Литмир - Электронная Библиотека

Два темнеющих на фоне ясного пожара силуэта быстрой рысью пересекают каменный мост над узкой горной рекой, скрываясь в сумерках позднего вечера. Только сейчас они замечают впереди кровавое зарево, лижущее тёмные низкие тучи: деревня горит.

Мелкий дождь неприятно моросит, заливая глаза и вымачивая волосы, отстукивая ритм по деревянным проломленным крышам и погнутым уличным подоконникам. Февральский ветер задувает под тонкую отсыревшую одежду, вызывая бесконтрольную дрожь под рёбрами, холод на коже мурашками контрастирует с жаром адреналина, бьющего в голову от темпа бега и премерзкого ощущения, что вот-вот всё опять разрушится, что снова придётся драться, рвать зубами за свою жизнь.

Между хлипкими домами мелькают искажённые, извращённые тени, воют и стонут болезненно. Карл ныряет за угол, тянет прижимающего к груди колбы Итана за собой, без малейшего усилия отшвыривает молотом одного из худощавых скулящих ликанов в грязных лохмотьях, не успевшего скрыться в безопасной темноте вслед за стаей. Зверьё поскальзывается на грязном снегу деревенской дороги и, впечатавшись мордой в хлипкий частокол, с визгом скрывается в чернеющем проёме окна. У ощетинившегося Карла выступили клыки, и весь его взъерошенно-напряжённый вид страшно нервирует Итана, до бесконтрольной дрожи, в которой определённо виноват лишь февральский холод.

Вдалеке раздаются выстрелы, за автоматной очередью следует истошный звериный вой. Громкий взрыв, хруст старых деревянных досок, и кажется, что обломки умудряются долететь аж до них. Карл плечом приминает Итана к частоколу, прикрывая собой, по-звериному ведёт носом, словно способен что-то учуять помимо заполнившей воздух сырой гари — или уже учуял, и вся его поза такая нервно-пружинящая, взвинченная, что Итан не знает, куда себя деть. Его бьёт дрожь от адреналина и дикого холода, начавшего пробирать до самых костей, делает шаг назад — едва ли не падает, успев ухватиться за чужое плечо и подавившись хриплым криком.

— Что это!? — в голосе — отвращение пополам со страхом, Итан в панике дёргает протезированной ногой, то ли застрявшей, то ли захваченной подозрительно знакомой чёрной жижей, которая двигается и пульсирует в попытке подняться выше, дорваться по металлу до живой плоти.

У Итана за поясом заряженный пистолет — ладони заняты колбами, никак не ухватить все четыре одной рукой. Но хватка на протезе исчезает так же быстро, как и появилась — воздух и чёрную плоть со свистом разрезает появившийся из ниоткуда стальной кухонный нож.

— Порядок? — хрипит Карл, и горькое табачное дыхание облизывает лицо горячим контрастом на фоне холода. Руки в перчатках крепко держат за плечи, не давая упасть, пристальный взгляд из-за круглых стёкол впивается в бледное лицо.

Итан рвано кивает, стряхивая с ноги вмиг окаменевшее щупальце, осыпающееся в грязь серым пеплом. Мгновение спустя Карл накидывает ему на плечи свой потрёпанный пожаром плащ, слишком тонкий для сырой холодной погоды начала февраля, но лучше, чем ничего, и осторожно забирает две колбы из оледеневших рук. Итан благодарно улыбается в ответ — пытается улыбнуться, но получается криво и слишком нервно. Карл на это лишь весело хмыкает, швыряя кухонный нож в притаившуюся на ближайшей крыше облезлую ворону. Невдалеке снова раздаётся оглушающая автоматная очередь.

— Держись меня, Итан. В полнолуние вечно вся деревня с ума сходит, — и скалится весело, а в глазах за стёклами пляшут бесенята, словно сам на волне адреналина вот-вот готов потерять человеческий рассудок.

И тянет его за собой, рвётся куда-то со звериной прытью, но Итан останавливает.

— Куда? — в светлых глазах слишком много неприкрытой паники и непонимания того, что вообще происходит.

— Спасать Роуз, разумеется, — Карл фыркает, словно ответ абсолютно очевиден. — Волчья луна, Итан. Ночь ритуала.

— Волчья? — горькая слюна застревает комком в горле.

— Полнолуние, — указывает тяжёлым молотом на чёрное ночное небо, где проредившиеся низкие тучи скрывают полный диск луны, снова излишне резким и оттого болезненным движением тянет на себя, заставляя сделать ещё шаг. — Давай, Итан. Военные крысы пустили по пизде все мои планы с армией и восстанием, но хотя бы твою дочь мы обязаны спасти.

