Мимолётно оглядывается, высчитывая, сколько шансов у него осталось выжить. Пожалуй, нисколько: на возвышенности, откуда он скатился, и крышах ближайших домов уже сидят клыкастые твари, завывая и рыча. А перед ним — огромный волк, скалящий острые зубы, перемазанные его кровью. Нет, шанс есть — карман оттягивает пачка патронов, но хватит ли ему на такую ораву десяти выстрелов? Разве что если человекоподобные существа подерутся со зверем — но те почтительно сидят на крышах, наблюдая и вопя во все глотки. А волк — вот он, у самого носа, скалится и рычит, и ему точно не хватит десяти выстрелов.

Итана лихорадит от острой невыносимой боли, он уже чувствует — смерть близко. Тянется было к карману, стиснув зубы, но волк опережает: кидается на него одним громадным прыжком, смыкая зубы на вороте флисовой толстовки — на сантиметр ближе, и белые зубы полоснули бы по горлу. Рывок, и Итана подхватывает, швыряет о стену ближайшего дома. Спину прошивает новой порцией боли, мир содрогается, рот наполняется вкусом металла — кажется, он прикусил язык. Волк подскакивает к нему, словно наиграться не может, и вновь мотает, слышится треск ткани. Очередной удар о стену выбивает из Итана дух.

***

— …нужны ли нам хлеб и зрелища?

— Ага, а ты всё жрёшь!

— Уймись, ребёнок, взрослые разговаривают.

— Я ребёнок!? Это ты споришь с решением матери Миранды!

Крики, отскакивающие эхом от холодных стен, будят в Итане боль. Тянущую, пульсирующую в такт сердцебиению, проходящую тяжестью по позвоночнику и стремящуюся прямо в горящую голову. От неё и криков закладывает уши, тошнит. Хочется провалиться хоть в тёмную ледяную бездну, лишь бы не слышать эти скандалы — тем более, он никаким образом к ним не причастен.

— Тихо! — как раскат грома, Итан вздрагивает, морщится. Хочет провести ладонью по лицу, протереть глаза, но руки крепко держит ржавый металл.

— Охо, он проснулся-проснулся-проснулся! — мельтешит что-то маленькое перед глазами, отчего он жмурится — из-за плывущей перед глазами картинки к горлу опять подкатила тошнота.

— …Спасибо, матерь. — долетает глухое.

До слуха эхом доносится рычание тварей, раздающееся откуда-то сверху, и это заставляет Итана через боль раскрыть широко глаза.

На руках — кандалы, тяжёлая цепь тянет их к земле. А впереди — странные… люди? Искажённые, безобразные. К нему подошёл мужчина, довольно улыбаясь, в руках — огромный железный молот. За ним дальше — горбун с отталкивающей внешностью, кто-то с куклой в руках и под чёрной шалью, огромная бледная женщина в шляпе и белом платье и некто с чёрными крыльями, по одежде напоминающая ангела или какую-то святую. Взгляд блуждал быстро, запоминая самое бросающееся в глаза. Хотя здесь, пожалуй, в глаза бросается абсолютно всё.

Мужчина в грязном пальто и с массивным молотом громко произносит какую-то чушь, отчего Итан неприязненно морщится. Смысл слов доходит долго, и его кидает в холодный пот. Бег наперегонки со смертью, опять!? Тот замахивается молотом, и Итан на автомате выставляет вперёд ладони, растопыривая пальцы в защитном жесте. Левую руку тут же прошивает болью, сильной и острой, из-за которой подкашиваются ноги и не получается с первого раза встать.

— Три, два, один! — но Итан встаёт.

Твари с шерстью и синюшной кожей скалят зубы, рычат в нетерпении, но послушно ждут, когда кончится отсчёт. Он же не ждёт — прыгает вниз. Адреналин бьёт в голову, перекрывая любую боль.

— Беги! Беги или умрёшь.

И Итан бежит, не оглядываясь назад. Горло саднит от мокрой пыли пещер, кровь бешено стучит в голове. Руки в ржавых кандалах сковывают движение. Поворот, ещё поворот, туннели кажутся бесконечными. Одна из тварей в попытке поймать больно задевает когтями по плечу. Уши закладывает от нечеловеческого воя, дёрганые силуэты в полутьме пугают. Итан не смотрит, бездумно бежит.

