– Встреча с удачей должна настораживать. Что-то, значит, не просчитал. На сто процентов успех – это бульдозерный труд. Мой. И не надо мне тут втирать, что какая-то птица залетела в форточку. А когда появилась хватка, дело пошло еще увереннее. Везет тому, кто везет. Однозначно!

– Я раньше тоже так считал. Теперь – что дело в везении. Удачное стечение обстоятельств. Даже не один случай, а череда. Один за одним. И получалась золотая цепочка. А трудоголиком я никогда не был. И таланты средненькие.

– Чушь! Мы пахали, вот и результат. И способности у меня были. Да и ты не прибедняйся: и физматшколу закончил, и шахматами занимался. Не от сохи. Мозги из нужного места растут. И оргспособности – помню, общественной работой занимался в классе.

– О да! Крутая пионерская задача – вести направление «сильные – смелые – ловкие» в нашем классе.

– Любая случайность – скрытая закономерность. Диалектика. Помнишь такой предмет?

– Помню. Но в какой-то момент я заметил, что не все, как ты говоришь, о-д-н-о-з-н-а-ч-н-о. Есть какая-то тайная сила-помощница.

Я ему рассказываю одну историю из своей жизни. Один бизнес-процесс длился восемь лет, а другой три года. И завершились они в один день. Случайно. Я беру валяющуюся палку на обочине и рисую два отрезка.

– Вот две шкалы времени, – я начинаю кипятиться, вспоминая дела давно минувших дней. – Не два дня, не три недели, а восемь лет и три года! И концы этих двух отрезков сошлись в один день – первого июня 2003 года. Независимо друг от друга. А не совпади они хотя бы на месяц – огромные убытки, банкротство. Как могли день в день два растянутых на года процесса сойтись в одной временной точке?! Нечто нереальное! Что это, если не фантастическое везение? Вот после этого я и задумался, что все мои успехи – это птица удачи.

– Я не до конца понял этот твой сюжет, но это и неважно, – Константин глядит на мой рисунок на песке. – У меня другое объяснение: банальное совпадение. А ты хочешь вывести «теорию везения»?

– Вот покопаюсь в автобиографии, может, пойму, так это или не так. Одна из версий, которую я слышал: удача – заразное дело. Вдруг я ее от кого-то подцепил и не заметил?

Константин усмехается, замазывает линии на песке ботинком, шагает дальше.

– Помнишь, Макс, как мы дружили во втором классе? Знаешь почему?

– Взаимная симпатия, наверное.

– А вот и не угадал. Я заметил, что ты на переменах бродишь один. Как будто знаешь секрет и молчишь. С побитым видом. Заинтриговал своей тайной – я к тебе и подошел, – Константин останавливается и берет меня за лацкан. – А потом ты рассказал, что родители берут тебя в походы, читают приключенческие книги. Я позавидовал. Мои предки со мной не возились. Помнишь историю, как твой отец тонул в Белом море?

– Костян, продолжаешь удивлять. Я-то помню. Как ты ее запомнил?!

– Меня поразило, каким чудом он выжил. Твоя везучесть не по наследству ли? Не зря же тебя тянет на могилы. Что-то есть загадочное, что такой молчун, как ты, создал мощный бизнес. Согласен.

– Отец хотел стать писателем, а остался инженером. А у меня появился шанс до его мечты дотянуться – теперь высвободилось время писать. Вот сегодня я спросил, не возражает ли он. Пока тема книги только неясна.

– И он ответил? – Константин хохочет. – Писателем – это хорошо. Знаешь, я поразмыслил, и у меня случалось всякое: кое-что можно назвать везением. Случайно разговорился в самолете с соседом. Оказалось, что он англичанин. А я как раз английский, как ты догадываешься, хорошо знаю. Я ему приглянулся, он предложил один проектец. И все сложилось.

– А разве не отец тебе передал бизнес?

– После того проекта отец и поверил в меня, взял в дело. До этого считал сосунком.

– Вот видишь, птица удачи щебетнула!

– Но ты меня не путай, мистик хренов. Колесо фортуны, птицы удачи – туфта! Мой успех – моя заслуга. Личная! Понял?! – Константин опять дергает меня за лацкан. – И грязной лапой не замахивайся на мои победы.