Итан безмолвно кивает: он не понял всего плана, не знает, о каком ритуале речь, едва ли догадывается, почему полная луна — волчья, но всё равно готов довериться Карлу и по пятам следовать за ним — особенно если это поможет спасти его Роуз. Сосредоточенно отстреливает ещё одно чёрное щупальце, нагло потянувшееся уже к ноге Карла. Холодная шершавая тяжесть в руке постепенно отрезвляет, приводя в порядок рассудок.

Деревня низвергнута в хаос. Звериный вой, выстрелы, взрывы. Чёрные живые наросты пульсирующе липнут к заборам и стенам хлипких покинутых домов, тянут свои щупальца ко всему живому, пытаясь ухватить, урвать кусок сладкой плоти. Пламя съедает всё деревянное, вьётся, кажется, до самого неба, чернеющего низкими дождевыми тучами. Мерзкий моросящий дождь размыл землю, превратив заснеженные деревенские тропинки в топкую жидкую грязь, в которой утопают ноги, бежать тяжело. Ликаны рычат, воют безмозгло, одно из сошедших с ума существ кидается из-за угла на Итана, сбивает с ног — Карл реагирует молниеносно, подхватывает визжащее тело рукой за горло, сильными пальцами глубоко утопая в синюшной мягкой плоти, швыряет об стену с гортанным звериным рыком, замахивается молотом. Секунда, и визг замолкает, прерванный оглушающим хрустом костей, чёрные блестящие пятна заляпывают крошащийся кирпич, грязь мешается с густой кровью. Итан загнанно кивает — снова — замечает тяжёлое хрипящее дыхание и болезненно сгорбленную позу.

— Карл?.. — осторожно тянется рукой.

Тот вскидывается, словно вырвался из оцепенения, закашливается тяжело, ладонью в перчатке неаккуратно растирая по покрытой поседевшей щетиной щеке каплю чужой давно свернувшейся чёрной крови. Левитирующий рядом молот неровно кренит к земле, металл утопает в грязи, словно Карлу вдруг стало сложно управлять своей паранормальной силой — промаргивается и подхватывает широкую рукоять оружия, вновь ставшего для него пушинкой.

— Давай, meine besondere{?}[полная фраза: kommen, meine besondere; (нем.) давай/пойдём/ну же, мой особенный; начало созвучно с аналогичным английским «come on».], — тянет шальную клыкастую улыбку, — у нас мало времени.

Они бегут между домами, поскальзываясь по грязи на поворотах, Итан нервно выстреливает в извивающиеся чёрные щупальца весь магазин, патроны ещё есть в карманах — для перезарядки не хватает рук, колбы мешаются. Оказавшись в тупике одного из узких деревенских дворов, Карл с размаху сносит молотом хлипкий деревянный забор, ему осточертело петлять среди покорёженных неутихающим пожаром домиков. Совсем рядом раздаётся автоматная очередь.

— Итан!

— Крис!?

Карл тут же загораживает собой застывшего в проёме разбитого забора Итана, с размаху отшвыривая попавшего под молот ликана.

От людей в тактических военных жилетах, касках с тяжёлыми ПНВ{?}[приборы ночного видения] и лоснящимися смазанной сталью автоматами наперевес их отделяет огромный чёрный нарост, пульсирующий и вьющийся, похожий на одичавшее искорёженное дерево. Крис с остервенением отстреливается от нападающих на него живой лавиной рычащих ликанов, одному сносит голову тяжёлым прикладом и из темноты дверного проёма хлипкого сарая тянет кого-то за собой.

Крик Итана тонет в огненном взрыве, и случайную встречу окончательно прерывает взбесившееся чёрное нечто, взмывающее, тянущееся вверх, выше крыш покосившихся горящих домов, загораживая собой дорогу.

— Там… Мия! — никак не угомонится Итан, его трясёт и ломает, разряженный пистолет чуть не выпадает из рук. — Карл, там..!

— Она мертва! — злые рычащие слова бьют оглушающей пощёчиной. — Нет времени, Итан!

Его силком тащат дальше, в сторону чёрного замка, мёртвой тенью возвышающегося над горящей деревней, и нет сил даже обернуться — нужно смотреть под ноги. Автоматная очередь гулким звоном стоит в ушах, утопая во всеобщем хаосе и зверином вое, но всё остаётся позади, за спиной.

55
{"b":"779969","o":1}