Вылетает из узкого туннеля в просторную пещеру, панически осматривается: окружён. С трёх сторон на него налетают нелюди с шерстью и синюшной кожей, скалятся радостно, воют, хрипят. Плечо обжигает болью — кто-то впился, цепляясь когтями за спину. Итан шипит, в панике вертится, дерётся, пытаясь совладать с такой толпой. Порвут, просто порвут на части и не заметят. Оступается. Сейчас упадёт на спину, под все эти смрадные сильные тела, и всё, конец. Нет — кубарем летит куда-то вниз, оставляя позади рычание и вой, стирает кожу рук о мёрзлые стены в попытке ухватиться хоть за что-нибудь. Скатывается спиной по узкому туннелю, чудом не сворачивая себе шею.

Итан вскакивает на ноги, готов дальше бежать. Захлёбывается воздухом — дыхания не хватает.

Треск под потолком, шипы. Нечеловеческий вой, смахивающий на искажённый волчий. Существа бьют когтистыми лапами по решёткам в нетерпении — добыча сейчас сбежит. Итан шугается и ныряет в следующий узкий проход.

Комната, из которой нет выхода. Цилиндр с шипами. Кажется, вот и всё — нет, получилось спрятаться в выемке стены. Ржавые кандалы разбиваются об острый металл, наконец-то освобождая руки. Итан машинально трёт запястья, стараясь не зайтись в кашле, дышит нервно, поверхностно — лёгкие горят от долгого панического бега. Он не понимает, что происходит, даже не думает об этом. Всё, что сейчас важно — выжить любой ценой.

Саднящее горло обжигает морозным воздухом, пещеры, полные кошмаров, позади. Ноги подкашиваются, мышцы бьёт слабостью, хочется куда-нибудь присесть, но нужно идти. Нужно идти и во что бы то ни стало разобраться в том, что за чертовщина тут творится. Какие-то пугающие человекоподобные существа с синюшной заросшей шерстью кожей и клыками, отдалённо напоминающие оборотней — их надо особенно опасаться, ведь именно они, похоже, притащили Итана в те пещеры. Или тот ужасающий волк. Монструозные люди: до ужаса высокая женщина с манерами леди, мужчина в очках и грязном плаще — каким вообще способом он держал тот массивный молот, он же явно весит под полтонны? Писклявая кукла, уродливый горбун. И женщина в маске и с шестью крыльями. Кто они все? Что им нужно от Итана? Чувство опасности кричит так же, как это было в Луизиане. А ведь Итан надеялся, что никогда больше такого не ощутит.

Узкая тропинка, присыпанная снегом, приводит его к журчащей речке. На другом берегу начинается деревня, встречающая путников пустотой и разрухой. Он узнаёт это место — где-то здесь на него напал огромный волк. Итан тщательно оглядывает крыши в поисках тех тварей, что гнались за ним, они, очевидно, в подчинении у той пятёрки, так что запросто утащат его обратно в их руки. Затем подходит к воде, на первый взгляд чистой. Осматривает руки. Содранная кожа на ладонях горит, а пальцы… Итан сглатывает, всё ещё чувствуя ноющую тупую боль. Мизинца нет вовсе, внешней части ладони — тоже, только рваный край со следами звериных зубов. Безымянный торчит неровным костяным отростком, а вокруг ноет опухшая красная кожа, уже покрывшаяся тёмной кровавой коркой, которая накрыла собой даже глянцевую поверхность обручального кольца. Повезло, что волк не сожрал кольцо вместе с пальцем — всё-таки оно было действительно важной вещью для Итана, особенно теперь, когда Мия, некогда им по-настоящему любимая, мертва. Рвано вздыхает, горе накатывает неприятным горьким комком на язык.

Что самое неприятное на покалеченной руке — рана покрыта грязью пещер. Итан осторожно опускает в ледяную воду ладони, сжимая зубы. Холод обжигает вмиг покрасневшую кожу, но смывает тёмную подсохшую грязь. Итан осторожно, как может с оставшимися восемью пальцами, набирает в ладони немного воды и плещет себе в лицо, растирая сухие глаза. Холод отрезвляет, помогает думать. Впрочем, мыслей всё равно никаких.

Он ведь встретил здесь пожилого мужчину, который дал ему пистолет — и если здесь был этот старик, то, возможно, есть ещё выжившие.

Точно. Пистолет.

Он выронил его, когда тот громадный волк мотал Итана подобно тряпичной кукле. И, разумеется, никакой добрый оборотень не вложил беспомощному Итану его в руки. Но может, оружие где-то здесь? Где-то в сугробе, отлетело, и никто его не заметил? Итан, кое-как отряхнув промёрзшие от влаги руки, осторожно осмотрелся, больше внимания уделяя крышам, чем сугробам. Открытая местность его угнетала — особенно после полученного опыта.