Мы подходим к черному «гелендвагену». Может, настает момент покаяться перед ним за школьные грехи? Смешно, оказывается, он мне тоже завидовал. Крепким объятием мы без слов прощаем друг друга. Это хорошо, еще один камень сваливается с души.

– Костян, еще такой вопрос, – начинаю я робко.

– Да?

– Ты знаешь, кто такой Голем?

– Нет, а кто это?

– Мифологическое глиняное существо. Человек создал его себе в помощь, а случилось так, что сам человек стал слугой Голема.

– Ну и?

Вдруг из «мерседеса» выскакивает человек и открывает перед Константином дверь. Тут я замечаю две фигуры охранников, которые нас сопровождали на расстоянии.

– Ладно, потом спрошу, – сворачиваю разговор. – Вот напишу книгу, там изложу идею. И тогда поговорим.

– А ты так и увильнул от ответа – что с бизнесом? – оборачивается старый приятель.

– Потом, все потом.

– Таишь? Ну да ладно. Хитер, мда. А ведь, черт побери, ты разгадаешь тайну везения. Я в тебя верю, Макс. Обещай, что рукопись покажешь мне, я оценю!

– Обещаю.

Дверь «мерседеса» захлопывается. Охранники садятся во второй джип, и вся кавалькада уезжает.

Хорошо, что поговорил с Костяном – получил ответ – буду писать книгу, и тема сформулировалась. Тезис – деловая хватка, антитезис – везение. Осталось прийти к синтезу. Смогу ли?

А ведь встретились совершенно случайно…

В детстве большинство книг я воспринимал на слух – мне их читал отец. Мог бы и сам – буквам и слогам родители меня научили в три года, но ленился. Лишь одна книга покорила мою душу так, что я перечитал ее глазами, – «Том Сойер». Том стал моим кумиром: как мне хотелось быть таким же смекалистым, веселым и общительным! Но в детстве, как себя помню, я был прямой противоположностью: стеснительным, замкнутым, боявшимся что-то спросить у незнакомых людей.

В младшей группе детского сада девочки сажали меня, как куклу, в игрушечную коляску и катали по двору. «Кукла» сидела молча, боялась пикнуть. Из-за частых ангин и пневмоний я ходил в детский сад месяц через месяц. Потом подрос, потяжелел, в коляску не помещался – девочки потеряли ко мне интерес, а мальчики не проявляли. В средней группе на прогулках ходил один. Воспитательница интересовалась здоровьем, предлагала поиграть с другими детьми, но я отнекивался. Оставался самым послушным в группе – никогда воспитателям не перечил, давился, но весь обед доедал до последней крошки. Лишь бы не отругали. Меня ставили другим в пример, но стеснительность только нарастала.

Почему так сложилось? Причин для детских комплексов не просматривалось. По крайней мере на поверхности. Моя семья по советским меркам жила хорошо: полная, материально обеспеченная, с ленинградской пропиской, по коммуналкам не шарились, более того, свою отдельную комнату я имел начиная с трех лет. Родители любили, а дедушки-бабушки баловали. Физическое развитие – не хуже других. Откуда низкая самооценка, застенчивость, граничащая с социофобией?

Первая моя социализация произошла только в подготовительной группе детского сада. Зимой. Папа однажды купил две клюшки и маленький резиновый мячик. Я предложил ребятам в детском саду поиграть в хоккей (представляю, как я трясся от страха, делая такое предложение). Мальчики согласились: соорудили из снега ворота, поставили меня вратарем (на самую непрестижную роль), стали бросать по очереди. Игра всем понравилась. На следующий день большинству родители купили по клюшке – начались двухсторонние игры. Неожиданно оказалось, что у меня хорошая реакция – защищать ворота получалось лучше всех. Мой авторитет в группе подрос, а с ней и самооценка. И болеть я перестал.

Мне исполняется семь лет, родители решают, что поступать сыночку нужно не в обычную школу, а с углубленным изучением английского языка. Идем на медосмотр. Моя еврейская мама сопровождает – вдруг маленького «масечку» обидят?