, к тому же сильно разболелся палец.

Но как только я взглянула на себя в небольшое зеркало, висящее в стене в ванной комнате, все проблемы отошли на второй план. Я таращилась на себя во все глаза, едва узнавая в этой девушке себя. Даже закрыла глаза, сосчитала до десяти и снова открыла глаза, помолившись про себя, чтобы мираж исчез.

Однако, когда я открыла глаза, из отражения на меня по-прежнему смотрела та же девушка — с всклокоченными волосами, с багровыми пятнами засосов на шее и на верхней части груди. Застонав от ужаса, я предпочла залезть в ванну, под струи воды. Я открыла кран и, дождавшись, пока из-под лейки душа потекла тёплая вода, встала под него. Однако уже через секунду возникло желание выпрыгнуть оттуда — пошла ледяная вода.

Я выругалась вслух, и по двери ванной загрохотал кулак Лютого.